— Значит, как раз те, пропажи которых никто не хватится! — Хейграст стиснул зубы. — Десять рейдов! Если мои предположения верны, это больше трех дюжин врагов, которые прячутся в храме и ждут своего часа!

— Хотел бы я иметь доказательства предательства Валгаса, — пробормотал Бродус.

— Я знаю старшего этой пятерки. — Омхан прищурился, показывая сквозь ворота. — Он прихрамывает. Это Маклих, третий служитель храма. Вчера они прошли через ворота первыми. Он часто водит храмовников в Мертвые Земли. Кстати, Маклих порядочная свинья.

— А вот это мы и проверим, — прошептал Бродус. — Делаем, как решили. Когда храмовники войдут в проход, закрыть решетку у них за спиной. Может, и переднюю тоже? — повернулся он к Чаргосу.

— Не стоит, — спокойно сказал тот, все так же опираясь о меч. — Не волнуйся, они не причинят нам вреда. Прикажи всем укрыться в башнях.

Шаги послышались в воротах, и скрипучий голос с притворной веселостью окликнул стражника:

— Что? Так и не удалось выспаться, Омхан? И начальство здесь? Я смотрю, старина Чаргос не дает вам спуску, проверяет даже и в утренние часы?

— Служба, — ответил Омхан и, давая знак охране, почесал мясистый нос.

С грохотом упала железная решетка за спиной вошедших. Мгновение царила пауза, затем раздался недоуменный голос Маклиха:

— Что за шутки, Чаргос? А если бы кого-нибудь из служителей храма Эла придавило?

— А ты думаешь, Маклих, Эл пожалел бы об этом? — спокойно спросил Чаргос.

— Уйди, старик, с дороги, — потребовал Маклих. — У меня разрешение Бродуса. Бургомистр знает о нашем деле.

— Все ли он знает? — спросил Бродус, подходя к Чаргосу.

Стражники вышли из башни и встали за спиной у Бродуса, Чаргоса и Омхана. Хейграст придержал рукой Дана, попытавшегося снять с плеча лук, и тоже сделал шаг вперед. Сашка последовал за ним и увидел в освещенном утренними лучами Алателя проходе пятерых. Позади них опиралась о камень тяжелая металлическая решетка. Четверо стояли у нее, пятый с флагом и без маски замер впереди. На недоуменном и раздраженном лице испуганно бегали глаза. Но причина страха таилась за спиной Маклиха.

— Скажи служителям храма, чтобы сняли маски, — потребовал Бродус.

Маклих растерянно обернулся, но в ту же секунду блеснуло лезвие меча и храмовник повалился на камни. И тогда четверо сбросили мантии.

В проходе стояли такие же серые воины, каких Сашка видел на тропе Ад-Же. Тускло отсвечивали кольчуги. Поблескивали серые медальоны с черным кругом посередине. В руках у троих из них темнели топоры. Убивший Маклиха держал меч, по которому сползали на камень капли крови. Двое — нари. Двое — люди.

Один из них, великан, ростом не меньше Бродуса, широко расставил ноги и, опустив меч, что-то громко крикнул.

— Что он говорит? — спросил Хейграст Лукуса, который, как и все, кроме спокойно стоявшего Чаргоса, сжимал в руках обнаженный меч.

— Это язык бадзу, — ответил вместо Лукуса Чаргос. — Он говорит, что у нас есть выбор. Мы поднимаем решетку, и они уходят. Либо убивают всех прямо здесь.

— Я вижу, это крепкие воины, — сказал Бродус. — Но они что-то путают. Передай им, Чаргос, что выбор есть. Но иной. Либо они сдаются и ждут решения своей участи в городской темнице, либо умрут у входа в северную цитадель.

Чаргос произнес несколько гортанных слов, воин с мечом зло улыбнулся, обнажив заостренные зубы, поднял левую руку, и враги сделали шаг вперед. Это движение, при котором оружие словно ожило в их руках, показалось Сашке дуновением смерти. Воины Эйд-Мера, включая Бродуса, непроизвольно качнулись назад. Все, кроме Чаргоса. Одновременно один из нари начал дуть в небольшой рог, наполнивший крепостные ворота, двор крепости и ущелье перед цитаделью тягучим тоскливым воем. Второй мгновенно выдернул из-за плеча и уже направил в лицо Бродусу самострел, когда из-за спины стражников просвистела короткая стрела и до половины вошла в горло врага. И Чаргос, стремительно и непостижимо опережая Бродуса, сделал один или два шага навстречу оставшимся трем воинам, резким движением странного искрящегося меча срезал руку с топором одному и рассек вместе с рогом лицо другому. Третий уже мягко сползал по стене с боевым ножом, вошедшим в его глаз по самую рукоять.

— Чаргос! — растерянно произнес Бродус, опуская обнаженный меч. — Когда ты успел еще и метнуть нож? Что это за война, в которой начальник стражи не успевает добраться до врага?

— Извини, Бродус, — вздохнул Чаргос, вытирая меч поднятой маской храмовника. — В проходе было тесно, если бы я что-то делал медленно, ты мог бы задеть меня мечом. Ты хорош на открытой площадке, но не в крепостных ходах.

— В таком случае ты еще не закончил мое обучение! — воскликнул Бродус.

— Обучение никогда не может быть закончено, — заметил Чаргос. — Ты лучше обрати внимание на стрелка, который, без сомнения, спас твою жизнь.

Стражники расступились. У стены стоял смущенный и немного испуганный Дан. Он все еще держал в руках лук с наложенной на тетиву второй стрелой. Смутившись под обращенными на него взглядами еще больше, он убрал стрелу и пробормотал:

— Это за тетушку Анду. Трук сам успел отомстить за себя.

— Мой дом всегда открыт для тебя, племянник Трука, — серьезно проговорил Бродус.

— Спасибо, Бродус, — гордо сказал Хейграст, обнимая мальчишку. — Но у него уже есть дом, хотя он и начал становиться воином с убийства нари.

— Нари — врага! — пробормотал Дан.

— Я это заметил, — строго подтвердил Хейграст. — И только это тебя оправдывает.

Он улыбнулся, и облегченно рассмеялись остальные. Но смех прозвучал печально. Все понимали: опасность не рассеялась над городом, она только обнаружила себя.

Лукус наклонился над поверженными врагами, внимательно рассмотрел их, затем повернулся к Бродусу:

— У троих обычные зубы, а у старшего, который говорил с тобой, заточенные. Я бы даже сказал, что у него естественные звериные клыки!

— Значит, случилось худшее, — медленно проговорил Чаргос, глядя в лицо Бродусу. — Я чувствовал. В конце концов, ты должен помнить, что черный круг обозначает не только воинство Слиммита. Когда-то очень давно он обозначал нечто иное.

— Это невозможно, — нахмурился Бродус.

— Что собираешься делать, Бродус? — спросил Хейграст.

— Для начала закрыть ворота и с той, и с этой стороны, — ответил Бродус. — Затем разобраться с тем, что творит Валгас. Думаю, что другие два отряда Валгаса уже сюда не сунутся. Сигнал им был дан. Теперь они попробуют пройти либо через Маонд, либо через Кадиш.

— Через Кадиш вряд ли — свары не пропустят никого, кто идет со стороны кьердов, да и кьерды тоже гостей не жалуют, — задумался Хейграст. — Через Маонд — долго. Да и не верится, что даже этим воякам нипочем Мертвые Земли. К тому же не оставите же вы открытыми ворота главной стены? Скорее, они пойдут через горы. Но какое это имеет значение, если обезвредить уже проникших в город врагов? Кстати, я бы не торопился с выводами. Зубы — просто еще одна загадка, а не ответ на вопросы. Я отправил бы отряд к сварам. И об индаинской крепости не стоит забывать. Да и наведя порядок в городе, нельзя отсиживаться за его стенами. Арх не устоит против большого отряда. Думаю, ты понимаешь, не в Валгасе дело. И не в Эйд-Мере. Происходит что-то более важное. Войной пахнет, Бродус!

— Я сделаю все, что надо, — успокоил нари Бродус. — А что собираешься сделать ты?

— Хейграст! — тронул нари за плечо Сашка.

Белая птица размером с сойку вспорхнула на решетку ворот, оглядела убитых, лужи остывающей крови, стражников, стоящих у выхода, и перелетела на руку Лукуса. Белу, словно и не было более дюжины элбанов рядом с ним, дал птице семян, несколько капель воды, снял с ее шеи цилиндрик и только после этого отпустил. Затем он развернул полоску пергамента и подал Хейграсту. Нари прочитал послание и, нахмурившись, обернулся к Бродусу:

— Мы уходим. Тот, к кому мы идем, торопит нас. Видимо, опасность угрожает не только Эйд-Меру.