— А это точно твой сын? — усомнился генерал.

— Точнее не бывает, экселенц. Родинка у него за ухом такая, как у всей нашей породы.

— Пока ты на срочной военной службе, Кобчик, то обязан жить в казарме, — ответил генерал, вогнав меня в уныние. — Но… так как ты по чину приравнен к лейтенанту армии, то на тебя распространяются все льготы и привилегии армейских офицеров. Так что в городе или пригородах, где дешевле, ты проживать можешь, но… если не уложишься в квартирные выплаты, то доплачивать тебе придется из своего кармана. Ясно?

— Так точно, экселенц, — обрадовался я.

— Тогда сегодня и завтра тебе даю время на обустройство семьи, а в пятницу как штык с утра в депо. Направление и пропуск возьмешь в канцелярии — они готовы. Финчасть в подвале. Там теперь твое жалованье, подъемные, рационы и порционы, квартирные и прочие выплаты. Кстати, для твоего сведения — за Крест военных заслуг с этого месяца стали платить. Немного, но, надеюсь, для тебя не лишнее. Тем более что нижним чинам платят больше, чем офицерам. И за мечи добавка. А ты у нас формально старший фельдфебель, — подмигнул мне генерал. — Если у тебя все, то выметайся, у меня дел по горло.

— Это не все, экселенц. Рецкий маркграф пригнал со мной полный экипаж на бронеплощадку трехдюймовых орудий. Сказал, что все подробности в письме, но что его величество не откажет его светлости в «причастности Реции к такому великому делу». Это я его цитирую, экселенц.

— Ну и куда мне их девать, когда бронепоезда еще нет? Он только в проекте. Как бы в городе твои горцы от безделья чего не накуролесили… Ну, Кобчик… Вечно от тебя одни проблемы.

— Экселенц, осмелюсь предложить загнать их на это время на полигон. Пусть из пушек стреляют — тренируются. И от города далеко, и при деле.

— Тогда так… — генерал всего на минуту задумался. — На обустройство семьи тебе только сегодняшний день. Путь пока твои горцы сутки перетопчутся в вагоне, а вот завтра ты их лично отведешь на полигон. Пешим маршем. Вернешься из финчасти — возьмешь в канцелярии направление для них, и пусть майор Многан это время с ними возится. Заодно записку коменданту вокзала передашь, чтобы он обеспечил их на сегодня горячим питанием и завтраком с утра. Но чтобы к десяти ноль-ноль завтра вас в городе не было.

В последнем предложении генерала зазвенел металл. Добрый дядечка как испарился.

Взял под козырек. Старая армейская истина: инициатива имеет инициатора.

До полигона пешкодралом топали не торопясь около пяти часов. С двумя большими привалами. Хорошо еще, что в городе удачно тормознули конку с империалом на крыше в нужном нам направлении. Получилась небольшая обзорная экскурсия по столице королевства.

На одном привале костры палили и кипяток в котелках грели для лучшего пропихивания в глотку сухого пайка. Это вместо обеда. Хорошо, горцы народ неприхотливый. Жалоб, по крайней мере, я от них не слышал.

На всю команду из оружия только мой револьвер да традиционные кинжалы горных стрелков, напоминающие бебуты моего мира. Но обошлось. Варнаков нападать на большую кодлу блондинов в окрестностях не нашлось.

Семью мне помог пристроить комендант вокзала. Поспособствовало железнодорожное колесо в моих эмблемах. Гостиница железнодорожного общества «на вере» «Восточный экспресс» находилась недалеко от вокзала, где трехкомнатные апартаменты с кухней стоили как одноместная конура в отелях центра города. Все правильно, путейские инженеры в таких ведомственных гостиницах месяцами живут. А я вроде бы как «свой брат — железнодорожник».

Там я оставил семью с нянькой и денщиком, пока приходилось бегать на полигон туда-сюда. Денщик при них в качестве слуги и переводчика. Девочки по-огемски ни бум-бум ни разу.

Элика оглядела железнодорожную квартиру, требующую, откровенно говоря, хотя бы косметического ремонта, и спросила меня с упреком:

— Муж мой, а почему мы теперь живем в такой дыре после роскоши поезда?

— Милая Элика, — пожал я плечами, — мы в дороге шиковали за чужой счет и в чужом вагоне, а теперь тратим на жилье свои деньги. Этот город обходится дороже, чем Втуц. А у меня не такое уж и большое жалованье.

— Ну хоть еще одну ночь мы там можем провести? — лукаво улыбнулась нареченная.

Как ей отказать в такой малости?

Майор Многан встретил меня в своем кабинете с радостью, красуясь на полевой форме новенькими плетеными погонами.

— А-а-а, Савва, заходи, — воскликнул он, едва я приоткрыл дверь его кабинета, постучав в нее. — Ты, горец, оказывается, приносишь удачу. Видишь… — он скосил глаз на погон, слегка наклонив голову к плечу, — до того как тебя ранили, никому я не был нужен, крутится такой-сякой Многан на полигоне как белка в колесе, обеспечивает все как надо, и ладно… Приехали с города, постреляли, выпили и… забыли про Многана. Но вот после нападения на тебя резко вспомнили, что я давно перехаживаю в капитанах. Так что с меня причитается.

— При чем тут причитается, господин майор, — изобразил я смущение. — Я вас искренне поздравляю с повышением. Ваш чин реально заслужен вашими же нелегкими трудами. К тому же банду по горячим следам взяли солдаты вашего полигона, насколько я знаю.

Не буду же я рубаху рвать и пуп царапать, что это я такой красивый в ухо королю немножечко подул про него. Некрасиво это как-то будет, да и случайно, в общем-то, вышло. К тому же служилось мне на полигоне под командованием Многана хорошо. Грех жаловаться. Так бы и дальше тут служил, кабы не королевская воля.

— Это да… — с охотой согласился майор со мной. — Столько лет я здесь командую — и практически ни одного нарекания не было… Так ты тут, сынок, по какой оказии? — снова перешел он на доверительный тон.

— Да вот… — Я даже не знал, как начать освещать щепетильный вопрос о новой для него служебной нагрузке. — Прислал рецкий маркграф в Будвиц своих артиллеристов на бронепоезд, а того еще нет… Только строится. Вот генерал Онкен и сплавил горцев сюда, подальше от города и возможных эксцессов в нем. Горцы народ резкий, обидчивый, а языка местного не знают. Из них только унтера по-имперски говорят.

И постарался быстрее положить на стол коменданта сопроводительные бумаги из королевской канцелярии, чтобы это произошло до возможного отказа Многана. Ибо после такого отказа мне не оставалось бы ничего другого, как вести всю колонну обратно в город. А там этим Онкен будет недоволен… непосредственный начальник мой, между прочим.

— Артиллеристы, говоришь, — хитро так усмехнулся майор в пышные усы.

— С боевым опытом к тому же, — расхваливал я свой товар.

В ответ начальник полигона расплылся в хищной улыбке.

— Вот пусть они и устраивают красивую жизнь этим заводским выскочкам, — задорно рассмеялся начальник полигона. — А то, вишь ты… им наши полигонные батарейцы не по нраву. Не тот, мол, у них опыт, чтобы их гениальность оценивать. Вот у меня где эти заводские, — похлопал майор по своему загривку. — Забарали уже они меня в крайнюю степень. Пусть теперь эти зазнайки перед горцами выпендриваются. А я посмотрю, как это у них получится…

И майор задорно рассмеялся.

— А что за пушки? — полюбопытствовал я.

— Да чего только не было в последний месяц. Сейчас на отстреле новые полевые трехдюймовки. Дивизионные. Стальные. Скорострельные. С откатниками и накатниками. Эти еще ничего. А вот полковые… Облегченные, так сказать… Переделанные из старых бронзовых пушек… Наши канониры от них стонут. Как сдаст мне протокол испытаний Щолич, вот ушедшие боги мне в свидетели, подпишу не глядя. Так что твои горцы тут в самый цвет нарисовались рога городским обламывать. Спасибо, Савва. Это просто подарок.

— Да не за что, — обрадовался я, что все так легко срослось. — А что еще у вас нового?

— Новая винтовка магазинная проходит у нас испытания на отказ. Хорошая винтовка. Мне понравилась. Да что я расхвастался — сам все увидишь. И постреляешь. Особое мнение мне письменно составишь. Король у нас кто? Инспектор артиллерии. А ты его флигель-адъютант. Заодно я тебе все документы во Дворец подготовлю. С оказией и отвезешь.