— Так в чем вопрос?

— В креплениях. Взрыватель приходится настораживать еще на земле при подвесе, а наверху так мотает ветром, что в квадратных коробах под твой стабилизатор снаряд раскачивает, и, сам понимаешь, взрыватель очень чуткий. Боимся, что при ударе стенки снаряда о короб взрыватель может сработать. На самом дирижабле…

— Осмелюсь заметить, бомбы надо выделывать специально, — ответил я. — Переделки старых снарядов — паллиатив, — ввернул я умное слово. — Не одно, так другое вылезет при переделках обязательно. И вряд ли на выходе при всем старании и умении получим то, что желаем.

— Я поднимал этот вопрос. Бесполезно. Сказали, пока старые снаряды со складов не израсходуем, новых воздушных бомб заводы делать не будут. Начальство тоже понять можно, — махнул рукой каплей. — Столько складов занимают старые запасы… И лежат они там мертвым грузом. Даже в крепостных фортах пришлось срочно менять старые орудия на новые, дальнобойные. А бомбежка с воздуха пока только в теории. Ее еще нельзя включить в реальные боевые планы.

— Я подумаю над этим, — пообещал я. — Если сможете, то через недельку добро пожаловать ко мне на полигон.

И я еще раз осмотрел скелет дирижабля.

— А как у вас на флоте с этим обстоит? С безопасностью от таких взрывателей?

— При хранении они инертны. Комендор особым ключом взводит взрыватель непосредственно перед тем, как вложит снаряд в казенник орудия.

— Уже интересно… — протянул я. — А если расположить в креплениях дирижабля бомбу горизонтально и взводить взрыватель в полете, непосредственно перед тем, как ее сбросить? Почти как у вас на флоте. А то тут у вас во-о-о-он сколько свободного места.

— Придется менять всю систему креплений снарядов, — возразил каплей. — Столько работы под хвост стирху.

— Но можно, по крайней мере, попробовать на разведывательном аэростате сделать парочку опытных креплений. И на полигоне у меня испытать конструкцию. И не одну… Зачем сразу весь крейсер переделывать?

— Мысль! — осклабился моряк. — Голова у тебя, Савва, варит очень качественное масло. Учиться тебе надо.

— Мне и Вахрумка то же самое говорил, — не стал я отрицать очевидного факта.

— Теперь задавай свой вопрос. Зачем приехал?

— Тут такое дело, господин капитан-лейтенант, что родилось у меня несколько изобретений. И неясно мне, как их оформлять положено в соответствии с новым указом императора, куда обращаться, в какой форме подавать… Да и боюсь, обманут, как это в обычае у городских по отношению к деревенским.

Каплей на минуту задумался и уверенно сказал:

— Это поправимо. Есть такие специалисты среди поверенных по юстиции. Но стоит денег…

— Я готов поделиться императорской премией. Лучше получить часть, чем ничего.

— Никто не будет работать на тебя в надежде на эту премию. Ее дадут только за утвержденное оригинальное изобретение. Вместе с хартией, в которую впишут имя автора. За что-то действительно новое, а не за то, что ты «изобрел» по незнанию то, что уже существует. Такое тоже бывает. Поэтому патентный комитет все заявки проверяет на новизну по своему архиву. Это не быстро.

— Осмелюсь спросить: сколько это будет стоить? — мысленно прикинул я свои финансы.

— Точно не знаю. Но, думаю, не меньше золотого кройцера за одну заявку. А то и двух. Поверенному детей надо кормить каждый день, и по возможности вкусно. А почему ты не хочешь провести этот вопрос через штаб? Там бесплатно.

Я лукаво, но твердо посмотрел на капитан-лейтенанта, да так, что он смутился. Вспомнил, что идея стабилизатора для бомбы была моя, а названа бомба его именем.

— Кто я для штаба? — наконец произнес я. — Малограмотный дикий горец? Да еще в чинах невеликих. Кто я такой, чтобы отбивать хлеб у дипломированных чертежников с «волосатой лапой» в верхах?

Однако первые мои городские траты были совсем сторонние. Забрав штаб-ефрейтора из воздухоплавательного отряда, я попросил его первым делом отвезти меня в то место, где торгуют дешевыми книгами. И тот показал мне неприметный букинистический магазин в узком кривоколенном переулке почти в самом центре города. Рядом со средневековым Вышгородом, стены которого лет сорок назад разобрали и устроили на том месте кольцевой бульвар. Сам бы я эту торговую точку вряд ли бы нашел. Тем паче что и вывески никакой на улице не было.

В уютном, пропахшем книжной пылью небольшом подвальчике у старого, ссохшегося старичка в бархатной шапочке-менингитке на распущенных седых волосах я при свидетеле купил учебники по физике, химии, механике и высшей математике. А также по местному и имперскому языку. Не только для средней школы. Но и для технического училища. Дешево до безобразия. Наверное, от того, что эти книги поменяли за свою жизнь не одного и даже не двух хозяев. Переплеты потрепанные, углы листов захватаны, почеркушки какие-то на полях.

Толковый технический словарь также не избежал моего внимания.

Подумав, купил также активно навязываемый продавцом толстый учебник по ольмюцкой литературе. Тот совсем копейки стоил. Дешевле только даром.

Знаю я это все или не знаю, но купить обязан. Мне крайне необходима железная отмазка о моем ударном самообразовании. А то вот каплей Плотто сегодня на слово «паллиатив» из моих уст аж стойку сделал не хуже пойнтера на вальдшнепа.

Да и вечерами на полигоне делать совсем нечего — почитаю. Может, и экзамены за среднюю школу сдам экстерном.

На что я действительно разорился, так это на большую готовальню в коробке из полированного красного дерева. Очень уж понравилось мне, как благородно отблескивают полированной бронзой инструменты в гнездах темного вишневого бархата. К ней вдобавок пару качественных линеек — большую деревянную и маленькую бронзовую. Транспортир. Угольник. Чертежную доску. Все секонд-хенд. Все подержанное, но в приличном состоянии.

Из того, на чем муха не сидела, добрал набор карандашей разной твердости в картонной коробке, стопку больших ватманских листов — сколько в тубус влезло, несколько тетрадок в клеточку и черную тушь.

Если подавать заявки на патентные привилегии, то делать это надо все по-взрослому, как тут принято. А не абы как…

Да и еще одну забавную для меня толстую книжку углядел и тут же схватил ее, не глядя на цену. «Двигатели внешнего сгорания и машины, построенные на них» было написано на корешке местным языком. И издана она всего два года назад как учебник для Политехнического института. А уж какие там были качественные гравюры и как их много!.. Отдал мне ее старик совсем даром в качестве комплимента мелкооптовому покупателю и приглашал заходить к нему чаще, сдавать на комиссию ему книги, которые стали мне не нужны.

Штаб-ефрейтор Пуляк только головой качал, глядя на мои безумные, по его мнению, траты. Только что языком осуждающе не цокал. Это хорошо. Значит, качественная сплетня обеспечена.

— Что так осуждающе смотришь? — подмигнул я ему. — На полигоне у меня ничего нет из того, что было в чертежном бюро.

— Да сказал бы раньше… — махнул он рукой, помогая мне укладывать покупки в санки. — Я бы тебе ватман и так достал бы… Причем намного дешевле. Полная пачка тебе обошлась бы всего в две бутылки сливянки.

— Кончится этот, обращусь, — на полном серьезе пообещал я. — Кстати, ты не знаешь, где можно сдать экстерном экзамены за начальную школу?

Комиссия по приему квалификационных экзаменов в размере средней школы находилась в больших казармах, в которых я квартировал осенью под лестницей. Там у меня приняли заявление на испытания и выдачи график экзаменов. Если бы не ефрейтор, я бы, наверное, в жизни не догадался, что такое присутствие есть в обычных казармах.

В графе «откуда получены знания» написал: «Прошел обучение у юнкеров и офицеров тех подразделений, в которых служил, и самообразование».

Так я получил еще один законный повод отлучаться с полигона. И это есть гуд.

Лошадь и санки пристроил в конюшне. Дал серебрушку дневальному, чтобы присмотрел за моим грузом. А то там не только мало кому нужные учебники, но и медные листы, латунные трубки и полпуда олова в кусках — ефрейтор это достал мне по цене металлического лома. Как? Не спрашивайте. Сам не знаю.