— А может, он хотел нас перессорить? — предположил Эша. — Представь себе, что Арма убила кого-нибудь. Шалигая за его глупость, меня — за мою мерзость, ту же Тешу за ее наглость, пустотная кровь как будто прибавила ей ума, но превратила в такую дрянь, что вон даже Кишт сторонится ее как припадочной. Больше убивать некого. Тарп был само достоинство, а Кишт сама молодость, которая еще не успела себя запятнать. Вот ткнула бы она кого-то мечом в спину, и нет нашего отряда. Каждый бы косился друг на друга после этого.

— Нашего отряда и так скоро не будет, — заметила Илалиджа. — Осталось только семь воинов.

— О! — восхитился Эша. — Меня сочли воином! Лестно. Семь — хорошее число. А сиунов, между тем, осталось три. И я надеюсь разглядеть каждого!

— Голос был знакомый, — задумчиво проговорила Теша.

— Да ну? — удивился Эша. — А ведь точно. И чей же? Кто сумел докричаться до нашего воинства? Что-то рядом я никого не заметил!

— Это был голос смерти, — сказал Кай. — Его слышно на любом расстоянии. Точно говорю. Но не голос Хары. Хотя он тоже показался мне знакомым. Вспоминай, Теша. Хотя теперь очередь Хары.

— Не понял? — нахмурился Эша.

— Где-то поблизости сиун Хары, — ответил Кай. — Думаю, что теперь ее очередь. Паркуи строил Храм Престолов, а Эшар вместе с Хиссой и Сакува вычерчивали рисунок на его крыше. Сиуна Хиссы мы уже миновали. Эшар встретит нас у последней черты, в этом я уверен. Сакува тоже будет тянуть до последнего, таков уж у него характер, тем более что именно он виновник произошедшего. Так что — следующая встреча с Харой.

— Подожди! — вскочил на ноги Эша. — Тогда где-то рядом Сарлата? Арш? Украденная Аи? И десять воинов? На лошадях и с луками? Что у нас есть против них? Только лук Илалиджи, луки Теши и Шалигая, да эта смешная стрелялка Армы? Ай, я же совсем забыл, Шалигай больше не может держать лук! Чего ж ты его таскаешь с собой, приятель? Отдай кому-нибудь?

— Я готов взять лук, — подошел к Шалигаю Кишт, вытирая руки.

— Бери, — равнодушно пробормотал Шалигай, пересчитывая монеты. — Но стрел осталось штук десять, не больше.

— И у меня, — подала голос Теша.

— У меня тоже, — откликнулась Илалиджа, — так что на луки надежда не слишком велика. Нет, если бы мы сидели в засаде, то хватило бы и этих стрел, но в засаде, скорее всего, будет Арш.

— Пора, — сказал Кай. — Надеюсь, что Хару мы встретим не в темноте.

Равнина закончилась через несколько лиг. Сначала горизонт показался необычно близким, словно путники приблизились к краю земли, как перед бездной ветров. Затем из нависающих над головой туч пролился дождь, смыл пыль с дороги и освежил не только неприветливую равнину, но и небо. Оно прояснилось. Спутники шли уже привычным бодрым шагом, перебрасываясь ничего не значащими словами, радуясь уже тому, что на ровном месте не так просто устроить засаду, пусть даже и укрытие на ровном месте найти не менее трудно.

— А что нам, собственно, может угрожать? — размышлял вслух Эша. — Три сиуна — это серьезно, конечно. К тому же зеленоглазый считает, что они будут более изощренны, чем предыдущие. Хотя меня более всего напрягла Кессар. Не то чтобы я не умею плавать, не знаю, может быть, и умею, но противостоять стихии — дело гиблое. С этой точки зрения, ни Сакува, ни Эшар, ни Хара особой опасности не представляют. Только вообразим себе, какая может быть стихия от правителя разума и зрения, от крови или страсти, от смерти со всей ее ненавистью и безупречностью?

— Что-что, а страсть — это самая настоящая стихия, — заметила Илалиджа. — Да-да, и в Пустоте тоже, сколько бы вы не представляли ее в виде выгребной ямы.

— Да и смерть не так проста, — вставил слово Шалигай. — По мне, так какой-нибудь мор ничем не лучше стихии.

— Гадать — не копать, — подала голос Теша. — Лучше бы представили, как мы будем сражаться с Аршем. Я правильно поняла, что он теперь вроде бы не простой воин?

— Скорее всего, — кивнул Кай.

— Смотри-ка! — воскликнул Эша. — А ведь я не удивлюсь, если мы и вправду окажемся на краю земли! Надеюсь, больше никому не придет в голову переламывать равнину?

Горизонт или и в самом деле край земли приближался с каждым шагом. Арме уже не терпелось посмотреть, что за ним, но, не подойдя к самому краю, сделать этого было невозможно. Равнина же слегка поднималась вверх, словно намеревалась усилить любопытство всякого путника. В довершение всего и дорога вздымалась на изрядную высоту. Так что причина для ворчания Эша имелась самая прямая, старику опять пришлось взбираться в гору.

— Я понимаю, когда идешь туда, куда надо, — бормотал он, карабкаясь вслед за спутниками и даже иногда помогая себе руками, — но когда идешь неведомо куда, то поругать всякий косогор, болото — совершенно необходимое дело. От ругани производится успокоение головы, сердца и даже некоторое отдохновение.

— Если бы от нее еще и путь прояснялся, — остановился на краю земли Кай.

Арма поднялась на гребень вслед за зеленоглазым и замерла. Салпа, Запретная долина или изрядная ее часть заканчивалась. Дорога, а вместе с нею и равнина — обрывались. Под ногами путников зияла пропасть, дна у которой не было, а если и было — рассмотреть его не имелось никакой возможности, потому как внизу ползли облака.

— Никакой веревки не хватит, — пробормотал Эша, осторожно ложась на край равнины. — До облаков не хватит. Сверху стенка вроде гранитная, но что ниже — не представляю. Да тут тысяча локтей только до облаков, а уж что ниже, только… сиунам известно.

— Там Анда? — протянула руку вперед Теша.

— Не знаю, — покачал головой Кай. — Но где-то она определенно есть. И уж если дорога обрывается над обрывом…

— То она совершенно точно должна продолжиться внизу, — заметила Илалиджа.

— А если она не продолжится, то мы окажемся в Анде, — закончил мысль Эша.

— Или в трактире, — добавил Шалигай. — Кто-то говорил, что мы должны оказаться там еще раз?

— Ты что? — сел Эша. — Неужели догадался, что единственный способ вынести из Запретной долины хоть какое богатство, так это потратить все монеты на еду и как следует набить живот?

— К сожалению, я не верблюд, — заметил Шалигай. — И вообще, я не согласен с тем, что я гнусный тип. Золото, что я несу, я ни у кого не украл. А если бы я хотел гибели Каю, да кому бы то ни было, то лучшего момента не сыскать. Толкнул — и готово. Либо расправляй крылышки, либо в лепешку. И никакая пустотная мазь не поможет.

— Господин Кай, — послышался голос Кишта. — Вот, я нашел. Блеснуло в траве, я прошел и увидел. Это лежало в полусотне шагов к западу по краю обрыва. Смотри. — Хиланец протянул руку. На его ладони лежала красная лента.

— Дочь Муриджана дает о себе знать, — заметила Илалиджа.

— Или ее похитители заманивают нас в ловушку, — предположила Теша.

— Меня устраивают оба исхода, — сказал Кай.

Спуск с обрыва обнаружился через пару лиг. Величественную каменную стену, по гребню которой шли спутники, пересекала складка, и вдоль нее довольно круто вниз уходила тропа. Судя по следам, не так уж давно по тропе прошел конный отряд.

— Вчера, — пошевелил ноздрями Эша. — Вчера прошли. Кони хорошие, и кормят их хорошо. Зерном. Но по такому уклону лошадей вели под уздцы, это точно.

— Я была бы не против, если бы и меня кто-нибудь взял под уздцы, — с опаской посмотрела на узкий барьер Теша.

— Там, где уздцы, там и седло, — заметил Эша и с сожалением вздохнул: — Но это забава для молодых. Зато теперь каждый поймет, что спуск гораздо более трудное дело, чем подъем. Станете стариками, почувствуете на своей шкуре. Старик спускается каждый день, каждую минуту. Посмотришь, вон он вроде лезет на дерево, а на самом деле спускается.

— В таком случае на этот спуск у тебя есть приличная компания, Эша, — заметила Илалиджа.

— Шалигай, — окликнул хиланца Кай. — Насколько я знаю, ловчих иши учат разному, но в том числе запоминать дорогу?