– Да, – с неохотой признался тот. – Фрегат пытается с нами говорить.

– Фрегат?.. – переспросил Хаген, и тут же понял, что еле ощутимое чужое присутствие сразу показалось ему знакомым. Но оно было таким слабым по сравнению с «Невестой»… – Так ведь ты, наверное, должен ее лучше слышать?

– Это не мой фрегат, – мрачно проговорил Гарон, и у пересмешника тотчас пропала охота спрашивать о чем-то еще. – Я не знаю, что с ней сделали, и знать не хочу, понял? Мы здесь, чтобы помочь Лайре спасти город, – и поможем. А во всем остальном пусть его величество Арлини разбирается сам или в компании с твоим капитаном. Ясно?

Хаген молча кивнул. Свое дело он сделал, поспособствовав захвату черного корабля без лишнего шума, а теперь вновь наступал черед Гарона, который один умел обращаться с пушками и сосудами, наполненными звездным огнем.

«Она точно не пустит меня на борт после такого, – подумал пересмешник с внезапной нежностью и тоской. – Впрочем, до этого надо еще дожить».

Вернулись друзья Гарона, и все вместе они принялись готовиться к атаке. Оказалось, что в этом нет ничего сложного: всего и делов-то, затолкать круглый снаряд в нижнюю часть трубы да поджечь торчащий из него фитиль. Сперва, правда, Гарон проверил, точно ли нацелены орудия, и заставил передвинуть две пушки из пяти.

– Все готово? – спросил он с довольным видом, отряхивая руки. – Тогда – огонь!

Пушки рявкнули в унисон. Пятикратно усиленный грохот ненадолго оглушил захватчиков, а от дыма они почти ослепли, но, едва проморгавшись, Хаген тотчас же рванулся к бойнице – и увиденное потрясло его так сильно, что все предыдущие треволнения этой странной ночи показались сущими пустяками.

Соседний фрегат горел. Клубы серого дыма валили из трюмных люков, сквозь проломы в корпусе рвалось жадное пламя; потом раздался оглушительный треск, и корабль разлетелся на части, а все вокруг потонуло в ослепительной вспышке.

«Мы их убили, – понял Хаген… и ничего не почувствовал. Пока они глазели на дело своих рук, люди на борту обреченного корабля сгорали заживо, но осознать связь между летящим огнем и пылающим адом было непросто. – Не сталь, не яд… Значит, вот как убивает Феникс?»

В этот самый миг пересмешник отчетливо почувствовал, как в сущности черного фрегата, давшего временное пристанище их маленькой и весьма разношерстной компании, что-то изменилось. Словно у того, кто заснул так крепко, что все сочли его мертвым, вдруг дрогнули ресницы.

– Да, – громко сказал Гарон, хотя его никто ни о чем не спрашивал. – Я тебя слышу.

Хаген обернулся: бывший навигатор стоял у иллюминатора, на его лицо падали отблески пожара. Моряк смотрел прямо перед собой невидящим взором и кивал, как будто и впрямь внимательно слушая невидимого собеседника и соглашаясь с ним. Когда этот странный разговор закончился, Гарон перевел взгляд на Хагена – и внезапно показался пересмешнику совсем другим человеком, необъяснимо похожим… на Крейна.

– На палубу, быстро! – хрипло произнес он. – Все наверх!

…И новообретенным вторым зрением Хаген разглядел еле видимые серебристо-серые нити, не толще настоящей паутины, оплетавшие его самого, Гарона и остальных моряков. Теперь уже не оставалось сомнений, что в недрах фрегата ожило огромное сердце, подобное тому, чье биение он слышал каждый день и почти перестал замечать. Билось оно неровно и слабо, но разве можно было ожидать большего от живого трупа? Она ожила, понял пересмешник. Ожила на одну ночь, чтобы отомстить своим убийцам.

Все они должны были помочь ей и не имели права на ошибку.

Пока Хаген подымался на палубу, как велел Гарон, ставший на время грядущей битвы его новым капитаном, вторым зрением он видел гавань с высоты полета крылана, и темнота не мешала разглядеть происходящее до мельчайших подробностей. В «стене», загородившей выход из бухты, появилась пробоина, к которой теперь шел фрегат под зелеными парусами. Но даже Крейн не мог сотворить чудо и полностью лишить «Невесту ветра» страха перед звездным огнем, поэтому Хагену было понятно: она движется слишком медленно, она не успеет. Черные корабли изменят строй, расстояние между ними увеличится, а флот Лайры Арлини останется запертым в Кааме до прибытия его смертельного врага. И тогда им ничто не поможет…

– Слушайте меня, все! – крикнул Гарон, словно перед ним было не семь человек, а по меньшей мере три десятка. – То, что мы сделали до сих пор, – пустяк! Если эта посудина не сойдет с места, Крейну не вырваться! Каама будет разрушена, королевство падет, и здесь появятся имперские прихвостни!

«Зачем он это говорит? – растерянно спросил себя пересмешник. – Что он хочет сделать?»

– Сейчас мы просто понаблюдаем, – продолжал Гарон. – И я скажу вам, что произойдет. Крейн поведет «Невесту ветра» вон на тот фрегат, по соседству от сожженного нами. Наверное, «Невеста» даже успеет ударить черного. Но потом ее расстреляют! А если ветер не переменится и по-прежнему будет благоприятствовать черным, то расстрелять ее могут еще на подходе, потому что два других фрегата как раз сумеют продвинуться на нужные позиции! И все, Крейну конец!

– Он это заслужил, – пробубнил один из моряков. – Крейн – заносчивая скотина. Я так хотел попасть в команду «Невесты», а он даже поговорить со мной не захотел.

– И со мной… – поддакнул другой.

Следом за ним молча закивали еще двое. Матросы переглядывались, косились на Хагена, который вдруг ощутил себя весьма неуютно, и медлили принимать окончательное решение. Означало ли это, что никто не собирается помогать Крейну?..

Пересмешник отвернулся.

– А все-таки другого такого капитана не сыщешь, чтобы повел фрегат туда, где есть звездный огонь, – вдруг сказал кто-то. – Гляньте-ка, до чего хорошо она идет!

– Красавица… не идет, летит… вот повезло ему!

– Самоубийца, – хрипло проговорил Гарон. – Он идет на верную смерть.

Ненадолго воцарилась тишина, нарушаемая лишь плеском волн.

– Чего же мы ждем, капитан? – послышался чей-то нетерпеливый голос. – Если ты можешь расшевелить эту дохлую посудину, тогда вперед!

– Эта «дохлая посудина», – рявкнул Гарон, – твой фрегат, дубина! Отныне и пока смерть не разлучит нас! И зовут ее… – на мгновение показалось, что у моряка перехватило дыхание и он не сумеет договорить. – ~Быстрая, вот как!

«Быстрая».

Мертвая плоть наполняется жизненной силой – пусть ненадолго, пусть всего на одну ночь. Обмануть Шторм нельзя, но он старик и любит интересные истории… Так отчего бы не рассказать ему одну, подлиннее?

И пока он будет слушать, можно все успеть.

Итак, история. Было это в середине зимы, когда шторма следовали друг за другом, словно их повелитель окончательно сошел с ума и решил расправиться с непокорными детьми земли и неба, а заодно – с фрегатами. Корабли, впрочем, ничуть не испугались его гнева и, отсиживаясь в уютной гавани, предавались занятию, которое подходило для этого времени как нельзя лучше, – они дремали. О-о, грезы фрегатов восхитительны, но опасны, и горе тому, кто хоть раз их разделил, – вовеки не видать ему покоя! Его душа будет томиться, желая не то расправить крылья и взлететь, не то рухнуть в бездну, где поджидает голодное чудовище, ему будет не хватать голоса моря и песни звезд. Лишь один человек может испытать все это и не лишиться разума, и человек этот самой судьбой назначен фрегату в спутники до тех пор, пока смерть не разлучит их.

Лишь один человек…

«Быстрая» просыпается, когда ее навигатор возвращается из города и поднимается на борт. С ним какие-то чужие люди, но такое бывает часто: сначала приходят незнакомцы, потом приносят ящики, полные вещей, которые для «Быстрой» не имеют никакой ценности и никакого смысла. Терпит она все это по одной простой причине: вскоре после того, как все ящики оказываются на местах, капитан разрешает ей выйти в море.

Море…

У «Быстрой» хороший капитан, чуткий и отзывчивый, а еще он любит, когда ветер наполняет их паруса и несет по волнам, когда ладони Океана подхватывают их и поднимают к солнцу или звездам. В такие мгновения для фрегата не существует команды, есть только капитан, и если корабль умеет мечтать, то лишь об одном – чтобы это зыбкое счастье сделалось вечным.