– Ты начинаешь понимать.~

Пересмешник быстро обернулся: возле люка в палубе стоял капитан. С Крейна ручьями текла вода, но он казался довольным. Встретив взгляд Хагена, он улыбнулся и крикнул:

– Все, конец! Всем отдыхать!

Тотчас же пересмешник почувствовал усталость и зверский голод.

А еще у него почему-то стало очень хорошо на душе.

Лайра был зол.

Хагену уже доводилось видеть короля веселым, угрюмым, задумчивым – но теперь Арлини казался зверем в клетке. Он ни мгновения не мог усидеть на месте, хотя и пытался: опускаясь в кресло, почти сразу вскакивал и принимался ходить взад-вперед по двору, вдоль бортика фонтана, то и дело бросая свирепые взгляды на Крейна. Магус сидел, закинув ногу на ногу, скучающе смотрел в небо – в общем, делал вид, что происходящее его совершенно не касается. Хаген и Умберто, стоявшие поодаль, терпеливо ждали, когда представление окончится.

Наконец Лайра остановился и, уставившись на Крейна, рявкнул:

– Объяснишь мне или нет, почему ты отпустил Аквилу?!

– Да я уже сто раз объяснял, – ответил магус, сокрушенно вздыхая. – Ты зачем меня в Ямаоку послал? Разобраться с отравленной водой. Я и разобрался. Поговорил с Эйделом по душам, он мне объяснил, что к чему… и все, разошлись. А тащить сюда пленника… бр-р… я бы все равно не сумел привезти его в целости и сохранности, а потом за мою голову давали бы не шесть, а семь тысяч. Благодарю покорно.

– Сколько-сколько тысяч? – вкрадчиво переспросил Лайра и, схватив со стола какой-то листок, протянул Крейну. – Дружище, ты совсем одичал в морях! Вот, взгляни.

Феникс, хмыкнув, взял его – и рассмеялся. Покачал головой и передал бумагу помощникам, а потом посмотрел на Отчаянного без тени прежнего шутовства.

«Разыскивается… особо опасный… брать живым…

Вознаграждение: 10 000 империалов».

Хаген и Умберто переглянулись; пересмешник многозначительно поджал губы, а на лице Плетельщика узлов появилась широченная ухмылка.

– Мне пришлось бы везти его на своем корабле, – наконец сказал Крейн. – В итоге ты бы все равно ничего не узнал, потому что уголь не разговаривает. И нет, другого способа развязать ему язык не было.

– Да что же он такого натворил, этот Эйдел? Чем заслужил столь… пылкую ярость?

– Какая разница? Самое главное, я исполнил твое желание, – добродушно отозвался феникс. – В Ямаоке все в полном порядке, у них есть вода, никто не умер от яда. Ты доволен, признайся. Пора бы уже придумать мне второе задание, величество.

Страдальчески закатив глаза, Лайра пригласил гостей ужинать.

На этот раз стол был накрыт в одной из комнат «королевского» особняка и оказался столь богат, что еды хватило бы на добрых два десятка гостей. В комнате их поджидали Камэ и Эсме, за которой, как выяснилось, Лайра успел послать гонца. Женщины не смотрели друг на друга; целительница стояла у камина, рассеянно глядя в огонь, а картограф сидела на широком подоконнике, обхватив руками колени. Она опять оделась по-мужски и тоже казалась очень злой. Завидев брата, она спрыгнула на пол, как на палубу чужого фрегата, где вот-вот должна была начаться жестокая битва.

В полном молчании хозяева и гости заняли места за столом.

– Презабавно! – проговорил Крейн с усмешкой. – В прошлый раз яства были куда скромнее, но зато мы повеселились от души. А нынче не хватает праздничного настроения.

– Да уж, верно, – согласилась Камэ. – Мы как будто на поминки собрались.

Арлини нервно барабанил пальцами по столу и хмурился. Обстановка становилась все более натянутой, и Хаген с тоской подумал, что в «Веселой медузе» он смог бы хоть напиться как следует.

Неожиданно для всех заговорил Умберто. Голос его звучал тускло:

– Поминки или нет, но я слыхал как-то раз, что если разговор за столом не ладится, значит, за спинами гостей стоят духи. Может, так оно и есть.

– О-о, их тут целые полчища, – Лайра вымученно улыбнулся. – Кристобаль, а ты что скажешь? Видишь духов за нашими спинами?

– Сдается, мы сами скоро можем в них превратиться, – ответил магус. – Аквила уже встретился с имперскими фрегатами и теперь спешит-торопится к нам… но на ужин опоздает, видимо. По всей вероятности, они прибудут завтра, и весь вопрос в том, сколько их тут появится. Так что… – он поднял кубок, отсалютовал королю. – Пью за битву, которая нам предстоит совсем скоро, ваше величество.

Арлини промедлил лишь мгновение.

– За битву! – сказал он чуть хрипло. – За счастливый случай, который свел нас!

– Тогда уж лучше за удачу, – подхватила Камэ. – Пусть она и дальше будет на нашей стороне.

Лед треснул; вскоре они уже беззаботно болтали, порою перебивая друг друга, шутили, смеялись. Лайра и Крейн позабыли о ссорах и придирках, о трех желаниях, обо всем: просто двое старых друзей встретились после долгой разлуки. Они, наверное, давно уже не разговаривали по душам, подумал Хаген – и сразу же почувствовал, как его собственная тревога отступает, исчезает, растворяется.

– Кристобаль, а ты в прошлый раз так и не объяснил, в чем заключается истинная сущность Феникса, – вдруг сказала Камэ. В ее голосе не было ни намека на издевку, одно лишь любопытство. – Может, сейчас подходящий момент?

Крейн откинулся на спинку стула, взглянул на женщину, улыбаясь как-то нехорошо, неискренне. Он выглядел чуть захмелевшим.

– Тебе недостаточно того, что я рассказал и показал?

– Нет! – Она покачала головой. – Твои огненные фокусы впечатляют, но я хочу знать, что за ними стоит. Раз уж ты заявил, будто мы никогда не видели истинного Феникса, изволь доказать.

– Я не обязан ничего доказывать, – отрезал магус. – Если не веришь мне на слово, то…

– Верю, верю! – перебила Камэ. – Но я любопытна. Дело в том, что в одной старой книге мне попалась легенда о некоей Сеймеле. Никто из вас ее не знает?

– Опять легенды… – пробормотал Умберто так тихо, что его услышал только Хаген. – Что-то мне все это не нравится!

– Это старая история, – продолжала тем временем Камэ. Увлекшись, она не замечала ни изменившегося лица Лайры, ни тревоги во взглядах остальных. – Возможно, даже времен Основателей. К одной красивой девушке стал наведываться незнакомец. Был он необыкновенно хорош собой, приносил богатые подарки и как-то раз признался, что принадлежит к роду Феникса. Он показал ей, что владеет пламенем… В общем, этот небожитель завладел ее сердцем без особого труда. Но вскоре на городской улице красавицу остановила старуха-гадалка и заявила – дескать, приходит к ней не лорд Феникс, а самозванец, потому что истинный облик пламенного лорда нечеловечески прекрасен – узревший его испытает необычайное блаженство. И девушка решила проверить, кто же говорит правду… – Камэ вздохнула. – На этом месте в моей книге была оборвана страница, так что я не знаю, чем все закончилось.

– И решила проверить на себе? – странным голосом поинтересовался Крейн. – По-прежнему желаешь необычайного блаженства… А не боишься?

– Я здесь не одна, – лукаво улыбаясь, ответила она. – И ты же мне друг, не правда ли? Друзьям надо доверять.

Они слушали, затаив дыхание. Хоть магус и пообещал не мстить за ошибку с проливом Сирен, было тревожно наблюдать, как Паучок играет с огнем. Крейн вел себя непонятно: чего стоило ему сказать сразу решительное «нет»? Отчего-то он тоже играл, будто ждал чего-то, известного только ему…

– Что ж, могу показать, – сказал Кристобаль, выдержав паузу. – Но при одном условии.

– Каком? – В глазах Камэ вспыхнули огоньки. – Что угодно…

– Не торопись. Платить будешь не ты, а твой брат. Ты понял, Лайра?

– Конечно, – ответил король с кривой усмешкой. – В прошлый раз ты смилостивился, не потребовал желания, а теперь не будешь со мной церемониться. Да?

– Ты сам сказал. – Крейн встал из-за стола. – Так что, согласен?

– Раз сестра просит… – Во взгляде Лайры, устремленном на Камэ, читались горечь и тоска, но Паучок опять ничего не заметила. Предвкушение необычайного зрелища захватило ее, и места для прочих чувств попросту не осталось.