— Разумеется, выдадут! — заверил приободрившийся представитель магистрата.

— Пришлите мне экипаж в… Как называется это место?

— Кирнайт, городок Золотая охра.

— Вы слышали?

— Да, почтенный.

— Пришлите экипаж и охрану. Хорошо бы, если бы монильских бойцов сопровождали также мои соотечественники. Для уверенности и гарантии.

— Слушаю, господин. Всё будет сделано…

— А меня проводите обратно в храм. Думаю, для обряда уже всё готово.

— Ты что это? — сурово произнесла айн. — Что ты задумал? Не смей.

— Любопытно, что это я тут слышу? Кто-то что-то говорит?

— Ты же не всерьёз, разумеется.

— Разумеется, я всерьёз.

— Ты не смеешь! Не смеешь!.. Будешь опять врать, что это позарез необходимо ради нашей безопасности?! Мерзавец!

— Ради моей безопасности. Конечно, необходимо! А ты думала, тебе ровным счётом ничего не будет за твою выходку? На самом деле так думала? Можешь быть уверена — нет. Будет.

— Ты не смеешь, нет.

— Правда не смею? Посмотришь.

— Послушай! Нет, не надо… Ну ладно, я согласна на всё. Ну, подумай сам! Я ведь всегда хотела, как мне будет лучше, и это естественно! И ты ведь избег беды, а это тоже благодаря мне.

— Благодаря тебе? Фью-фью.

— Нет, правда! Кто защищал тебя от вражеских чар? Кто помог найти выход из владений Гильдии? Кто?!

— Мой приказ. Если бы у тебя была возможность, ты не стала бы ничем мне помогать.

— Неправда! Когда я поняла, что ты всё-таки найдёшь выход, я покорилась и делала всё, что ты требовал!

— Решила сохранить лицо, когда почуяла, чем повеяло…

— Ты тогда мог ещё двадцать раз попасться! Если бы я только задалась такой целью…

— Не пытайся казаться глупее, чем ты есть.

— Но я говорю — я вижу, как ты силён и удачлив! Я готова выбрать твою сторону! Считай всё случившееся проверкой. Ты её прошёл!

Ненависть свела мне губы.

— Ты всерьёз считаешь, что я тут существую лишь затем, чтоб искать твоей благосклонности? Ах, действительно, какой бесценный дар!

— Разумеется, бесценный дар! Да без моей помощи ты ничего не сможешь! Ты от меня зависишь, от моего желания помогать! Что же ты делаешь?!

— Это не помощь твоя. Это твоя функция. За деятельность твоего организма я тебе не обязан быть благодарным. Да мне, собственно, это бы даже в голову не пришло. Особенно теперь. И будь уверена, моя красавица — даже если бы ты повинилась, признала вину, если б поклялась, что ничего больше не будет… И даже если бы я поверил тебе — наказание всё равно бы последовало. И будет повторяться каждый раз, когда ты позволишь себе хотя бы намёк на предательство. Да, мне это будет крайне неприятно. Но я потерплю.

— Зачем же тогда? Просто затем, чтоб сделать мне плохо? — Она говорила с подкупающей искренностью и просто-таки детским изумлением. Но я давно уже привык к её хитростям. С каждым днём ей всё труднее давался обман.

Теперь я припомнил и то, как она вела себя в Тирнале и Афале. Кстати, заметно было, что она задумала какую-то комбинацию. Но я решил не обращать на это внимания. Больше такой ошибки не совершу. За каждым её шагом буду следить. Ты слышишь меня?

— Я поняла. Я всё поняла. Пойдём отсюда.

— Пойдём. В храм.

— Нет, я же сказала — я всё поняла! Не надо в храм!

— Надо, Федя, надо, — сумрачно процитировал я, поднимаясь по ступеням храма. — Всё готово, просвещённый?

— Всё готово, господин, — заверил меня священнослужитель.

— А где помощники? — Я огляделся.

Храм был невелик, так что боковых нефов тут выкроить не получилось бы при всём желании, только небольшие закуты, не больше алькова. Там священнослужители принимали исповеди и беседовали с теми своими прихожанами, которые нуждались во внимании и утешении. Там же совершались и кое-какие обряды, об этом я ещё пока знал мало. Монильцы не настаивали, чтоб я обязательно вникал в их религию. В религиозной столице Мониля, например, я пока ни разу и не побывал.

Маленькие окошки пропускали мало света, так что на нарядной отделке стен и пола лежал приятный полумрак, набрасывавший на рядовую красоту покрывало таинственности. Это придавало интерьеру прелесть, настраивающую на мысли о божественном, на размышления о жизни. Особенно легко было здесь предаваться мыслям о бытийственном и небесном — сейчас, когда мы со священником находились в храме в полном одиночестве.

— Разве вы будете совершать обряд без помощников?

— Да. Здесь нет чародеев, способных сдержать крупного демона, и мои собратья не решаются принимать участие в церемонии.

— Кхм… То есть они боятся исполнить свой долг?

— Я не могу их в этом винить. Но не беспокойтесь, почтенный. Я выдам вам свидетельство, оформленное по всем правилам. Я имею на это право. Предпочитаете ли вы, чтоб вас связали?

— Нет, не стоит. Я справлюсь.

— Прошу — не надо, — севшим голосом проговорила айн. — Я правда всё поняла. Я обучу тебя всему, что знаю, всё покажу и расскажу. Помогу тебе стать самым могущественным чародеем Вселенной! Обещаю! Я больше не буду.

— Мы что — в детском саду? В таком случае, наглой провинившейся девице сейчас прилетит по попке. А обучать ты меня и так будешь. Какой у тебя выход-то?

Демоница тоненько завыла, но я уже не слушал её. Подойдя к монильскому подобию аналоя, я встал между ним и жертвенником. Священник, не торопясь, спустил с плеч серое облачение и аккуратно расправил его на аналое. Потом принёс посох — этот выглядел намного скромнее, чем тот, которым передо мной когда-то помахал Пресвященный. С навершия этого свисала всего одна хиленькая ниточка хрусталя. Кроме того, и одет здешний служитель было намного беднее. И это вполне логично.

Он принёс книгу и, открыв её на весу, звучно произнёс:

— Приветствую того, кто носит в душе семя ада. — Видимо, в отличие от Пресвященного, на память он формулировку не знал.

— Кхм… Благодарю.

— Готов ли ты принять испытание благости души, принять Бога в себя и очистить свою душу, если таковая нуждается в очищении?

— Я… Это… В общем, да, готов исполнить свой долг.

— Тебе надлежит покориться и обратить к Богу с мольбой о… хм… о ниспослании тебе благоволения и прощения за грехи, ежели ты совершил таковые. Прочти за мной молитву. — Я послушно повторил за ним всё, что полагалось. — Готов ли ты?

— Вполне.

— Традиции требуют подвергнуть испытанию любого, кто находится под подозрением, что он одержим демоном. Можешь ли поклясться, что твоей души не касалось ни одно демоническое существо?

— Нет, не могу.

— Готов ли ты сейчас доказать свою чистоту, либо же очистить свою душу от власти ада, слуга божий, ставший кейтахом?

— Готов.

И снова волна мощи, неведомой и неощущаемой, потому что с магией она не имела ничего общего, однако всесметающей, накрыла меня с головой. Это могущество могло поддержать и, как соломинку из водоворота, вынести душу к свету, но сейчас оно топило меня, пригибало к земле и — что самое страшное — рвалось растерзать на части. Внутри меня билась демоница, растворённая в моей душе. И потому казалось, что моё собственное сознание беснуется, жаждет покинуть тело. Только полнейший и абсолютный самоконтроль здесь способен был хоть как-то помочь.

Я старался держать себя в руках. Айн явно не ставила себе подобной цели, поэтому вместе со спокойным, даже отчасти угрюмым речитативом священника в уши мне лился дикий вой. Её вой — не столько даже боли, сколько ужаса.

Может быть, именно это её страдание поддержало меня. Я так привык быть начеку, следить за каждым её шагом и не мочь ничего сделать с её хамством, с её сварливостью и коварством, что теперь, осознав, что нащупал её слабое место, воспрянул духом. Вот то решение, которого мне так не хватало в каждодневной моей войне.

Вот уж верно — сперва надо навести порядок в собственном доме, а потом браться за весь мир.

Дальше терпеть её боль было уже намного проще. Я даже смог поднять глаза на священника — он был бледен и старался без нужды не смотреть в мою сторону. Он явственно боялся, однако продолжал отчитывать экзорцизм, держа книгу в подрагивающих пальцах. Интересно, что ему пришлось произносить все формулы вслух, тогда как Пресвященный вполне обошёлся мыслями.