Сегодня он пришел с таким сияющим лицом, что, видя, как он проходит через двор, поскольку я сам послал его к моей дочери, я задержался, чтобы не заставлять его сдерживать свои чувства в моем присутствии.

В жизни так мало подобных минут, что это грех, как говорят итальянцы, отмерять их тем, кто их имеет.

Спустя две минуты они прогуливались в саду; сад — это их рай.

Там они спрятаны от всех, и все же они не одни; однако за гущей деревьев можно взяться за руки, а за поворотами аллей придвинуться друг к другу.

Я наблюдал за ними, спрятавшись за занавеской моего окна, и сквозь куст сирени видел, как их руки ищут друг друга, как их взгляды погружаются друг в друга; кажется, что они сами вновь рождаются и цветут, как все, что цветет вокруг них. О весна — молодость года! О молодость — весна жизни!

И однако, я думаю не без страха о волнениях, даже счастливых, которые ожидают мою бедную Мадлен; она так слаба, что любая радость может сломить ее, как других ломает несчастье.

Будет ли он, возлюбленный, так же мудро сдержан в чувствах, как отец? Будет ли он, как я, измерять силу ветра, дующего на дорогую овечку без руна? Создаст ли он хрупкому и деликатному цветку теплую и благоуханную атмосферу без избытка солнца и без избытка гроз?

Этот пылкий молодой человек, с его страстью и с переменами этой страсти, может разрушить за месяц то, что я создавал терпеливым трудом семнадцать лет.

Плыви же, если так надо, моя бедная хрупкая ладья, в самую бурю; к счастью, я буду лоцманом, к счастью, я тебя не покину.

О! Если я тебя покину, моя бедная Мадлен, что станет тогда с моей жизнью?

Хрупкая и деликатная, какой я тебя знаю, ты будешь мысленно всегда со мной, страдающая или готовая страдать.

Кто будет рядом с тобой, чтобы говорить тебе каждый час:

"Мадлен, это полуденное солнце слишком жаркое ",

"Мадлен, этот вечерний ветерок слишком холодный ",

"Мадлен, накинь вуаль на голову ",

"Мадлен, накинь шаль на плечи ".

Нет, он будет любить тебя, он будет думать только о том, как любит тебя; я же буду думать о том, как поддерживать твою жизнь.

17 мая.

Увы!

Вот и на сей раз мои мечты упорхнули.

Вот еще один день, когда, проснувшись, я отметил его для радости, а Бог — для страдания.

Амори пришел сегодня утром веселый и счастливый как обычно. Как всегда, я оставил их под присмотром миссис Браун и отправился выполнять свои повседневные дела.

Весь день я был убаюкан мыслью, что вечером объявлю Амори о полученном для него назначении и о планах, намеченных мной. Когда я вернулся, было пять часов и все собрались садиться за стол.

Амори уже ушел, несомненно чтобы вернуться пораньше; отсутствовал он явно недолго. Счастье, почти осязаемое, расцвело на лице Мадлен.

Бедное мое дитя! Никогда, как она говорит, она себя лучше не чувствовала.

Может быть, я ошибался, и эта любовь, пугающая меня, поможет окрепнуть этому хрупкому организму, тогда как я боялся, что он может сломаться? Природа имеет свои бездны, куда даже самый пытливый и самый сведущий взгляд никогда не сможет проникнуть.

Я жил весь день с этой мыслью о счастье, которое я готов был сохранить им, и был как ребенок, что хочет сделать сюрприз кому-то, кого любит, и этот секрет постоянно у него на устах; чтобы ничего не говорить Мадлен, я оставил ее в гостиной и спустился в сад. Она села за фортепьяно, и, прогуливаясь, я внимал чуть слышно звучавшей сонате, и эта мелодия, исполняемая моей дочерью, переполняла мое сердце.

Это продолжалось около четверти часа.

Я развлекался тем, что удалялся и приближался к этому источнику гармонии, кружа по дорожкам сада.

Из самого отдаленного уголка его я слышал только высокие ноты — они пересекали пространство и долетали до меня, несмотря на расстояние; затем я приближался и сразу входил в этот круг гармонии, а потом несколько шагов в другом направлении вновь удаляли меня от него.

Тем временем наступила ночь и все погрузилось в темноту.

Внезапно я перестал слышать музыку. Я улыбнулся: значит, пришел Амори.

Я возвращался в гостиную, но по другой аллее — той, что шла вдоль стен.

Там я увидел Антуанетту; задумчивая, она в одиночестве сидела на скамейке.

В течение двух дней я хотел поговорить с ней и сейчас, подумав, что наступил благоприятный момент, остановился перед ней.

Бедная Антуанетта! Я сказал себе, что она действительно будет стеснять нашу дивную жизнь втроем, которую я себе обещал, что вся нежность таких близких сердечных отношений не нуждается в свидетеле, каков бы он ни был, и, наконец, что будет лучше, если Антуанетта не поедет с нами путешествовать.

Однако, бедное дитя, я не хотел оставить ее здесь одну! Ей следовало остаться только счастливой и окруженной любовью, ведь и я, и Мадлен, и Амори обязаны ей счастьем. Я ее слишком люблю, и я слишком любил свою сестру, чтобы поступить иначе.

И, так же как я все приготовил для Амори и Мадлен, я приготовил все для нее.

Увидев меня, она подняла глаза, улыбнулась и протянула мне руку.

"Ну, дядя, — сказала она, — я вам обещала, что вы будете счастливы их счастьем, не правда ли? Их счастье состоялось… разве вы не счастливы?"

"Да, дорогое дитя, — сказал я ей, — но это еще не все: счастливы они и я, остаешься еще ты, Антуанетта, и ты тоже должна быть счастливой ".

"Но, дядя, я счастлива! Чего мне, по-вашему, не хватает: вы меня любите как отец, Мадлен и Амори любят меня как сестру; чего мне еще желать?"

"Кого-то, кто тебя полюбит как супругу, дорогая племянница, и я его нашел ".

"Дядя… " — начала Антуанетта тоном, который, казалось, молил меня не продолжать.

"Выслушай, Антуанетта, — возразил я, — и потом ты ответишь ".

"Говорите, дядя".

"Ты знаешь господина Жюля Раймона?"

"Это тот молодой человек, которому вы поручаете вести ваши дела?"

"Он… Как ты его находишь?"

"Очарователен… для адвоката, мой дядя".

"Не шути, Антуанетта! Он внушает тебе неприязнь?"

"Дядя, только те, кто любит, испытывают это чувство, противоположное страсти… Я не люблю никого, и все мужчины мне безразличны ".

"Но, моя дорогая Антуанетта, Жюль Раймон пришел ко мне вчера; если ты не обратила на него внимания, он тебя заметил… "

"Господин Жюль Раймон — один из тех людей, кого будущее не обойдет стороной, так как они сами делают свое будущее".

"И он попросил, чтобы ты разделила это будущее с ним. Он знает, что у тебя двести тысяч франков приданого… Он… "

"Дядя, — прервала меня Антуанетта, — все это прекрасно и великодушно, но я не хочу, чтобы вы продолжали, прежде чем я вас поблагодарю. Жюль Раймон составляет среди деловых людей редкое исключение, которое я ценю, но мне казалось, что я уже говорила вам о своем единственном решении — остаться с вами. Я не представляю другого счастья, чем это, хотя вы вынуждаете меня к другому ".