Сюэ Ян спросил: «Угадай, кто выиграет?»

Вэй У Сянь ответил: «Мне незачем гадать. Само собой, Вэнь Нин».

Сюэ Ян сказал: «Такая досада – я вбил в его голову столько гвоздей, но он все равно не желал повиноваться. Все-таки твари, слишком преданные своему хозяину, доставляют сплошные неудобства».

Вэй У Сянь ровным тоном ответил: «Вэнь Нин – не тварь». 

Сюэ Ян рассмеялся: «Ты не замечаешь некую двусмысленность в своих словах?» При слове «некую» он неожиданно обнажил меч и бросился в атаку, но Вэй У Сянь проворно отскочил в сторону: «А ты всегда нападаешь на людей исподтишка?»

Сюэ Ян полным изумления голосом ответил: «Ну естественно, я ведь босяк и пакостник! Я думал, тебе это уже известно. К тому же, я не собираюсь тебя убивать. Я всего-навсего обездвижу тебя и заберу с собой, чтобы ты мог без суеты и спешки восстановить для меня душу».

Вэй У Сянь возразил: «Я уже сказал, что тут я бессилен».

Сюэ Ян ответил: «Не будь таким категоричным. Если ты не сообразишь, что делать, то мы с тобой всегда можем сесть и попытаться найти решение вместе». И вновь не закончив предложение, Сюэ Ян ринулся вперед. Вэй У Сянь уклонялся и изворачивался, ловко проскальзывая между полосками изодранной бумаги, оставшейся от манекенов и размышляя на ходу: «А этот мелкий бродяжка и впрямь неплохо владеет мечом». Однако Сюэ Ян все наступал и наступал, и выпады его становились все стремительнее и опаснее, и в конце концов, Вэй У Сянь не удержался от восклицания: «Ты и впрямь пользуешься тем, что в этом теле у меня недостаточно духовных сил?» 

Сюэ Ян ухмыльнулся: «Ага!»

Наконец-то Вэй У Сянь встретил кого-то еще более бесстыжего, чем он сам. Он хихикнул в ответ: «Вот уж точно, лучше вызвать гнев благородного человека, чем уличного хулигана. Я больше не собираюсь скакать тут перед тобой. Найди себе кого-то по силам».

Сюэ Ян рассмеялся: «Кого? Этого Хань Гуан Цзюня? Я послал за ним больше трех сотен мертвецов. Так что он…»

Но не успел он договорить, как с небес спустилась фигура в белоснежном одеянии, и льдисто-голубой вихрь Би Чэня нацелился прямо на Сюэ Яна. 

Примечания.

Строчка из стихотворения «Трава» Бай Цзюйи, перевод Л.З. Эйдлин.

Золотой отрок и нефритовая дева - дети, входящие в свиту даосских бессмертных.

Суй Хуа – меч Цзинь Лина; дословно – «весенний пейзаж».

Цинь – в китайском языке: морфема в составе названий многих музыкальных инструментов. В сянся– вымышленный музыкальный язык. Его суть – каждая нота в сочетании с тембром, тональностью, громкостью и пр. дает уникальный китайский иероглиф.

Перед Вэй У Сянем стоял Лань Ван Цзи, окутанный ореолом <i>инея и льда</i>.  Сюэ Ян мгновенно парировал, отправив Шуан Хуа отразить атаку Би Чэня: прославленные мечи столкнулись в воздухе и вернулись в руки к своим владельцам. Вэй У Сянь заметил: «Как там говорят:  «Точность – вежливость королей»?» 

Лань Ван Цзи: «Мгм».

Завершив приветствие, Лань Ван Цзи вступил в бой с Сюэ Яном. Не далее, чем пару секунд назад тот гонял Вэй У Сяня кругами по всей комнате, но сейчас его самого прижал к стенке Лань Ван Цзи, наносящий удар за ударом. Понимая, что дело принимало дурной оборот, Сюэ Ян закатил глаза и ухмыльнулся, неожиданно перебросив Шуан Хуа в левую руку, а правую запустив в рукав. Вэй У Сянь насторожился, опасаясь, что он может пустить в ход метательные кинжалы или швырнуть в пол склянку с ядом, однако Сюэ Ян всего-навсего вынул из рукава <i>цянькунь</i>  еще один меч и, без малейшей заминки, с легкостью перешел к фехтованию парным оружием.

Новый меч, что он извлек из-за пазухи, отливал весьма сумрачным и угрюмым сиянием, а при взмахах словно оставлял за собой невесомую черную дымку, резко расходящуюся с серебряным излучением Шуан Хуа. Сюэ Ян с одинаковой ловкостью орудовал мечами, непринужденно и стремительно двигая обеими руками, и вскоре вернул себе преимущество в бою. Лань Ван Цзи спросил: «Цзян Цзай?»

Сюэ Ян удивился: «Ого! Хань Гуан Цзюнь знает этот меч? Какая честь для меня».

«Цзян Цзай» был собственным мечом Сюэ Яна, и подобное зловещее <i>название</i>  идеально подходило как владельцу, так и самому оружию, несшему с собой лишь кровопролитие и смертоубийство. Вэй У Сянь заметил: «Его имя в самый раз для тебя».

Лань Ван Цзи сказал: «Уходи. Тебе нет нужды здесь находиться».

Вэй У Сянь смиренно повиновался и направился к выходу. В дверях он остановился и окинул улицу взглядом. Вэнь Нин, не выражая никаких эмоций, вцепился Сун Ланю в горло, поднял в воздух и впечатал в стену, оставив в ней вмятину в форме человеческой фигуры. В ответ Сун Лань, с таким же бесстрастным лицом, схватил Вэнь Нина за запястья и перебросил через себя на землю. Оба лютых мертвеца непрестанно обрушивали друг на друга удары, ничего при этом не ощущая. Ни один из них не страшился ни боли, ни травм, и даже потеря одной-двух конечностей не составила бы для них трудности, и лишь полное уничтожение их тел остановило бы битву. Вэй У Сянь пробормотал себе под нос: «Думаю, и здесь во мне нет необходимости».

Вдруг он увидел напротив тускло освещенную лавку, а подле нее  –  Лань Цзин И, отчаянно подзывавшего его рукой. Вэй У Сянь подумал: «Ага! Вот там-то я точно нужен».

Едва он ушел, сияние Би Чэня расцвело буйным цветом, и Шуан Хуа легко выскользнул из ладони Сюэ Яна, оказавшись в воздухе, а Лань Ван Цзи ловко воспользовался моментом и подхватил его. Увидев, что Шуан Хуа угодил в чужие руки, Сюэ Ян размахнулся Цзян Цзаем, намереваясь отсечь Лань Ван Цзи левую руку, которой тот поймал меч. Но его атака провалилась. Холодная ярость промелькнула в глазах Сюэ Яна, и он глухо произнес: «Верни мне меч».

Лань Ван Цзи ответил: «Ты его не достоин».

Сюэ Ян ядовито усмехнулся в ответ.

Тем временем Вэй У Сянь добрался до учеников. Юноши обступили его со всех сторон, и он спросил: «Все в порядке?»

«Да! Мы сделали, как ты сказал, не бегали и дышали медленно».

Вэй У Сянь сказал: «То-то же. Если кто-то откажется меня слушать, то я вновь накормлю его кашей».

Несколько юношей, которым уже удалось познать вкус сего кушанья, притворились, что их сейчас стошнит. Внезапно со всех сторон послышался прерывистый и гулкий топот, а в конце улицы возникли первые шатающиеся тени. Лань Ван Цзи также услышал этот звук и, взмахнув рукавом, достал свой гуцинь, Ван Цзи. 

Он с грохотом положил инструмент на стол, перебросил Би Чэнь в левую руку и продолжил с прежним мастерством сражаться с Сюэ Яном. Одновременно с этим, Лань Ван Цзи, даже не повернув головы, занес правую руку над гуцинем и быстро перебрал струны.

Аккорд этот, чистый и звонкий, отраженным эхом пронесся по всей улице и вернулся странным, но уже знакомым звуком лопающихся голов мертвецов. Лань Ван Цзи, не останавливаясь ни на секунду, одной рукой вел бой с Сюэ Яном, а другую держал над гуцинем, время от времени мимоходом оглядывая улицу и невозмутимо играя несколько нот. Он действовал обеими руками разом, но, тем не менее, каким-то непостижимым образом казался по-прежнему уверенным и спокойным.

Цзинь Лин не удержался от восклицания: «Он так хорош!»

Ему приходилось наблюдать, как Цзян Чэн и Цзинь Гуан Яо умерщвляли тварей на ночной охоте, и зрелище это убедило его во мнении, что его дяди являлись самыми могучими заклинателями на всем белом свете. К Лань Ван Цзи же он всегда испытывал больший страх, нежели почтение, особенно к его владению заклятием молчания и отчужденному нраву. Однако сейчас он не мог не преклоняться перед умениями Лань Ван Цзи. Лань Цзин И с гордостью подтвердил: «Ну конечно же! Хань Гуан Цзюнь, безусловно, хорош. Просто он никогда не хвастает своими достоинствами попусту. Он очень сдержанный и скромный, да?»

Его «да» было обращено к Вэй У Сяню, и тот недоуменно спросил: «Ты это мне? Почему ты спрашиваешь меня?»