Вэй У Сянь подумал: «Этот Су Шэ со всеми разговаривает столь ехидно, к Лань Чжаню так и вовсе испытывает сильнейшую ненависть, но вот с Цзинь Гуан Яо ведет себя почтительно, даже слишком».

Подумав об этом, он не удержался и взглянул на Лань Ван Цзи. К его удивлению, Вэй У Сянь увидел в его глазах вспышку холода.

Лань Ван Цзи ледяным тоном обратился к Су Шэ: «Повернись».

Су Шэ как раз обрабатывал снадобьем раны на груди, опустив голову. Он стоял к ним боком, но услышав фразу Лань Ван Цзи, которую тот произнес тоном, не терпящим возражений, все-таки машинально повернулся лицом.

Это движение заставило и Цзян Чэна, и Цзинь Лина округлить глаза. Улыбка мгновенно пропала с лица Вэй У Сяня.

Не в силах поверить глазам, он воскликнул: «…Так значит, это ты!»

Примечания:

(1) Обыгрывается фраза: «богомол хватает цикаду, не замечая позади чижа», обр. в знач.: на всякую силу есть управа.

Су Шэ наконец понял, что именно пошло не так, и мигом запахнул одежду на груди. Но сидевшие лицом к нему люди уже прекрасно разглядели оголившуюся поверхность кожи. Возле самого сердца виднелось плотное скопление жутковатых чёрных отверстий различного диаметра.

Метки проклятия Тысячи Язв и Сотни Дыр!

Наложенное проклятие определённо не могло оставить после себя следы, подобные этим. Ведь в таком случае, судя по величине отверстий, они уже давно должны были поразить внутренние органы и даже Золотое Ядро Су Шэ, и тогда он едва ли смог бы применять духовные силы. Однако ему неоднократно удавалось пускать в дело талисман перемещения, использование которого требует немалых затрат духовных сил. Значит, оставалось только одно объяснение возникновения этих отметок — они появились после того, как он сам кого-то проклял и принял на себя удар ответной волны проклятия!

В прошлом Вэй Усянь действительно прикладывал немалые усилия, чтобы найти виновника и попытаться оправдать себя, но в огромном океане людей поиски определённого человека являлись делом нелёгким, да к тому же выявление личности преступника не сгладило бы событий, последовавших далее. Поэтому Вэй Усянь отбросил любую надежду. Кто бы мог подумать, что сегодня, после стольких бесплодных поисков, разгадка сама упадет в руки (1).

Цзинь Лин ничего не понимал, Не Хуайсан, скорее всего, тоже. Но Лань Сичэнь уже направил взгляд на Цзинь Гуанъяо.

— Глава Ордена Цзинь, это тоже было частью плана нападения на тропе Цюнци?

Цзинь Гуанъяо отозвался:

— Почему ты так решил?

От голоса Цзян Чэна повеяло холодом.

— Тут и спрашивать нечего! Не будь Цзинь Цзысюнь проклят, последующих событий не произошло бы! Это нападение помогло тебе разом избавиться от Цзинь Цзысюаня и Цзинь Цзысюня, ведь оба были одного с тобой поколения, а значит являлись преградой на твоём пути к наследованию главенства над Орденом Ланьлин Цзинь и положению Верховного заклинателя. Проклятие наложил Су Шэ, а он — твой доверенный подчинённый. Неужели не ясно, чьим приказам он следовал?!

Цзинь Гуанъяо не ответил, сосредоточившись на медитации. Вэй Усянь в ярости рассмеялся, в упор глядя на Су Шэ.

— Я тебе что-то сделал? Между нами не было никакой вражды! Я тебя даже не знал!

Цзинь Гуанъяо вмешался:

— Молодой господин Вэй, уж вам-то должно быть ясно лучше других. Разве можно считать себя в безопасности только потому, что ни на кого не держишь зла? Как такое возможно? Изначально в этом мире никто ни к кому не испытывает вражды. Но кто-то в конце концов наносит первый удар.

Голос Цзян Чэна так и сочился ненавистью.

— Вероломный ублюдок!!!

Су Шэ вдруг холодно усмехнулся.

— Не стоит мнить о себе слишком многое. С чего ты взял, что я проклял Цзинь Цзысюня, чтобы досадить тебе? Тогда я и вовсе не являлся подчинённым главы ордена. Я проклял его просто потому, что хотел этого!

Вэй Усянь переспросил:

— Так значит, ты имел зуб на Цзинь Цзысюня?

Су Шэ процедил:

— Все эти гордецы… я убью каждого, кто попадётся мне на пути!

Вэй Усянь понимал, что главным «гордецом» по мнению Су Шэ являлся Лань Ванцзи, и не мог не спросить:

— Да что вообще случилось между тобой и Ханьгуан-цзюнем? С какой стати ты считаешь его гордецом?

Су Шэ вскинулся:

— Скажешь, я не прав? Не получи Лань Ванцзи при рождении такой выгодный статус, имел бы он право вести себя столь надменно?! Почему все вокруг уверены, что я ему подражаю?! Каждый в этом мире восхваляет его за благородство и чистоту… Восхваляет того, кто валяет дурака и занимается грязными делишками со Старейшиной Илин, чью безнравственность порицает весь мир? Смешно!

Не успел Вэй Усянь ответить, как вдруг подумал, что это мрачное и одновременно яростное выражение лица выглядит знакомым. Ему точно доводилось видеть это лицо раньше.

И тут Вэй Усянь вспомнил:

— Это же ты!

Посёлок Цайи, озеро Билин, бездонный омут, исчезнувший под водой меч, Черепаха-Губительница, адепт, вытолкнувший Мянь-Мянь… Су Шэ!

Вэй Усянь вдруг взорвался хохотом.

И сказал:

— Теперь я понял.

Лань Ванцзи спросил:

— Что ты понял?

Вэй Усянь покачал головой.

Он знал, каким человеком был Цзинь Цзысюнь. В прошлом тот частенько с презрением относился к людям из вассальных кланов, в его глазах они приравнивались к слугам. Ему даже казалось, что веселиться на банкете рядом с ними ниже его достоинства. Будучи частью одного из вассальных кланов Ордена Ланьлин Цзинь, Су Шэ наверняка часто наведывался в Башню Золотого Карпа ради посещения банкетов, где просто не мог не сталкиваться с Цзинь Цзысюнем. Один был нетерпимым и мелочным, второй — тщеславным и надменным. Если между этими двумя произошёл конфликт, ничего удивительного, что Су Шэ держал зуб на Цзинь Цзысюня.

Если все было именно так, то наложенное на Цзинь Цзысюня проклятие Тысячи Язв и Сотни Дыр действительно не имело к Вэй Усяню никакого отношения. Но в итоге обвинения обрушились именно на него.

Причиной нападения на тропе Цюнци послужило именно проклятие Тысячи Язв и Сотни Дыр, наложенное на Цзинь Цзысюня. Если бы не это обстоятельство, у Ордена Ланьлин Цзинь не нашлось бы повода нападать на Вэй Усяня, Вэнь Нин не утратил бы контроль и не впал в неистовство, на самого же Старейшину Илин не легла бы тяжелейшая ответственность за жизнь Цзинь Цзысюаня, да и всех последующих событий можно было бы избежать.

И теперь Вэй Усянь наконец понял, что целью наложения проклятия послужило вовсе не желание оклеветать его. Даже первопричина не имела к нему никакого отношения!

Подобное не укладывалось в голове.

Вэй Усянь залился хохотом до красных глаз. То ли насмехаясь над собой, то ли с сарказмом по отношению к Су Шэ, он произнёс:

— Поверить не могу, что всё это из-за такого, как ты… из-за такой нелепой причины!

Но Цзинь Гуанъяо, казалось, уловил ход его мыслей.

— Молодой господин Вэй, не стоит так думать.

Вэй Усянь улыбнулся:

— О? Так ты понял, о чём я подумал?

Цзинь Гуанъяо кивнул:

— Конечно же. Догадаться несложно. Вы определённо уверены, что все случившееся — результат досадного стечения обстоятельств. На самом деле это не так. Даже если бы Су Шэ не проклял Цзинь Цзысюня, господин Вэй, рано или поздно на вас устроили бы облаву по какой-то другой причине. — он улыбнулся, — Поскольку вы именно такой человек. Мягко говоря — неукрощённый герой, а выражаясь без лишней вежливости — оскорбляете людей направо и налево. Пока ваши недруги жили в покое и безопасности, всё было хорошо. Но стоило только им пострадать или же обнаружить, что кто-то строит против них козни, вы бы стали первым подозреваемым и первым же человеком, к кому пошли бы за отмщением. И над этим у вас не было никакой власти.

Вэй Усянь почему-то улыбнулся.

— Как же быть? Сдаётся мне, твои слова не лишены смысла.

Цзинь Гуанъяо продолжил: