Немного привыкнув к проникающей плоти, Вэй Усянь неосознанно начал выгибать спину. Внезапная истома, охватившая нижнюю часть тела, начала пробираться по позвоночнику наверх, распространяясь всё дальше.

Вэй Усянь немедленно обнаружил, как можно получить удовольствие в подобном положении.

Он протянул руки и запустил пальцы в мокрые от пота длинные волосы, приподняв лобную ленту. Улыбнувшись, он нежно произнёс:

— Тебе приятно? Внутри меня.

Лань Ванцзи прикусил его губу и ответил на вопрос более яростной атакой.

Он брал Вэй Усяня так страстно, что тот весь промок — пот бежал по спине ручьями. А изо рта вместе со сбивающимся дыханием вырывался всяческий вздор:

— Лань Чжань… Ты пропал. Мы ведь ещё не связаны узами брака, из трёх поклонов не хватает последнего, совершать подобное до вступления в брак… знаешь, как это называется? Если твой дядя узнает, он посадит тебя в клетку для свиней (5).

Лань Ванцзи почти прорычал в ответ:

— …Я пропал задолго до этого.

Следом за яростным толчком Вэй Усянь в сладких муках откинул голову, обнажая беззащитную шею, в которую Лань Ванцзи впился зубами.

Переполняющее наслаждение заставило сознание Вэй Усяня на короткое время помутнеть. Он провёл эти минуты в приятном забытьи, а когда пришёл в себя, первой мыслью, которая его посетила, было: «…Не могу поверить. Почему, мать вашу, я не сделал ничего подобного с Лань Чжанем, когда мне было пятнадцать? Столько времени — коту под хвост!»

Лань Ванцзи в этом отношении оказался человеком дела — без каких-либо заигрываний, он больше делал, чем говорил. Вэй Усянь, недолго пробыв в забытьи, пришёл в ясное сознание и начал безостановочно шептать ему на ухо непристойности:

— Второй молодой господин Лань, а с каких пор я начал тебе нравиться? Если ты уже давно испытывал ко мне чувства, почему не сделал этого со мной раньше? Ведь Облачные Глубины для этого отлично подходят. Ты мог бы воспользоваться моментом, когда я бродил по горам в одиночестве, связать меня и утащить за собой, а потом точно так же повалить в траву и делать всё, что заблагорассудится… А!.. Полегче… это же мой первый раз… будь со мной поласковее… На чем мы остановились? Продолжим. Ты так силён, что у меня точно не было бы шанса на сопротивление, а если бы я закричал, ты бы наложил на меня заклятие молчания. Кстати ваша библиотека тоже отличное место, мы могли бы заняться этим на полу среди свитков и книг, купить для ознакомления несколько сборников Лунъяна и испробовать какие угодно позы… Гэ! Гэ! Гэгэ! Пощади! Поща… пощади меня, ладно, ладно, я замолкаю, ты потрясающий, ты просто потрясающий. Я больше не могу, правда, не могу больше! Не надо так…

Но в такой момент Лань Ванцзи совершенно не мог сдерживаться, слушая его дразнящие речи. После последних десяти-пятнадцати толчков Вэй Усянь решил, что его внутренние органы сейчас поменяются местами. Он попытался вымолить прощение, но от этого Лань Ванцзи лишь разгорячился сильнее. Вэй Усянь оказался придавлен к земле почти на целый час в одном положении, поэтому его поясница и ягодицы занемели до боли и зуда, будто его до костей кусали тысячи маленьких насекомых.

Пожиная горькие плоды, которые он сам же и посадил, Вэй Усянь осыпал Лань Ванцзи поцелуями и, отбросив гордыню, взмолился:

— Гэгэ, будь милостив, пощади меня, у нас впереди много дней, давай продолжим после, можешь даже подвесить меня, идёт? А сегодня пощади своего неопытного юнца. О могущественный Ханьгуан-цзюнь, Старейшина Илин признаёт поражение, признаёт, что ты разбил его в пух и прах, сразимся в следующий раз!

На лбу Лань Ванцзи проявились синие вены, он с огромным трудом выговорил слово за словом:

— …Если правда хочешь, чтобы я остановился… тогда… замолчи и ничего не говори…

— Но ведь мне для того и дан рот, чтобы разговаривать! Лань Чжань, давай ты сделаешь вид, что не слышал мои прежние слова о том, что я буду каждый день делить с тобой ложе?

— Нет.

Вэй Усянь заметался:

— Как ты можешь так со мной поступить? Ты ведь раньше никогда ни в чём мне не отказывал.

Лань Ванцзи одарил его лёгкой улыбкой.

— Нет.

Стоило Вэй Усяню увидеть эту улыбку, глаза вновь загорелись. Он ощутил себя на седьмом небе, не понимая, где находится.

Однако в следующий миг от неистового рывка, который совершенно не соответствовал той чистой, словно блики на снегу, улыбке, из глаз Вэй Усяня брызнули слезы.

Он схватился руками за траву и закричал в изнеможении:

— Тогда четыре дня, давай договоримся на раз в четыре дня, идёт? Если не на четыре, то на три дня я тоже согласен!!!

Окончательный ответ Лань Ванцзи прозвучал решительно и бесповоротно:

— Каждый день — значит каждый день.

Примечания:

(1) Уменьшительно-ласкательный суффикс, часто добавляется к имени при обращении к детям или воспитанникам.

(2) Ориг. — прозрачный как лёд, чистый как яшма.

(3) Имеется в виду могила с погребённой одеждой усопшего.

(4) Лунъян-цзюнь — реальный персонаж китайской истории, чиновник Вэйского князя эпохи Борющихся царств, считается первым в истории Китая гомосексуалистом, упомянутым в письменных источниках.

(5) Вид наказания за распущенность, существовавшего в Древнем Китае: провинившегося сажали в клеть для перевозки свиней и погружали в воду, чтобы утопить, или же оставляли на поверхности только голову, в качестве акта всеобщего порицания.

Три месяца спустя, Гуанлин.

На горе толпа деревенских жителей, вооруженная вилами и факелами, медленно окружила небольшую поляну посреди леса.

На вершине находилось заброшенное захоронение, где последние несколько месяцев было неспокойно. Не в силах больше терпеть нескончаемое нашествие призраков, жители деревеньки у подножия горы попросили проходивших мимо заклинателей истребить злобных духов на корню.

С наступлением сумерек стрёкот насекомых звучал куда отчётливее. То тут, то там из доходившей до пояса травы доносился шорох, словно в темноте изготовилась к нападению неизвестная тварь. Но стоило кому-нибудь беспокойно развести траву руками и поднести факел к подозрительному месту, каждый раз оказывалось, что тревога была ложной.

Заклинатели с мечами в руках осторожно вели жителей деревни через траву в густую чащу.

Злополучное захоронение находилось именно в этом лесу. Могильные плиты, как каменные, так и деревянные, оказались полуразрушенными и поваленными. Тёмные, мрачные ветра пронизывали округу. Переглянувшись, заклинатели вынули талисманы и приготовились к ритуалу изгнания духов. Увидев их спокойствие и собранность, некоторые жители деревни облегчённо вздохнули, решив, что положение вещей не такое уж и серьёзное.

Не успели они толком успокоиться, как услышали громкий хлоп́ок — изувеченный до крайности труп шлёпнулся на могильный холм прямо перед ними.

Стоявший ближе всего к этому месту житель деревни закричал, отшвырнул факел и сорвался с места. Следом упали второй, третий и четвёртый окровавленные трупы. Мертвецы, подобно ливню с неба, безостановочно валились на землю. Лес тут же заполнили громкие крики. Заклинатели ни с чем подобным прежде не сталкивались, но, несмотря на крайнее потрясение, смогли сохранить присутствие духа. Их предводитель крикнул:

— Не разбегаться! Без паники! Всего лишь пара небольших призраков…

Он не договорил, словно кто-то сдавил ему горло, и голос больше не мог вырваться наружу.

Он увидел дерево.

А на дереве человека в чёрном одеянии, полы которого свесились вниз. Узкий чёрный сапог слегка покачивался — расслабленно, почти с весельем.

На поясе блестела сумрачно-чёрная флейта, украшенная кроваво-красной кисточкой, которая также мерно покачивалась с каждым движением ноги.

Заклинатели мигом переменились в лице.

Жители деревни, которые и так были на грани потери рассудка, услышав крик лидера, вроде бы успокоились, но тут к их неподдельному ужасу побледневшие заклинатели все как один рванули прочь из леса и вниз с горы, будто их сдуло порывом ветра. Брошенные на произвол судьбы люди поняли, что на горе, должно быть, поселилось ужасное создание, с которым даже заклинателям справиться не под силу. В мгновение ока бедняги бросились врассыпную, словно перепуганные животные. Один из них бежал немного медленнее и, споткнувшись, упал, так что набрал полный рот земли. Он уж было решил, что раз остался один-одинёшенек, смерть неминуема, но потом вдруг увидел стоявшего рядом молодого мужчину в белых одеждах. В его глазах тут же зажглась надежда.