Двое мужчин замерли в уединенной комнатке постоялого двора: один лежал на кровати, а второй сидел на полу. Порыв ночного ветра ворвался сквозь открытые окна, обдав Вэй У Сяня прохладой. Голова его, наконец, прояснилась. 

Он поднялся на ноги, отодвинул стол туда, где он находился изначально, и опустился рядом. 

Вэй У Сянь немного посидел, бессмысленно впившись взглядом в одну точку, а затем принялся зубами развязывать узлы на лобной ленте. Через некоторое время он, ценой немалых усилий, смог-таки успешно размотать всю шишковатую цепочку.

Освободив руки, Вэй У Сянь решил немного успокоиться и отойти от потрясения, плеснув в чашу пару глотков вина. Он одним махом опрокинул емкость себе в рот, но не ощутил на языке ни единой капли алкоголя. Тогда Вэй У Сянь с удивлением опустил взгляд и понял, что держит в руке сухую чашу. Он вспомнил, что уже успел прикончить целый сосуд, но обнаружил это лишь сейчас, несмотря на то, что он пытался налить вина оттуда, где оно давно отсутствовало. 

Вэй У Сянь опустил на стол пустую чашу и подумал: «Хватит пить. На сегодня мне и так достаточно».

Он повернул голову и за расписной ширмой увидел Лань Ван Цзи, безмятежно покоившегося на кровати. Вэй У Сянь подумал: «Я и впрямь перебрал. Лань Чжань столь благонравный, столь правильный человек. И пусть он пьян, и пусть наутро он ничего не вспомнит, я все равно не должен был настолько далеко заходить в своих безобразиях… Это слишком неуважительно по отношению к нему».

Вспомнив, как «далеко» он зашел с Лань Ван Цзи в своих безобразиях, Вэй У Сянь невольно прикоснулся к губам кончиками пальцев.

С большим трудом разгладив лобную ленту, Вэй У Сянь подошел к кровати и положил ее подле подушки, едва удержавшись, чтобы не посмотреть на Лань Ван Цзи. Следом он опустился на корточки, снял со спящего сапоги и установил их так, как предписывают правила Ордена Гу Су Лань.

Покончив с хлопотами, Вэй У Сянь вновь опустился на пол и прислонился к кровати. Мысли в его голове бежали беспорядочным потоком, но одна четко вырисовывалась на общем фоне:

Больше не уговаривать Лань Ван Цзи выпить. Если, захмелев, он со всеми ведет себя подобным образом, то ничего хорошего ждать не стоит. 

Примечания.

Дословно: название мифического зверя, напоминающего крылатого тигра. Часто нападает на сражающихся и поедает невиновного, а обманщикам приносит мясо ими же оклеветанных людей. 

Кто подзабыл: «Небо без Ночи», или «Безночный Город Небожителей» – резиденция Ордена Ци Шань Вэнь.

Китайская поговорка, означающая легкие, но чувственные поцелуи.

Тем вечером Вэй У Сянь, сам не зная почему, мучился сильными угрызениями совести и втиснуться на одну кровать с Лань Ван Цзи не решился. Остаток вечера он просидел на полу и примерно около полуночи провалился в сон, положив голову на краешек деревянной тахты. На рассвете Вэй У Сянь в полудреме почувствовал, как кто-то осторожно поднял его на руки и перенес на кровать. Насилу разлепив глаза, он с трудом разглядел по-прежнему бесстрастное лицо Лань Ван Цзи. 

Он в один миг пробудился: «Лань Чжань!»

Лан Ван Цзи издал «мгм» в ответ. Вэй У Сянь спросил: «Ты все еще пьян или уже трезв?»

Лань Ван Цзи ответил: «Трезв».

Вэй У Сянь продолжил: «Ага… Так значит, уже пять».

Он каждый день просыпался в одно и то же время, поэтому Вэй У Сянь научился понимать, который сейчас час, не выглядывая из окна на занимавшееся зарей небо. Лань Ван Цзи приподнял и осмотрел его запястья, покрытые красноватыми следами от лобной ленты, а затем выудил из рукавов небольшую фарфоровую склянку бирюзового цвета и нанес ее содержимое на ранки Вэй У Сяня. Охлаждающая мазь тотчас же успокоила разгоряченную кожу. Вэй У Сянь прищурился: «Больно… Хань Гуан Цзюнь, захмелев, ты теряешь всю свою благопристойность и благовоспитанность».

Лань Ван Цзи даже не поднял на него взгляда: «Что посеешь, то и пожнешь».

Сердце Вэй У Сяня на мгновение замерло: «Лань Чжань, ты и впрямь не помнишь, что вытворял, после того, как выпил вина?»

Лань Ван Цзи ответил: «Не помню».

Вэй У Сянь подумал: «Скорее всего, так и есть. А иначе, он бы уже давно убил меня, скрывая смущение гневом».

В душе же он одновременно порадовался и расстроился полному отсутствию воспоминаний Лань Ван Цзи: словно Вэй У Сянь втихомолку совершил то, что делать запрещалось, или же тайком умыкнул из буфета сладость, ему не предназначенную, а теперь забился в уголок и хихикал, ликуя от того, что никто не прознал о его проступке, но в то же время, досадуя, что некому было разделить его восторг. Взгляд его невольно остановился на губах Лань Ван Цзи.

И хотя их уголки никогда не растягивались в улыбке, все же губы выглядели весьма мягкими и таковыми же оказались на ощупь. 

Вэй У Сянь непроизвольно прикусил нижнюю губу и вновь пустился в размышления: «Орден Гу Су Лань воспитывает своих сынов в духе добродетели и благочестия, а Лань Чжань, к тому же, - полный профан в любовных делах, поэтому он явно раньше не целовал девушек… И что же мне теперь делать? Все-таки мне выпала столь высокая честь. Рассказать ему? А вдруг, узнав правду, он так разозлится, что начнет плакать? Нет… Он мог бы расплакаться в детстве, но сейчас – навряд ли. Кроме того, он ведь подобен монаху, созданному из камня, и, скорее всего, у него в голове и мыслей таких не проскакивало… Стоп! В прошлый раз, когда он захмелел, я спросил у него: «Тебе когда-нибудь кто-нибудь нравился?», и он ответил: «Да». Возможно, он уже целовал ее? Впрочем, учитывая сдержанный нрав и самообладание Лань Чжаня, он ни за что не стал бы пересекать границы дозволенного. Они наверняка еще не целовались или даже не держались за руки. Кстати, а может быть, в тот раз он вообще не понял, о каком именно «нравиться» я говорил…»

Когда Лань Ван Цзи закончил накладывать мазь, раздался троекратный стук в дверь, а затем послышался голос Лань Сы Чжуя: «Хань Гуан Цзюнь, все встали. Нам собираться в дорогу?»

Лань Ван Цзи ответил: «Ждите внизу».

Вэй У Сянь и остальные покинули город и принялись прощаться у его стен. До недавних событий ученики едва знали друг друга, встречаясь лишь на Советах Кланов, созванных их именитыми Орденами. Но за последние дни они пережили и случай с кошачьими трупами, и поражающий воображение день в городе, окутанном демоническим туманом;  вместе жгли ритуальные деньги, украдкой пробовали алкоголь, ругались между собой и даже успели побраниться на других – выражаясь иначе, ученики весьма и весьма сблизились. Сейчас юноши до последнего тянули момент расставания и, остановившись у ворот, болтали без умолку, обсуждая грядущую встречу на Совете Кланов и строя планы на совместную ночную охоту. Лань Ван Цзи не торопил их и позволил ученикам наговориться, молчаливо стоя под деревом. Под его неусыпным взором Фея не посмела лаять или носиться кругами и мирно уселась рядом с ним, с нетерпением глядя на Цзинь Лина и слегка помахивая хвостом.

Воспользовавшись тем, что Лань Ван Цзи следит за ней, Вэй У Сянь схватил Цзинь Лина за плечо, затеяв небольшую прогулку. 

Мо Сюань Юй был одним из внебрачных детей Цзинь Гуан Шаня и, следовательно, приходился Цзинь Цзы Сюаню и Цзинь Гуан Яо единокровным братом. С точки зрения родства и преемственности поколений, Вэй У Сянь в этом теле вполне мог считаться младшим дядей Цзинь Лина, поэтому он на правах старшего затеял с юношей назидательную беседу: «По приезде домой прекращай препираться со своим дядей. Слушайся его советов и отныне будь осмотрительнее. Не рыскай повсюду в одиночку в поисках добычи для ночной охоты».

Несмотря на то, что Цзинь Лин происходил из именитого Ордена, людские кривотолки и досужие пересуды все никак не утихали. Ему, как круглому сироте, неизбежно приходилось проявлять излишнюю торопливость, пытаясь доказать всем вокруг, что он ничуть не хуже других.