Однако Су Шэ, очевидно, многие годы держал все в себе, и теперь ему не требовалось внешнего раздражителя, чтобы злость взметнулась до небес и слова, пусть даже оставшиеся без ответа, потекли наружу. Он бросил на Лань Ван Цзи оценивающий взгляд и насмешливо произнес: «Даже в такой момент ты все разыгрываешь из себя само спокойствие? До каких пор собираешься держаться?»

Лань Ван Цзи по-прежнему молчал. Лань Си Чэнь ответил вместо него: «Глава Ордена Су, не припомню, чтобы во время вашего обучения искусствам в Ордене Гу Су Лань мы чем-то обидели вас. Почему вы так накинулись на Лань Ван Цзи?»

Су Шэ: «Разве я посмел бы накинуться на второго молодого господина Лань, который с детства одарен настолько, что все непомерно гордятся им? Мне всего-то не по душе приходится его облик, который всем своим видом говорит, насколько выдающейся личностью он сам себя считает».

Вэй У Сянь не единожды убеждался, что ненависть к человеку может быть абсолютно беспричиной, однако в этот раз он не смог удержаться от мысли, что все это очень странно. Он произнес: «Хань Гуан Цзюнь разве говорил когда-то, что считает себя выдающимся? Насколько я помню, среди правил Ордена Гу Су Лань есть одно, гласящее «запрещено держаться высокомерно и заносчиво», так?»

Цзинь Лин: «Откуда тебе известны правила Ордена Гу Су Лань?»

Вэй У Сянь потер подбородок. «Приходилось не раз переписывать, вот и запомнил».

Цзинь Лин без раздумий выпалил: «Тебе что, больше делать было нечего, как переписывать правила Ордена Гу Су Лань? Ты же не…» Он собирался сказать «ты же не из этого клана», но на середине фразы посчитал ее неуместной, поэтому с потемневшим лицом прикусил язык.

Вэй У Сянь рассмеялся. «Только не говорите, что Глава Ордена Су такого мнения лишь потому, что лицо Хань Гуан Цзюня с детства выглядит холодным словно лед? Если так, Хань Гуан Цзюню должно быть смертельно досадно это слышать. Он ведь абсолютно ко всем обращается с тем же лицом. Глава Ордена Су, вам следовало бы возрадоваться, что вы обучались искусствам не в Ордене Юнь Мэн Цзян».

Су Шэ холодным тоном спросил: «Почему же?»

Вэй У Сянь ответил: «В таком случае я бы давно обозлил вас до смерти. В юности я каждый день совершенно искренне мнил себя исключительным, потрясающим талантом, поистине, мать его, выдающимся и невероятным. Кроме прочего, я не просто считал так в душе, я еще и повсюду заявлял об этом вслух».

На лбу Су Шэ вздулись вены. «Закрой рот!» Он собирался ударить, однако Лань Ван Цзи прижал Вэй У Сяня и защитил объятием. Су Шэ застыл на полпути, размышляя, стоит ли осуществить задуманное, когда Вэй У Сянь высунулся из-за спины Лань Ван Цзи и произнес: «Не стоит действовать опрометчиво, Глава Ордена Су, все-таки Лянь Фан Цзунь весьма почтительно относится к Цзэ У Цзюню. Как думаете, обрадуется ли Лянь Фан Цзунь, если вы пораните Хань Гуан Цзюня?

Су Шэ остановился именно потому, что ему в голову пришла такая же мысль. Стоило Вэй У Сяню ее озвучить, как это разозлило его еще сильнее. Не в силах смириться с поражением, он решил вновь бросить насмешку: «Не думал я, что легендарный Старейшина И Лин, наводящий ужас на оба мира - живых и мертвых, тоже может испугаться смерти!»

Вэй У Сянь, ни капли не смутившись, ответил: «Благодарю за комплимент. Вот только, я не боюсь смерти, всего лишь не хочу умирать».

Су Шэ с холодной усмешкой бросил: «Глупые придирки к словам, просто смешно. Разве существует разница между страхом смерти и нежеланием умереть?»

Вэй У Сянь, удобно устроившись на плече Лань Ван Цзи, ответил: «Разумеется, разница существует. К примеру, если сказать — «я не хочу отрываться от Лань Чжаня» и «я боюсь оторваться от Лань Чжаня» — разве это одно и то же?»

Однако, поразмыслив, он добавил: «Прости, я беру слова назад. По моим ощущениям, в данном случае фразы действительно практически равнозначные».

Лицо Су Шэ буквально позеленело. Вэй У Сянь как раз рассчитывал на то, чтобы его разозлить, как вдруг где-то рядом прозвучал легкий смешок.

Настолько легкий, что могло показаться, будто он ослышался.

Когда Вэй У Сянь резко вскинул голову, то отчетливо увидел в уголке рта Лань Ван Цзи слабую, словно чистое сияние солнечного света на снегу, улыбку, которая все еще не успела растаять. И в этот раз шокированно застыл не только Су Шэ, но и Лань Си Чэнь, и Цзинь Лин.

Все на свете знали, что лицо Хань Гуан Цзюня никогда не трогает улыбка, оно словно покрыто инеем и отражает полное отсутствие интереса к жизни. Почти никто никогда не видел, чтобы он улыбался, даже чтобы слегка приподнимал уголок рта. Никто не мог предположить, что сможет лицезреть его улыбку в подобной ситуации.

Глаза Вэй У Сяня моментально сделались большими и круглыми.

Мгновения спустя он сглотнул, кадык перекатился вверх-вниз, затем раздался его голос: «Лань Чжань, ты…»

Именно в этот момент снаружи послышался стук.

Су Шэ вынул меч, крепко сжал оружие в руках и настороженно спросил: «Кто?!»

Никто не ответил, вместо этого створки ворот яростно распахнулись!

Вместе с дождем и ветром внутрь ворвалась сверкающая фиолетовая молния, которая нанесла удар прямо в грудь Су Шэ, отбросив того далеко прочь. Су Шэ с силой ударился о колонну из красного дерева, изо рта фонтаном хлынула кровь. Двое монахов, потрясенные атакой, повалились на землю, не в силах подняться. Человек в фиолетовых одеяниях перешагнул порог и уверенным шагом направился в главную залу.

Несмотря на перекрестный ветер и дождь снаружи, он совершенно не промок, лишь полы одежды немного потемнели от воды. В левой руке он держал зонт из промасленной бумаги, капли дождя стучали по нему, разбиваясь брызгами. В правой руке все еще сверкал холодным светом Цзы Дянь, заполняя пространство яростным треском. Выражение лица человека было еще темнее, чем ночь с грозой и ливнем.

Примечания:

(1) Оригинальная фраза: влить несколько доз сильнодействующего лекарства.

Цзинь Лин тут же выпрямился и воскликнул: «Дядя!»

Скользнув по нему взглядом, Цзян Чэн холодно ответил: «Неужели! Теперь ты меня зовешь дядей! А чего ж раньше сбежал?»

Договорив, он волей-неволей перевел взгляд на Вэй У Сяня и Лань Ван Цзи. Не успел он посмотреть им в глаза, как Су Шэ поднялся, опираясь на свой меч, Нань Пин, и рванул в сторону Цзян Чэна. Тот не успел атаковать в ответ, когда воздух наполнился громким лаем. Фея ворвалась в храм летучей рыбой и бросилась на Су Шэ.

Услышав собачий лай, Вэй У Сянь мгновенно почувствовал, как волосы встали дыбом. Он сжался в объятиях Лань Ван Цзи и ни жив ни мертв от ужаса просипел: «Лань Чжань!»

Лань Ван Цзи уже без всяких напоминаний обнял его покрепче и ответил: «Я рядом!»

Вэй У Сянь воскликнул: «Обними меня!»

Лань Ван Цзи ответил: «Обнимаю!»

Вэй У Сянь не сдавался: «Обними меня крепко!»

Лань Ван Цзи так же ответил: «Крепко обнимаю!»

Даже не видя происходящего, лишь расслышав слова, Цзян Чэн скривился, будто мышцы лица прошила судорога. Он собирался посмотреть в их сторону, но теперь усилием воли заставил шею ни в коем случае не поворачиваться. К тому же в это мгновение из внутренних чертогов храма выбежали несколько монахов и заклинателей с мечами. Цзян Чэн холодно усмехнулся, затем вскинул правую руку и рассек воздух в храме Гуань Инь ярким фиолетовым сиянием Цзы Дяня. Все, кого коснулся кнут, отлетели назад, Цзян  Чэн же так и продолжал держать в левой руке зонтик. И только когда все в храме уже беспорядочно валялись на полу, содрогаясь и извиваясь, словно тело поразил разряд молнии, Цзян Чэн наконец сложил зонт. Су Шэ, пытаясь отогнать собаку, яростно вопил.

Цзинь Лин неподалеку закричал: «Фея! Осторожно! Фея, кусай его! Кусай за руку!»

Лань Си Чэнь выкрикнул: «Глава Ордена Цзян, остерегайтесь звуков гуциня!»

Не успел он договорить, как со стороны внутренних чертогов храма полилась мелодия. Однако еще на горе Луань Цзан Цзян Чэн вдосталь натерпелся от этих темных мотивов. Естественно, он был более чем настороже. Как только в воздухе пронеслась первая нота, Цзян Чэн носком ботинка подцепил меч, который обронил кто-то из заклинателей. Левой рукой он отшвырнул бумажный зонт и подхватил меч, а правой достал из ножен Сань Ду. Зажав в каждой руке по мечу, он с силой ударил одним о другой.