В толпе начались волнения. Кто-то выкрикнул с места: «Но ведь меч – неотступный спутник заклинателя. Зачем вы хотите забрать их?»

Вэнь Чжао спросил: «Кто это сказал? Из какого ты ордена? Выйди из строя и покажись мне!»

Человек, только что подавший голос, в испуге затих, не осмеливаясь продолжать. Толпа у помоста, наконец, замолчала, и Вэнь Чжао удовлетворенно продолжил: «Вот именно потому, что в ваших рядах до сих пор есть люди, которые, подобно тебе, не признают ни правил приличия, ни иерархии, ни скромного послушания, – вот именно поэтому я здесь – здесь, чтобы перевоспитать вас и не позволить загнить изнутри. Вы уже ведете себя безрассудно дерзко, и если ваши манеры не привести в порядок сейчас, то в будущем обязательно появятся те, кто тщетно попытается бросить вызов сильным мира сего и вскарабкаться на голову Ордена Ци Шань Вэнь!»

Все понимали, что он требует их мечи отнюдь не с добрыми намерениями, но тем не менее, пока Орден Ци Шань Вэнь сиял, словно солнце в жаркий полдень, остальные ступали, словно по тонкому льду, поэтому никто не рисковал оказывать хоть малейшее сопротивление. Все присутствующие опасались вызвать недовольство Вэнь Чжао, потому что любое ослушание обернулось бы обвинениями в сторону их собственных кланов. В итоге, молодым людям пришлось безропотно подчиниться.

Цзян Чэн крепко вцепился в Вэй У Сяня, и тот шепотом спросил: «Зачем ты меня держишь?»

Цзян Чэн буркнул: «Думаю, как бы ты не учудил чего».

Вэй У Сянь ответил: «Ну так подумай еще. Сальный тип, конечно, тошнотворный, но я не собираюсь избивать его до полусмерти, хотя и очень хочется. Я прекрасно понимаю, что сейчас не время для этого, и не вовлеку наш орден в неприятности. Так что успокойся».

Цзян Чэн спросил: «У тебя и впрямь кулаки чешутся побить его? Боюсь, эта твоя затея заранее обречена на провал. Видишь мужчину подле Вэнь Чжао?»

Вэй У Сянь кивнул: «Ага. Он явно искусный заклинатель, но, похоже, в юности ничего особенного не достиг. Кажется, про таких говорят «поздно расцвел».

Цзян Чэн сказал: «Его зовут Вэнь Чжу Лю, но все знают его как «Сжигающего ядра». Он состоит в свите Вэнь Чжао исключительно для его защиты. Не вздумай связываться с ним».

Вэй У Сянь переспросил: «Сжигающий ядра?»

Цзян Чэн подтвердил: «Верно. Его ладони всем внушают ужас. Кроме того, Вэнь Чжу Лю пособничает тирану в его злодеяниях. Раньше он помогал Вэнь…»

Юноши смотрели прямо перед собой, неслышно переговариваясь и заметив, что к ним приближался адепт Ордена Ци Шань Вэнь, тут же замолчали. Вэй У Сянь решительно отстегнул свой меч и передал адепту, в то же время невольно взглянув в сторону Ордена Гу Су Лань. Он полагал, что Лань Ван Цзи наверняка откажется отдавать свое оружие, но тот неожиданно отстегнул Би Чэнь, хотя лицо его при этом приняло до жути холодное выражение.

Насмешка мадам Юй внезапно оказалась пророческой. После постулатов «перевоспитания», объявленных на общем сборе в Ци Шане, юношей и впрямь стали кормить пустой похлебкой. Все съестные припасы, которыми обвешала их Цзян Янь Ли, быстро подошли к концу. К тому же, никто из учеников еще не владел инедией, потому всем приходилось довольно туго.

Само «перевоспитание» заключалось во вручении молодым людям «Лучших произведений Ордена Ци Шань Вэнь» - сборнике о славных подвигах бывших глав Ордена и его прославленных адептах,  пестрящем их крылатыми изречениями. Каждый получил по экземпляру вместе с требованием вызубрить от корки до корки всю книгу и навсегда сохранить ее в памяти. Вэнь Чжао не проводил ни дня, не забравшись куда повыше и не разглагольствуя о том, о сем. Он требовал громко и в унисон приветствовать его одобрительными возгласами и принимать за образец каждое свое слово и действие. На ночные охоты Вэнь Чжао всегда брал с собой учеников и заставлял их идти вперед. Молодым людям приходилось расчищать ему путь, отвлекая на себя различных тварей и борясь с ними не на жизнь, а на смерть, а в последний момент являлся Вэнь Чжао и с легкостью добивал добычу, уже полумертвую усилиями других. Отсекши твари голову, он принимался направо и налево хвастать, что победил ее в одиночку. Если же находился кто-то, кто особенно ему не нравился, Вэнь Чжао выводил его из строя и прилюдно поносил, словно тот человек был хуже грязной свиньи и шелудивого пса.

В прошлом году на Совете Кланов, проходившем в Ордене Ци Шань Вэнь, Вэнь Чжао также принимал участие в состязании лучников, вступив в охотничьи угодья вместе с Вэй У Сянем и остальными. Он ни секунды не сомневался в своей победе, поскольку считал само собой разумеющимся, что прочие ученики должны уступить ему. Тогда Вэнь Чжао успел сделать три выстрела: первым попал в цель, вторым промазал, а третьим сбил пустого манекена. По правилам ему полагалось немедленно покинуть площадку, но, тем не менее, он и не подумал уйти, а остальные не осмелились противоречить ему. По результатам соревнования первые четыре места заняли Вэй У Сянь, Лань Си Чэнь, Цзинь Цзы Сюань и Лань Ван Цзи. Последний мог бы выступить и лучше, однако он досрочно вышел из состязания по собственному желанию. Вэнь Чжао испытал большое унижение, и с тех пор питал лютую ненависть ко всей четверке. На этот раз Лань Си Чэнь не смог появиться на сборах, поэтому Вэнь Чжао направил всю свою злость на оставшихся троих и ежедневно бранил их на глазах у всех, показывая свою власть.

Больше всех от его выходок страдал Цзинь Цзы Сюань. Он с малолетства привык быть любимчиком, нежно лелеемым и защищаемым от всех невзгод своими родителями, и еще никогда в жизни не подвергался подобным оскорблениям. Если бы не Вэнь Чжу Лю, представляющий серьезного противника, и не ученики Ордена Лань Лин Цзинь, сдерживающие его, Цзинь Цзы Сюань в первый же день рванул бы в атаку и с готовностью обратился бы в прах вместе с Вэнь Чжао. Лань Ван Цзи же, напротив, всегда оставался безучастным, словно разум его являл собой спокойствие стоячей воды, а душа уже освободилась от всех мирских сует. Вэй У Сянь, в свою очередь, за годы пребывания в Пристани Лотоса привык к несусветной брани от мадам Юй и тихонько хихикал каждый раз, когда его отпускали с помоста, и едва ли вообще обращал внимание на происходящее.

Однажды адепты Ордена Ци Шань Вэнь, как обычно, растолкали молодых людей на рассвете и, словно скот, погнали к месту следующей ночной охоты.

Оно называлось гора <i>Муси</i>. 

Чем глубже ученики проникали в лес, тем гуще становилась листва над их головами, и тем длиннее растягивались тени под их ногами. Вскоре в воздухе раздавался лишь звук шагов да хруст веток, а редкие голоса птиц, зверей и насекомых в царящем безмолвии воспринимались неожиданно громко. 

Через некоторое время они дошли до горного ручья, в чьем журчащем потоке лениво кувыркались листья клена. Веселый плеск воды и вид безмятежно плывущей листвы несколько разбавили атмосферу всеобщей подавленности. В передних рядах даже послышался легкий смех.

Вэй У Сянь и Цзян Чэн брели вместе с остальными, шушукаясь и на все лады проклиная псов из клана Вэнь. Вэй У Сянь случайно обернулся и увидел фигуру в белоснежном одеянии: Лань Ван Цзи находился неподалеку от него.

Из-за своего неспешного шага Лань Ван Цзи очутился в самом конце строя. Все эти дни Вэй У Сянь несколько раз порывался подойти к нему и завязать дружеский разговор о былых временах, но Лань Ван Цзи при виде него каждый раз отворачивался, да и Цзян Чэн бдительно предупреждал не творить глупости. Сейчас Вэй У Сянь оказался совсем рядом с Лань Ван Цзи и невольно задержал на нем своей взгляд. Внезапно он заметил, что, несмотря на то, что Лань Ван Цзи старался идти, как обычно, его правая нога гораздо менее плотно прилегала к земле, чем левая, словно он не мог толком опереться на нее.

Вэй У Сянь тут же замедлил ход, чтобы оказаться рядом с Лань Ван Цзи, и, поравнявшись с ним, спросил: «Что с твоей ногой?»