После первого же удара на него накинулась целая орава, перед глазами мигом потемнело, а Цзинь Гуан Яо где-то рядом все продолжал говорить: «…Я лишь хочу сказать, что вам не нужно никуда торопиться. Ваш Хань Гуан Цзюнь уже здесь».

Сверкнула упавшая с небес льдисто-голубая вспышка меча. Со свистом оттолкнув прочь от Вэй У Сяня всех окруживших его врагов, она вернулась в руки хозяина. Лань Ван Цзи бесшумно опустился перед храмом и наградил его взглядом, который нисколько не отличался от прежнего. Вэй У Сянь от волнения ощутил, как все слова, что он хотел сказать, вдруг сжались в комок и застряли где-то внутри, от чего живот скрутило судорогой. Ему удалось лишь проговорить: «…Лань Чжань».

Ранее Цзинь Лин, слушая рассказ Лань Си Чэня, от потрясения не мог пошевелиться. Теперь же, когда Лань Ван Цзи появился здесь, юноша наградил его радостным взглядом, но затем увидел, как он с Вэй У Сянем смотрят друг на друга, и вновь смущенно застыл. Цзинь Гуан Яо со вздохом произнес: «Вот видите, как я и говорил, если вы, молодой господин Вэй, здесь, то и Хань Гуан Цзюнь непременно не заставит себя долго ждать».

Лань Ван Цзи повернул кисть, держащую Би Чэнь, для атаки и уже собирался действовать, как вдруг Цзинь Гуан Яо с улыбкой заметил: «Хань Гуан Цзюнь, вам лучше отойти на пять шагов назад».

Вэй У Сянь ощутил, как шею пронзила тонкая острая боль. Лань Си Чэнь тихо предупредил: «Осторожно. Не двигайтесь!»

Взгляд Лань Ван Цзи коснулся шеи Вэй У Сяня, и его лицо едва заметно побелело.

Горло Вэй У Сяня обвила тонкая, почти незаметная золотистая струна.

Примечания:

(1) В оригинале — 修成正果 — будд. достичь состояния Будды через последовательные усилия.

Поразительно тонкая струна, покрытая особой краской, была практически не заметна для невооруженного глаза. Вэй У Сянь, будучи эмоционально подавленным, совершенно не замечал происходящего вокруг, поэтому не увидел опасности и попался на удочку.

Вэй У Сянь воскликнул: «Лань Чжань, нет! Не отходи!»

Лань Ван Цзи в тот же миг, ни секунды не медля, сделал пять шагов назад. Цзинь Гуан Яо произнес: «Превосходно. А теперь попрошу вас вернуть Би Чэнь в ножны».

Раздался звон — Лань Ван Цзи немедленно сделал то, что он просил. Вэй У Сянь в гневе выкрикнул: «Ты решил, получив палец, откусить всю руку?»

Цзинь Гуан Яо: «Это разве называется «получив палец, откусить руку»? В таком случае, как назвать мою следующую просьбу? Ведь я собираюсь повелеть Хань Гуан Цзюню собственноручно запечатать свои духовные каналы».

Вэй У Сянь гневно бросил: «Ах ты…»

Он не договорил — горло пронзило острой болью разрезаемой кожи, что-то потекло по шее. Лань Ван Цзи болезненно побледнел. Цзинь Гуан Яо добавил: «Разве он может ослушаться? Подумайте сами, молодой господин Вэй, ведь его жизнь сейчас находится в моих руках».

Лань Ван Цзи отчеканил: «Не. Прикасайся. К нему».

Цзинь Гуан Яо: «Вы знаете, что делать, Хань Гуан Цзюнь».

Спустя мгновение Лань Ван Цзи ответил: «Хорошо».

Лань Си Чэнь коротко вздохнул. Лань Ван Цзи поднял руку, с силой сделал пару нажимов, тем самым запечатав каналы духовных сил.

Цзинь Гуан Яо слегка улыбнулся и тихо бросил: «Просто невероятно…»

Лань Ван Цзи неотрывно наблюдал за ними. «Отпусти его».

Вэй У Сянь же воскликнул: «Лань Чжань! Я… я должен тебе кое-что сказать».

Цзинь Гуан Яо: «Любые слова могут подождать».

Вэй У Сянь: «Нет. Это срочно».

Цзинь Гуан Яо: «Что ж, можете говорить прямо так».

Он бросил эту фразу не всерьез, однако и предположить не мог, что Вэй У Сянь, будто его внезапно осенило, произнесет: «А ведь и правда».

После чего закричал, что есть мочи: «Лань Чжань! Лань Ван Цзи! Хань Гуан Цзюнь! Я… тогда я… по-настоящему искренне хотел лечь с тобой в постель!»

«……»

«……»

«……»

Цзинь Гуан Яо ослабил пальцы, струны слетели с шеи пленника, режущая боль исчезла. Вэй У Сянь, вне себя от нетерпения, бросился к Лань Ван Цзи.

Лань Ван Цзи, ошарашенный признанием, прозвучавшим как гром, от которого содрогаются небеса, до сих пор не пришел в себя от потрясения. В кои-то веки на привычно бесстрастном лице проявилось растерянное и бестолковое выражение. Вэй У Сянь далеко не первый раз прижимался к нему, обхватив руками за талию так крепко, будто от этого зависела его жизнь. Однако сейчас Лань Ван Цзи словно превратился в неповоротливое бревно: оцепенел, не представляя, куда девать руки. Вэй У Сянь заговорил: «Лань Чжань, ты слышал, что я сказал?!»

Губы Лань Ван Цзи шевельнулись, спустя мгновение раздался его голос: «Ты…»

Он всегда выражал мысли лаконично, коротко и ясно, речь его никогда не была прерывистой. Однако в этот миг Лань Ван Цзи пребывал в крайней растерянности, одолеваемый колебаниями, поэтому его речь сбивалась. Еще через секунду он добавил: «Ты сказал…»

Он будто хотел повторить сказанное и тем самым убедиться, что не ослышался. Но для Лань Ван Цзи произнести подобное было действительно нелегко, слова застряли в горле. Вэй У Сянь тут же, нисколько не колеблясь, решил произнести еще раз: «Я сказал, что по-настоящему искренне хотел с тобой…»

«Кхм-кхм!»

Лань Си Чэнь, который стоял рядом, сложил правую руку в кулак и поднес ко рту. Подумав, он со вздохом произнес: «…Молодой господин Вэй, вы избрали самое подходящее время для разговора, и место тоже весьма подходящее».

Цзинь Гуан Яо всем видом выражал крайнее нетерпение. Он развернулся и крикнул: «Все еще не откопали?!»

В ответ раздался голос монаха: «Глава Ордена, вы запрятали слишком глубоко…»

Лицо Цзинь Гуан Яо то темнело, то бледнело, и от этого становилось крайне непривлекательным. Однако, несмотря на гнев, он не стал бранить подчиненных, лишь прикрикнул: «Поторапливайтесь!»

Стоило ему это сказать, как небеса прорезала белая вспышка молнии, похожая на трещину. Спустя мгновение прозвучал удар грома. Цзинь Гуан Яо с помрачневшим лицом посмотрел на небо. Совсем скоро заморосил мелкий дождь. Капли косыми росчерками заполнили воздух. Вэй У Сянь, вцепившись в Лань Ван Цзи, намеревался выплеснуть все переполняющие грудь слова, от которых готов был взорваться. Лишь ледяные капли, коснувшись лица, смогли немного остудить его пыл.

Цзинь Гуан Яо обратился к Лань Си Чэню: «Цзэ У Цзюнь, начался дождь, нам лучше укрыться в храме».

Несмотря на то, что Лань Си Чэнь, будучи обманутым, оказался в его руках, Цзинь Гуан Яо не утратил по отношению к нему прежнего уважения. В словах не было жестокости, он вел себя с Лань Си Чэнем как раньше, даже немного более вежливо. От этого становилось невозможным выплеснуть на него гнев, как говорится, «рука не поднимется ударить улыбающееся лицо». К тому же Лань Си Чэнь сам по себе не являлся обладателем дурного нрава.

Цзинь Гуан Яо первым переступил порог и вошел в главную залу, остальные последовали за ним. Днем Вэй У Сянь и Лань Ван Цзи уже были здесь. Просторная зала создавала ощущение величия, красные стены, украшенные золотом, сияли новизной — сразу становилось ясно, что за храмом постоянно ухаживают и держат помещение в чистоте. Заклинатели и монахи копали землю во внутренних чертогах главной залы. Неизвестно, на какой глубине они уже находились, но все еще не выкопали то, что когда-то схоронил здесь Цзинь Гуан Яо. Вэй У Сянь, не ожидая подвоха, поднял взгляд — и обомлел.

Статуя Гуань Инь на пьедестале поклонения божеству поражала красотой. По сравнению с другими статуями Богини Милосердия, лицо ее выглядело чуть менее благожелательным, но чуть более изящным и привлекательным. Обомлел же Вэй У Сянь потому, что статуя Гуань Инь показалась ему смутно знакомой, похожей на одного человека. Это ведь был точь в точь Цзинь Гуан Яо!

С первого взгляда можно и не заметить, но если сравнивать с Цзинь Гуан Яо, который стоял рядом, сходство становилось все более очевидным, даже больше чем наполовину. Вэй У Сянь подумал: «Неужели Цзинь Гуан Яо настолько самолюбив? Занять место Верховного заклинателя, властвующего над всеми кланами, ему показалось недостаточно, так он решил еще и сделать божественную статую по своему образу, чтобы десятки тысяч людей кланялись ему, возносили почести и возжигали благовония? Или это какое-то темное искусство, о котором мне ничего не известно?»