Цзинь Лин начал закипать и накинулся на него:

— Неудивительно, что он решил уйти. Это всё из-за твоего отношения! Почему ты такой невыносимый, дядя?!

На этих словах Цзян Чэн поднял руку и, яростно сверкнув глазами, забранился:

— Так-то ты разговариваешь со старшими? На порку нарываешься?!

Цзинь Лин пригнулся. Фея тоже поджала хвост. И всё же ладонь Цзян Чэна так и не опустилась на затылок Цзинь Лина. Он бессильно опустил руку.

А потом раздражённо сказал:

— Заткнись. Цзинь Лин. Просто заткнись. Мы возвращаемся. Каждый идёт своей дорогой.

Цзинь Лин удивлённо замер и после недолгих колебаний решил повиноваться и заткнуться. Повесив нос, он прошёл пару шагов рядом с Цзян Чэном, а потом снова поднял голову.

— Дядя, ты же хотел что-то сказать, да?

— Что? Нет.

— Вот только что! Я же видел. Ты хотел что-то сказать Вэй Усяню, а потом передумал.

Помолчав пару секунд, Цзян Чэн покачал головой.

— Нечего тут говорить.

Что он мог сказать?

«Тогда, в прошлом, Орден Вэнь поймал меня не потому, что мне хотелось вернуться в Пристань Лотоса и забрать тела родителей. В том городке, через который мы проходили, а ты отправился купить нам еды, нас нагнал отряд заклинателей из Ордена Вэнь. Я загодя увидел их и покинул место, где ты меня оставил, спрятавшись за углом, чтобы не попасться на глаза. Но они принялись обходить улицы и вскоре наткнулись бы на тебя».

«Именно поэтому я выбежал из укрытия и отвлёк их».

Но точно как в прошлом Вэй Усянь не смог открыть правду о золотом ядре, Цзян Чэн в настоящем тоже не смог ничего этого ему рассказать.

Примечания:

(1) По даосским поверьям, нечистая сила боится персикового дерева.

(2) Напомним: ушамао — головной убор Цзинь Гуанъяо.

Небо ещё не просветлело, и длинная улица, по которой шли Вэй Усянь и Лань Ванцзи, пустовала. Тишину нарушал лишь тихий стук копыт.

Вэй Усянь сидел на спине Яблочка и похлопывал животное по заду. Жёсткие тюки на боках ослика, набитые яблоками, которые, судя по всему, приготовили для него молодые адепты Ордена Гусу Лань, раздулись от содержимого.

Вэй Усянь вынул из тюка яблоко, поднёс ко рту и, прежде чем звонко укусить, залюбовался прекрасным профилем Лань Ванцзи. Яблочко, увидев, что кто-то бессовестно ворует его еду, сердито фыркнул и ударил копытом. Вэй Усяню было не до обид ослика. Он снова прихлопнул того по заду и засунул в рот животному недоеденное яблоко.

— Лань Чжань, ты знал? Сы-Сы, кажется, была подругой матери Цзинь Гуанъяо.

— Не знал.

Вэй Усянь, то ли смеясь, то ли сокрушаясь, произнёс:

— Я же просто так сказал, не воспринимай вопрос всерьёз. Я увидел это во время Сопереживания с призраком женщины в храме. Сы-Сы очень заботилась о матери Цзинь Гуанъяо.

Лань Ванцзи ответил спустя некоторое время молчания:

— Поэтому Цзинь Гуанъяо сохранил ей жизнь.

— Скорее всего, так и есть. Тогда я побоялся, что этот факт может вновь смягчить сердце Цзэу-цзюня по отношению к Цзинь Гуанъяо, и потому не рассказал подробностей. Но сейчас мне кажется, что сообщать ему об этом теперь — и вовсе неуместно.

— Если он когда-нибудь спросит, я ему расскажу.

— И то верно.

Бросив взгляд назад, он в кои-то веки сокрушённо вздохнул:

— Мне уже не хочется ввязываться ни в какие запутанные дела. Пусть всё останется так, как есть.

Лань Ванцзи кивнул, потянул за верёвку и повёл Яблочко вперёд.

Каждый должен сам решать личные проблемы. И даже родной брат сейчас ничем не мог помочь Лань Сичэню. Любые утешения оказались бы бесполезны, все усилия — бесплодны.

Помолчав немного, Лань Ванцзи позвал:

— Вэй Ин.

— Что?

— Есть одна вещь, о которой я тебе не рассказывал всё это время.

Вэй Усянь ощутил, как сердце пропустило удар.

— Какая вещь?

Лань Ванцзи остановился и посмотрел на него, собираясь заговорить, но тут позади послышались торопливые шаги, будто кто-то бежал.

Вэй Усянь пожаловался:

— Хоть караул кричи! Не успели уйти, а за нами уже погоня?

И действительно — кое-кто гнался за ними, однако погоня оказалась не такой уж и страшной. К ним приближался запыхавшийся Лань Сычжуй, который позвал:

— Хань… Ханьгуан-цзюнь, учитель Вэй!

Вэй Усянь подпёр щеку рукой, а локтем оперся о голову ослика.

— Сычжуй-эр (1), я убежал с вашим Ханьгуан-цзюнем, чтобы пожениться. Чего ты за нами увязался? Не боишься, что старик Лань тебя заругает?

Лань Сычжуй залился краской и ответил:

— Учитель Вэй, не смейтесь надо мной, я… я хочу спросить у вас кое-что очень важное!

— Что именно?

— Я кое о чём вспомнил, но не до конца уверен, поэтому… поэтому решил спросить Ханьгуан-цзюня и Учителя Вэя.

Лань Ванцзи посмотрел на него, затем перевёл взгляд на Вэнь Нина. Тот кивнул.

Вэй Усянь спросил:

— О чём ты?

Лань Сычжуй выпятил грудь и глубоко вдохнул.

А потом выпалил:

— Один человек хвастался, что владеет бесподобным искусством приготовления пищи, но его творения обжигали не только глаза, но и желудок.

Вэй Усянь:

— А?

Лань Сычжуй продолжил:

— Закапывал меня на грядке вместо редиса и утверждал, что если подставить лицо солнечным лучам, а потом полить водой, можно вырасти быстрее. И обещал таким же образом вырастить несколько друзей, чтобы я мог с ними играть.

Вэй Усянь:

— …

Лань Сычжуй не закончил:

— Ещё как-то раз пригласил Ханьгуан-цзюня на обед, а в итоге сбежал, не заплатив, и оплачивать счёт всё равно пришлось Ханьгуан-цзюню.

Вэй Усянь выпучил глаза. Казалось, что он вот-вот свалится с ослика.

— Ты… ты…

Лань Сычжуй смотрел прямо на Вэй Усяня и Лань Ванцзи.

— Возможно, тогда я был ещё слишком мал, и очень многое помню урывками, но… я могу быть уверен… что когда-то носил фамилию Вэнь.

Вэй Усянь дрожащим голосом произнёс:

— Твоя фамилия — Вэнь? Разве не Лань? Лань Сычжуй, Лань Юань…

Он пробормотал:

— Лань Юань… Вэнь Юань?

Лань Сычжуй уверенно кивнул, его голос тоже задрожал:

— Учитель Вэй, я… я — А-Юань…

Вэй Усянь ещё не до конца осознал услышанное и растерянно пробормотал:

— А-Юань… Но А-Юань погиб, разве нет? Тогда он один остался на горе Луаньцзан…

Его речь прервалась, поскольку в голове вновь зазвучали давешние слова Лань Сичэня: «Все считают, что он провёл те годы в уединённой медитации, сидя лицом к стене. На самом же деле он был прикован к постели тяжёлыми ранами. Но даже в таком состоянии, когда Ванцзи узнал о вашей смерти, из последних сил поднялся на ноги и, не слушая никаких уговоров, отправился на гору Луаньцзан, чтобы убедиться…»

Он сразу повернулся к Лань Ванцзи:

— Лань Чжань, это ведь ты?!

— Да.

Он встретился взглядом с Вэй Усянем и произнёс:

— Это и есть та вещь, о которой я тебе не рассказывал.

Очень-очень долго Вэй Усянь не мог вымолвить ни слова.

В конце концов, Лань Сычжуй не выдержал — громко закричал, подскочил к ним, одной рукой обнял Вэй Усяня, а другой — Лань Ванцзи, крепко прижав к себе обоих. От внезапного столкновения друг с другом и ситуации в целом мужчины растерянно застыли.

Лань Сычжуй прижался к их плечам и зарылся лицом.

— Ханьгуан-цзюнь, Учитель Вэй, я… я…

Слушая его приглушённый голос так близко, Вэй Усянь и Лань Ванцзи переглянулись и увидели в глазах друг друга что-то очень нежное.

Вэй Усянь немного привёл чувства в порядок, похлопал Лань Сычжуя по спине и произнёс:

— Ну всё, всё. Незачем плакать.

Лань Сычжуй ответил:

— Я не плачу… просто… вдруг почувствовал себя очень грустно, и в то же время… радостно… Я даже не знаю, что сказать…

Спустя несколько секунд молчания Лань Ванцзи тоже положил руку на спину юноше и мягко похлопал. Затем произнёс: