Вэй Усянь произнёс:

— Глава Ордена Цзинь сказал, что Тигриная Печать полностью уничтожена. Могу ли я на неё взглянуть?

Цзинь Гуанъяо ответил:

— Молодой господин Вэй, восстановленная версия — это всё же не оригинал. Её можно использовать лишь ограниченное количество раз. Она уже стала абсолютно бесполезной. Кроме того, вам лучше всех известно, сколько тёмной энергии в ней содержится. Думаете, я бы стал носить с собой обломки, от которых больше нет толку и которые могут навлечь лишь сплошные несчастья?

Вэй Усянь протянул:

— Откуда мне знать. А вдруг ты сможешь найти ещё одного Сюэ Яна?

Цзинь Гуанъяо:

— Брат, каждое мое слово — чистая правда.

Его голос звучал более чем искренне. Цзинь Гуанъяо действительно весьма уважительно обращался с Лань Сичэнем с момента пленения. В этот миг Лань Сичэнь всё ещё не был способен отвернуться от него. Он лишь вздохнул:

— Глава Ордена Цзинь, ещё когда выяснилось, что ты по собственному разумению спланировал нападение на гору Луаньцзан, я сказал, что тебе больше нет нужды звать меня «братом».

Цзинь Гуанъяо ответил:

— Произошедшее на горе Луаньцзан — ужасная ошибка, на которую меня толкнуло отчаяние. Но у меня не было пути назад.

Лань Сичэнь переспросил:

— Что значит «не было пути назад»?

Лань Ванцзи слегка нахмурился и холодно произнёс:

— Брат, не заводи с ним лишних разговоров.

Вэй Усянь также вмешался:

— Глава Ордена Лань, вы помните, о чём сами предостерегали Главу Ордена Цзян? Не стоит слишком долго с ним разговаривать.

Лань Сичэнь прекрасно знал, на что способен Цзинь Гуанъяо, стоит ему только открыть рот. Но едва расслышав в словах последнего намёк на скрытые причины случившегося, он не пожелал упускать возможность выслушать всё до конца. Именно в эту слабость и целил Цзинь Гуанъяо. Он понизил голос:

— Я получил письмо.

Примечания:

(1) Оригинальная пословица: «В поисках я износил крепчайшие сапоги, но случай выпал, и мне досталось без труда, что я искал».

(2) Сяо — приставка со значением «маленький, младший, молодой» и т.д., может ставиться перед фамилией в случае обращения к человеку младше по возрасту, либо к ребёнку или юноше.

(3) Аньсинь — покой на душе.

(4) Ши — поэма.

(5) Сы — вспоминать, тосковать (о ком-то).

Лань Сичэнь спросил:

— Какое письмо?

Цзинь Гуанъяо:

— С угрозами. В письме говорилось… о моих деяниях, и о том, что через семь дней они будут обнародованы на всю Поднебесную, и либо я сам покончу с собой в качестве жеста покаяния, либо… останется только ожидать смертного часа.

Остальные всё поняли. Разумеется, Цзинь Гуанъяо не мог просто сидеть и ждать смерти, особенно если учесть, что к тому моменту он лишится доброго имени и высокого положения, будет опозорен и свергнут. Лучше уж нанести удар первым. К тому моменту, даже если автор письма действительно повсюду растрезвонит о его тёмном прошлом, осада нанесёт боевой мощи кланов заклинателей огромный урон, и у них не останется сил на препирательства с ним.

К несчастью, год выдался для него несчастливым — Вэй Усянь и Лань Ванцзи разрушили все его планы.

Лань Сичэнь:

— Даже в таком положении ты не должен был, позабыв обо всём на свете, идти на убийства! Ведь ты же…

Совершенно не оставил Лань Сичэню шанса найти оправдание для названого брата!

Цзинь Гуанъяо:

— Но что мне оставалось делать? Ждать, когда правда раскроется и разнесётся слухами по миру? Ждать, когда я стану посмешищем среди заклинателей на сотни лет вперед? А потом упасть на колени и принести извинения, подставить лицо, чтобы они могли наступить на него, умолять о прощении? Брат! Третьего не дано, либо я убью их, либо они — меня.

Лицо Лань Сичэня окрасилось гневом. Отступив на шаг, он произнёс:

— Но ведь виной всему… твои деяния, о которых говорилось в письме! Если бы ты не сотворил всего этого, разве улики попали бы кому-то в руки?

Цзинь Гуанъяо:

— Брат, послушай меня. Я не отрицаю того, что сделал…

Лань Сичэнь:

— Еще бы ты стал это отрицать! Доказательства налицо!

Цзинь Гуанъяо:

— Поэтому я и говорю, что не отрицаю! Но разве я пошел бы на убийство отца, жены, сына и брата, если бы не оказался в безвыходном положении? Неужели в твоих глазах я совершенно утратил человеческий облик?!

Выражение лица Лань Сичэня немного смягчилось.

— Хорошо. Я задам тебе несколько вопросов, можешь ответить на каждый по очереди.

Лань Ванцзи воскликнул:

— Брат!

Он вынул меч, но Лань Сичэнь, разгадав его замысел одним ударом покончить с Цзинь Гуанъяо, поспешно предостерёг:

— Не стоит беспокоиться, сейчас он ранен и обезоружен, а значит, находится в проигрышном положении. Здесь достаточно людей, чтобы не дать ему прибегнуть к уловкам.

В этот момент Вэй Усянь весьма кстати отвесил Су Шэ пинка, пресекая попытку незаметно подняться.

Лань Сичэнь:

— Приглядите за остальными, а здесь я справлюсь.

Лань Ванцзи, услышав гневный рев Су Шэ, направился в его сторону. Вэй Усянь понимал, что Лань Сичэнь, опираясь на братские чувства, всё же хранит нить смутной надежды и потому не может не дать Цзинь Гуанъяо шанса оправдать себя. Он и сам хотел послушать, какие ответы Цзинь Гуанъяо даст на некоторые вопросы, и потому приготовился краем уха слушать.

Лань Сичэнь произнёс:

— Во-первых, правда ли, что своего отца, прежнего Главу Ордена Цзинь, ты именно таким способом…

Цзинь Гуанъяо осторожно перебил:

— На этот вопрос я бы хотел ответить в последнюю очередь.

Лань Сичэнь, сокрушённо покачав головой, продолжил:

— Во-вторых, твоя… госпожа… — это слово далось ему с трудом, и он немедленно исправился: — Твоя сестра, Цинь Су. Ты  действительно знал, что между вами есть кровная связь, и всё равно женился на ней?

Цзинь Гуанъяо смотрел на него немигающим взглядом, и вдруг по его щекам полились слёзы.

С болью в голосе он ответил:

— …Да.

Лань Сичэнь сделал резкий глубокий вдох, его лицо стало пепельно-серым. Цзинь Гуанъяо тихо добавил:

— Но у меня правда не было иного выхода.

Лань Сичэнь жёстко возразил:

— Разве здесь могло не быть иного выхода?! Это твой брак! Твоего отказа было недостаточно? Пускай ты бы разбил Цинь Су сердце, но всё же такой исход многим лучше, чем разрушить жизнь той, которая искренне тебя любила, почитала и никогда не относилась с презрением!

Цзинь Гуанъяо:

— Разве моя любовь к ней не была искренней?! Но у меня не было выхода! Если я сказал «не было» — значит, не было! Да! Это  мой брак, но неужели ты считаешь, что я по-настоящему мог отменить его, лишь объявив, что не согласен?! Брат, твоя наивность тоже должна иметь какие-то пределы. Я приложил неимоверные усилия, чтобы Цинь Цанъе согласился выдать за меня свою дочь, с огромным трудом мне удалось окончательно удовлетворить все требования, что выдвинули и Цинь Цанъе, и Цзинь Гуаншань, а ты хочешь, чтобы я внезапно отменил свадьбу, когда торжество уже на носу? Какие  доводы я должен был привести? И как впоследствии объясняться перед обоими?! Брат, ты хоть представляешь, что я почувствовал, когда, как мне казалось, всё устроилось как нельзя лучше, но тут внезапно явилась госпожа Цинь с тайным визитом, чтобы раскрыть мне правду? Удар молнии, сверзившийся с небес прямо в темя, не вселил бы в меня большего ужаса! А знаешь, почему она не отправилась к Цзинь Гуаншаню, вместо этого тайком решила обратиться ко мне? Потому что Цзинь Гуаншань взял ее силой! Мой  распрекрасный отец не обошёл стороной жену своего подчинённого, который служил ему многие годы, и даже не заметил, когда у него появилась еще одна дочь! Столько лет она не решалась рассказать о случившемся своему мужу, Цинь Цанъе! Но как ты думаешь, если бы я внезапно отменил свадьбу, тем самым позволив им узнать причину, кого в конце концов объявили бы виновным в разладе между Цзинь Гуаншанем и Цинь Цанъе, кто более всего пострадал бы, не в силах достичь примирения ни с одной из сторон?!