Тилла подошла, отряхивая муку и сор от папоротника с колен.

Потом оглядела лица людей в мерцающем свете огня. Они молчали и не сводили с неё глаз. Тилла набрала в грудь побольше воздуха, вскинула вверх руки и запела.

— Она поёт! — прокричала какая-то женщина в ухо бабушке.

— Знаю! — рявкнула в ответ старуха. — Ещё не совсем оглохла!

Девушка пела об истории своих предков. Благословляла за доброту бабушку и её большую семью. А потом пропела несколько прощальных слов.

Даже с расстояния Рус слышал доносящиеся из амфитеатра возгласы и гул людских голосов. Должно быть, состязания там в самом разгаре: вояки из Двадцатого легиона из кожи лезут вон, чтобы победить, а остальные подбадривают их криками. Возбуждение нарастало и, казалось, грозило вот-вот захлестнуть город, а затем волной выплеснуться через открытые ворота.

В заведении Мерулы вовсю шла подготовка к долгой и Хлопотной ночи. Басс со Стикхом на улице крепили фонари в специальных железных скобах. («Эти недоумки всю дорогу норовят выдернуть их оттуда!») В зале уже расположились несколько ранних клиентов, их обслуживала Мариам. Дафна поднималась по лестнице со стопкой свежего белья. Мерула за стойкой пробовала горячие напитки, которые предлагал разносчик. Вот она отпила глоток и поморщилась.

— Корицы маловато, — заявила она и сердито покосилась на девушку, расставляющую кувшины.

Рус направился к ней, доставая на ходу кошелёк. Мерула заметила этот жест, и хмурость сменилась профессионально приветливой улыбкой.

Он расплатился по счёту, а затем сказал:

— Хотел бы перемолвиться парой слов с Хлоей.

Хмурость вернулась.

— Она сегодня не работает.

— Просто надо передать ей кое-что.

— Она заболела.

— Тем более. Я врач, — парировал Рус.

Углы большого крашеного рта опустились, образуя глубокие морщины, однако Мерула махнула рукой в сторону кухни.

— Если сможете вернуть её к работе, — заметила она, — тогда уже я ваша должница.

Вопреки правилам обе двери на кухню были распахнуты настежь. Тем не менее, едва войдя, Рус закашлялся от пара и дыма. Часть одного стола была заставлена грязной посудой и завалена луковой шелухой, остальное пространство занимали бледные сырые пироги, дожидающиеся, когда их отправят в печь. В царящей вокруг суете и спорах никто не обратил на Руса внимания.

Он постучал в боковую дверку комнаты, где спали девушки, выдержал паузу, затем вошёл.

Лежащая на одной из нижних коек женщина повернулась, чтобы взглянуть на него. Лицо красное, заплаканное. Глаза распухшие.

— Хлоя!

— Не надо, не подходите ко мне!

— Хлоя, я насчёт Лукко...

— Его нет! Они его забрали!

— Знаю.

— Они обещали, что разрешат ему остаться со мной! Обещали! — Она так и захлебнулась рыданиями. — У меня, кроме него, никого больше нет!..

— Я его видел.

Похоже, Хлоя не слышала этих его слов. Молниеносно вскочила на ноги и набросилась на Руса, точно разъярённая пантера.

— Это ты! — завизжала она, тыкая его кулаками в грудь. — Твоих рук дело, подонок!

Рус перехватил её руки, крепко сжал. Но Хлоя, вместо того чтобы вырываться, ощерилась, точно собиралась укусить его, и яростно зашептала прямо в лицо:

— Всюду надо совать свой нос? А потом похваляться направо и налево, что ты узнал?

Рус с трудом удерживал её. Потом заглянул Хлое в глаза.

— Сядь, Хлоя, успокойся, — приказал он. — И послушай меня.

— Не сяду! Лукко — вся моя жизнь! Это по твоей вине он исчез!

— По моей вине?

— Зачем ты во всё лезешь, только и знаешь, что вмешиваться! — продолжала кричать она. — Вспомни, что случилось с Фриной! Ты всем приносишь одни только несчастья!

— Да сядь же, кому говорю! — взревел Рус и грубым толчком послал её на постель.

Хлоя едва не ударилась головой о стенку и наконец умолкла. Закрыла лицо руками, пальцы у неё дрожали.

— Его больше нет! — прорыдала она. — Мой сынок, мой маленький мальчик! Дитя моё!

Рус сдвинул в сторону одежду и расчёску и присел на край единственного в комнате стула.

— Я его видел, — сказал он. — Он у работорговца.

Хлоя громко всхлипнула, потом всё же умудрилась выдавить:

— Он здоров? Бедняжка так испугался, когда они...

— Он хотел, чтобы я передал тебе...

Не успел он окончить фразы, как дверь в комнатушку с грохотом распахнулась и на пороге появился Стикх.

— Я знаю, где он!

— У работорговца! — прорыдала Хлоя.

— Сейчас иду за ним.

— Но у меня нет денег! — Хлоя наклонилась и стала расстёгивать ножную цепочку. — Вот, только это. И ещё удалось скопить немного, но всё равно не хватит.

— Не важно, — сказал Стикх. — Я перемолвился словечком с Мерулой и иду за ним. Сегодня после закрытия я получу свою долю. Пойду к торговцу, внесу залог за мальчишку. А завтра приду и выкуплю его.

Хлоя схватила его за руку.

— Правда? Ты сделаешь это для меня?

Стикх ухмыльнулся. Улыбка вышла кривая, но Рус сразу понял: за устрашающей внешностью кроется добрая душа. Человек, которого он всегда считал тенью Басса, оказывается, способен к состраданию. Тут была только одна проблема.

— Они могут не поверить тебе в кредит, — заметил он. — Там висит вывеска, где говорится, что они принимают только наличными и сразу.

Стикх уставился на Руса с таким видом, словно только что заметил его присутствие. А потом сказал:

— Понял, — и повернулся к двери. — Это мои деньги, и я хочу получить их прямо сейчас.

Когда он ушёл, Рус сказал:

— Лукко просил передать тебе, что это Басс донёс Меруле об истории с испорченными устрицами.

— Уже знаю, да хранят его боги, — ответила Хлоя. Громко всхлипнула и стала искать, чем бы вытереть нос. Нашла скомканную тряпицу, развернула её, шумно высморкалась, потом приложила к опухшему от слёз лицу. — Это я во всём виновата.

Рус испытал облегчение, услышав, что никто его теперь ни в чём не винит, и промолчал.

— Не надо было мне рассказывать об этом дурацком письме Софии, — неожиданно заявила вдруг Хлоя. — Тогда бы ты не стал совать свой нос в чужие дела, задавать вопросы... — Она снова высморкалась. — И Басс бы не узнал, что это я распустила язык. Он рассказал Меруле о дурацкой шутке с устрицами, вот она и решила в наказание продать Лукко. А сделал он это, чтобы отомстить мне.

Рус громко вздохнул. Пришёл его черёд сокрушаться. Не следовало расспрашивать Басса о письме.

— Прости, — пробормотал он. — Я просто хотел выяснить, что же произошло с Тиллой.

Хлоя прилегла с открытыми глазами, долго и молча разглядывала потолок.

— Так и знала, что это дело плохо кончится, — тихо заметила она.

С кухни донёсся грохот, затем — крики и ругань. Рус вздохнул. Уставился на носки своих сандалий — больше всего на свете ему хотелось оказаться сейчас где-то совсем в другом месте. В другой стране. В другой жизни. Там, где он бы никак не мог повстречать девушку по имени Тилла. Если бы он тогда не обратил внимания на шум у фонтана, ничего бы этого не случилось. И, Хлоя права, не надо было ему вмешиваться. С того момента всё пошло наперекосяк. Словно его прокляли, околдовали в тот самый миг, когда эти прекрасные глаза... О боги! Неужели и он начал верить во всю эту чепуху?

В дверях снова возник Стикх, он был вне себя от ярости.

— Не смог получить наличными! — выпалил он. — Эта несчастная корова уверяет, что деньги заперты в сейфе, а ключа у неё нет. Всё равно, иду к работорговцу!

— Погоди! — Рус потянулся к кошельку. — Сколько тебе надо, как думаешь?

Стикх лишь отмахнулся, давая понять, что сумма, которую готов дать Рус, всё равно не спасёт:

— Проклятый торгаш сдерёт столько, что тебе не снилось!

Вместо ответа Рус вывалил содержимое кошелька на пол.

Хлоя тихо ахнула.

— Собирался отдать часть долга, — объяснил Рус. — Но ничего, ещё денёк подождут. — Раз Тилла бесследно исчезла, Приск вряд ли сможет захватить её, если задолженность в фонд Эскулапа не будет вовремя выплачена.