Стикх выбежал с деньгами, а Хлоя сказала:

— Ты уж прости за то, что я тут наговорила. Теперь вижу, ты и правда хочешь всё исправить.

— Хоть и сам удивляюсь, зачем это делаю.

Он покосился на Хлою. Та выдавила слабую улыбку.

— Я осматривал тело Софии. После того, как её вытащили из реки, — произнёс Рус. — И что-то подсказывало мне: никто не должен умирать вот так. И это правда.

Хлоя села в постели, спустила босые ноги на пол.

— Если б я знала, где Тилла, — начала она, — непременно сказала бы тебе. Но я не знаю. Хотя могу сказать кое-что. Может, тебе и пригодится. Если, конечно, обещаешь, что это строго между нами. Не будешь болтать, не станешь задавать вопросов?

— Но если речь пойдёт о жизни и смерти, разве я могу молчать?

— При чём тут это? Ведь София умерла.

— Тем более.

— Я не знаю, кто убил её. Но знаю, почему все так боятся, что имя этого человека вдруг всплывёт. София была гражданкой Рима.

Рус растерянно заморгал.

— Гражданкой? — недоверчиво переспросил он. Граждане Рима не могут быть рабами, уж не говоря о том, что никто не имеет права заставить свободную римлянку работать проституткой. — Но как тогда она?..

— Сначала она рассказала об этом нам, а потом стала рассказывать всем подряд, а потом Басс преподал ей хороший урок, чтобы не распускала язык. Так вот, она говорила, что она — дочь центуриона. И что сбежала из дома с дружком после ссоры с отчимом.

Дочь центуриона!.. Что ж, это объясняет, по крайней мере, одно: её грамотность и начитанность. А также знание армейских бранных выражений.

— Ну а потом она поссорилась и с этим самым дружком, характерец у неё был ещё тот. И он бросил её прямо на дороге. Денег у неё, конечно, не было. Ну и она зашла в какую-то харчевню просить помощи, и там её подцепил один мерзавец. Обещал отвезти домой. И обманул. Завёз совсем не туда. Вот так и оказалась она у Мерулы.

Хлоя вздохнула и продолжила грустную историю:

— Едва оказавшись здесь, она начала ныть, жаловаться, хвалиться своим происхождением. Но у Мерулы такие штучки не проходят, она велела этой дурочке заткнуться. Ну и её приставили к делу. Глупо, конечно, поступили, но как-то не очень верили россказням Софии, да и дела шли плохо. И вот они начали предлагать её разным клиентам, а всем нам было велено молчать. И мы боялись, потому что Мерула сказала, что, если власти узнают, нас всех арестуют и будут сечь кнутом. Софию никогда не выпускали из дома. Должно быть, она поняла, что если не вырвется отсюда, то тут и умрёт — от такой вот «работы». Или же её продадут в ещё худшее место. — Хлоя горько усмехнулась. — Лично я никогда не верила в сказки о девушках, которых вызволяли из таких мест мужчины, влюбившиеся в них по уши. Я пробыла здесь дольше других и знаю: такого не бывает.

— Тилла рассказывала мне, как наказали Дафну.

— Дафне не хватило здравого смысла. Должна была понять, что здешние клиенты вовсе не такие мягкие и добрые, как бедняга Децим.

— Она брала пример с Эйселины?

— Я удивлялась, почему это Эйселина сбежала и ни разу не попыталась связаться с нами. А потом поняла: единственный путь отсюда — это смерть.

«Интересно, — спросил себя Рус, — думают ли мужчины, приходящие сюда развлекаться с девочками, о том, что способствуют процветанию всей этой мерзости?»

— Выходит, тебе ещё повезло, — заметил он.

— Просто я сильная, — ответила Хлоя. — Приходилось думать о ребёнке. — Тут она снова обхватила голову руками. — А что, если кто-то его перекупит?

— Денег у Стикха достаточно, — утешил её Рус. А про себя подумал: «Что, если он сбежит с этими деньгами?» — Ладно. Лучше расскажи мне ещё о Софии.

Хлоя кивнула.

— Повариха её пожалела. Раздобыла принадлежности для письма. И вот София написала письмо легату форта, где просила отправить её домой. Письмо должна была доставить повариха, но Басс узнал и обещал доставить его сам. Мы все думали, что София получит хорошую трёпку, когда он прочтёт его. Но, похоже, ошиблись. Скорее всего, он всё же пошёл и отнёс это письмо, потому что через пару дней к нам прибыл какой-то чиновник и передал ей послание. Сказал, что никому другому, кроме Софии, в руки не отдаст. Она прочла его, тут же сожгла и никому не сказала, что было в нём написано. Но я подозреваю, что какой-то человек обещал прийти и спасти её. И велел дожидаться.

Рус почесал за ухом.

— Но если кто-то должен был за ней прийти, к чему ей было сбегать? Нет, конечно, если она полагала, что сюда явится целый отряд солдат во главе с офицером...

— Как было с Фриной?

Рус смутился.

— Я хотел как лучше, Хлоя, честное слово. Мне сказали, что девочку похитили.

— Тилла, что ли, сказала?

Он кивнул.

— Зря.

Рус пожал плечами.

— Но она была убеждена, что это так и есть. Даже зелье какое-то варила, чтобы помочь.

— Я хочу сказать, зря она тебя втянула в это дело. Фрину похитили, это ясно.

— Что?!

— Если они схватят этого Клавдия Инносенса, он покойник, точно тебе говорю. История с Софией должна была хоть чему-то их научить. Но он по дешёвке продал им Фрину, вот они и не стали задавать много вопросов. Так и дальше все бы у нас молчали. Но после того, что случилось, это было уже невозможно.

— Но мне сказали, что второй центурион допрашивал Фрину лично!

Хлоя насмешливо выпятила губы.

— Люди этого твоего второго центуриона умом, прямо сказать, не блещут. Один из них сказал нашей Меруле, почему они сначала пришли к ней, вместо того чтобы пойти за Фриной. Перемолвились словечком с хозяйкой, а уже затем пошли наверх за девочкой. Наговорили Фрине всякого, припугнули, какие неприятности её ждут, если не скажет то, что им нужно. Ну она и испугалась и не знала, кому верить.

— Ну а где Басс раздобыл на неё документы?

— Басс и Инносенс давно в сговоре, — ответила Хлоя. — И знают всех людей в округе, которые умеют подделывать документы.

Рус сокрушённо покачал головой. Трудно было переварить такую информацию.

— Тилла говорила, что я разворошил осиное гнездо, — заметил он.

— Мы пытались предупредить тебя.

Рус нахмурился.

— Так, давай ещё раз, по порядку. Ты утверждаешь, что София знала, что помощь идёт, и всё равно сбежала?

— Нет, — ответила Хлоя, — я этого не говорила.

— Так, значит, это всё подстроено! — воскликнул Рус. — Они не могли незаметно избавиться от неё, а потому подделали официальное письмо с обещанием, что кто-то будет ждать её на улице.

Хлоя выдавила улыбку.

— Неужели на то, чтобы поставить диагноз больному, у тебя уходит столько же времени? Туго же ты соображаешь!

— Без этого письма или непосредственных свидетелей убийства доказать ничего не удастся.

— Само собой, — согласилась с ним Хлоя. — София просто дурочка, а они — нет, далеко не глупы. Наверняка в письме говорилось, чтобы она сожгла его после прочтения.

— Что она и сделала, — подхватил Гай, — думая, что сохранит всё в тайне. — Рус на секунду умолк. — Но это только в теории. Мы можем и ошибаться.

— Нет, — сказала Хлоя. — Послушай. Меня они всегда выпускали. Потому что знали, я вернусь — из-за Лукко. Но после исчезновения Эйселины одна или две девочки вбили себе в голову, что тоже могут бежать. Вот они и ввели более строгие правила. Теперь я — единственная, кого выпускают на улицу. Неужели веришь во всю эту чушь, что они сопровождают девушек в термы ради их же безопасности? Да ничего подобного! Это для того, чтобы никто не сбежал. Здесь все рабы в цепях, доктор. Просто эти цепи невидимы, вот и всё. И София ни за что бы не выбралась отсюда, если б они сами того не захотели.

— Значит, вышибала её выпустил. А потом пошёл следом и убил?

Хлоя пожала плечами.

— Не знаю. Даже если это не они сами, то уж точно знают человека, который её убил. Вообще-то теперь это уже не так важно. Никто не знает, где её семья, как её настоящее имя, никто не станет... — Тут дверь распахнулась. — Лукко! — так и взвизгнула от радости Хлоя. Вскочила, заключила мальчика в объятия. — О Лукко, дорогой, детка моя!..