Девушка тяжело поднялась со скамьи. Чтобы пересечь комнату, ей понадобился всего один шаг. И вот она уже присела рядом, на матрас, и снова занялась колтуном. Вдруг дверь распахнулась, и в помещение вошли двое мужчин.

У одного были серые глаза, седоватые, стального отлива волосы и толстая шея. Второй отличался более хрупким телосложением, и волосы его некогда имели рыжеватый оттенок. Он тоже был в возрасте, а близко посаженные карие глаза смотрели устало. Тилла успела заметить всё это, в то время как пришельцы, стоя на пороге, внимательно разглядывали её. Она заметила также, что немая бросила расчёску, сползла с матраса и забилась в уголок у стенки. Она избегала смотреть на этих двух мужчин, которые, по понятиям Тиллы, отличались дурным воспитанием (а у здоровяка, как она заметила, образовалась на животе толстая жировая складка). Девушка опустила глаза и не сводила взгляда с тяжёлых армейских сандалий седовласого.

— Встань! — приказал он.

Тилла и не подумала сдвинуться с места. Тогда беременная похлопала её по руке, а затем указала пальцем вверх, переводя на язык жестов приказ и одобрительно кивая при этом.

— Тебе стоит послушать Дафну, — сказал седовласый. — Правда, говорить она не большой мастер. Зато точно знает, что для тебя хорошо, а что — плохо.

Тилла, заметив, как суетится беременная, медленно подобрала колени, а затем умудрилась подняться на ноги. И стояла теперь на матрасе. Затем, с трудом держась на дрожащих ногах, попробовала сделать шаг вперёд. Голова кружилась и, казалось, вовсе не принадлежала телу, перед глазами плыли круги. Она изо всех сил старалась стоять прямо и прислонилась спиной к стене. Потом закрыла глаза, чтобы не видеть, как он подходит. Лишь ощутила холодок, когда пальцы его приподняла край туники. И изо всех сил старалась сохранить равновесие, пока жёсткие грубые руки теребили и ощупывали её. А потом, когда он убрал руки и прошептал ей на ухо: «Давай покажи-ка нам, как ты улыбаешься», вдруг ощутила приступ тошноты. Крепко стиснула зубы, открыла глаза.

— Улыбайся, — повторил седовласый, причём на лице его не было и тени улыбки.

Беременная тоже поднялась и встала так, чтобы Тилла могла её видеть, энергично кивала и улыбалась, а потом раздвинула пальцами уголки своего рта.

Тилла медленно закрыла глаза и подумала: «Что бы вы со мной тут ни вытворяли, это лишь приблизит меня к тому, другому миру».

Мысль доставила ей такую радость, что губы непроизвольно растянулись в улыбке.

Ко времени, когда она наконец осталась одна, за зарешеченным окошком стало темнеть. Принесли еду, но никто и не подумал, что в комнате нет света. А потом поворот ключа в замочной скважине подтвердил худшие опасения: выйти из этой тёмной комнаты она сможет лишь тогда, когда кто-то выпустит её.

Тилла ощупала пальцами длинные косы, в которые теперь были заплетены волосы, и прислушалась к доносившимся снизу голосам. Она слышала топот ног по ступеням. Слышала скрип половиц. Чей-то деланый смех. Она понимала, куда привёл её римлянин-целитель. Понимала также, что это не имеет особого значения, потому как совсем потеряла чувство голода, а это означало, что скоро, очень скоро она окажется в другом мире. Просто надо продержаться здесь ещё какое-то время. Недолго. Но ей нужны силы. Ведь седой сказал, что обязательно вернётся.

Она потянулась к миске, придвинула её к руке на перевязи.

Затем взяла ложку. Жидкая тёплая похлёбка стекала в горло; Тилла ощутила, как оживает, наливается силой её тело. Тело овцы, предназначенной для заклания. Затем она закрыла глаза — и пообещала маме и братьям, что они скоро увидятся в том, другом мире совсем уже скоро. Похоже, ей самой судьбой было предназначено умереть в борьбе.

ГЛАВА 20

Мальчик с кухни отнёс записку Руса Меруле. Та пришла, рука нырнула на полку за дверью и извлекла оттуда тяжёлый металлический ключ.

Рус нахмурился.

— Вы что же, держите мою девушку под замком?

Мерула округлила подведённые глаза.

— Прикажете оставлять её незапертой?

— Ценю вашу предусмотрительность, — ответил Гай. Эту женщину понять можно, ведь за последнее время она потеряла двух девушек, тут кто угодно разнервничается. — Но она не в том состоянии, чтобы убегать.

— Это ради её же собственного блага и защиты, — сказала Мерула. — Многие наши клиенты, знаете ли, могут проявить излишнее любопытство.

Рус торопливо взбежал по скрипучей деревянной лестнице, в одной руке лампа, в другой — сумка с врачебными инструментами, всем своим видом давая понять, что он не из числа посетителей, которые пришли сюда выпить и развлечься, нет, он врач, и его вызвали к больному. Затем он прошёл по галерее мимо двух комнатушек, двери в которые были закрыты. Из-за одной раздавался мужской голос и девичье хихиканье. Вроде бы там находилась Хлоя.

Он долго возился с ключом — в замке что-то заело — и вот наконец распахнул дверь, поднял тяжёлую сумку и вошёл.

В ту же секунду слова приветствия замерли у него на губах — кто-то нанёс сильный удар по голове. Сумка выпала из руки, угодила прямо на ногу. Он зашатался, пытаясь сохранить равновесие и ещё не выпустить лампу из рук, но тут кто-то сбил его с ног, и он растянулся на полу.

Секунду-другую он лежал неподвижно, оглушённый и ошеломлённый, и смотрел на пляшущий язычок пламени в лампе — она каким-то чудом не перевернулась. Голова гудела, ступня ныла от боли. С трудом он приподнял голову. Девушка притаилась за дверью. Стояла там, округлив глаза и испуганно прикрыв ладошкой рот.

Он перекатился на спину. Большой палец на правой ноге — он был уверен, что увидит там кровавое месиво, — побелел, но на вид был целый. Тогда Гай прикоснулся к затылку. Там уже образовалась большая шишка, волосы слиплись от крови. Рус вытянул перед собой руку. Пальцы были в крови, причём кровь эта имела какой-то странный оттенок.

Девушка всё ещё таилась за дверью, слишком напуганная, чтобы сдвинуться с места. Рус принюхался к крови. Суп. Снова потёр затылок, сел и стал осматривать ступню. Сумка лежала на полу, целая и невредимая, попадание на ногу смягчило удар. Вокруг на полу валялись черепки, видимо от миски с супом. Только тут до него дошло, что ударила она его сзади именно этой миской. Главное теперь убедиться, что в глазах у него не двоится, что перед глазами не пляшут огоньки и что его не тошнит. И Рус даже с некоторым разочарованием констатировал, что этих верных симптомов сотрясения мозга у него не наблюдается.

Кое-как он поднялся и, прыгая на одной ноге, приблизился к двери. Похоже, никто из обитателей заведения не заметил, что на него было совершено нападение. Он затворил дверь и привалился к ней спиной. Затем, опасливо косясь на девушку, развязал и снял сандалию, чтобы оценить нанесённый ущерб. Теперь большой палец ноги приобрёл малиновый оттенок. А когда Гай вновь опустил ногу на пол, ощущение было такое, словно кто-то прижёг этот палец раскалённым утюгом.

Он почувствовал какое-то движение и снова покосился на девушку. Она ползла прямо к нему. Вот она оттолкнула в сторону стоявшую на пути сумку, и крышка открылась. Затылок так и сверлила боль. Он наблюдал за тем, как рука девушки скользит над рядами аккуратно уложенных заострённых инструментов. Тут вдруг Русу пришла в голову мысль: «Да она сумасшедшая!» Должно быть, она просто спровоцировала этого малосимпатичного Клавдия Инносенса на крайние меры.

Он весь подобрался и уже хотел было выбить скальпель из её руки, как вдруг увидел, что это вовсе не скальпель. Она достала из сумки белый комок ваты.

Девушка опустила вату в чашку, что стояла в изголовье постели. Затем вытащила и провела этим влажным тампоном по его затылку в том месте, где он нащупал шишку.