— Что, если это всё же не я?

— Знаешь, Рус, это становится уже утомительным. Что значит «не я»? Потом начнёшь ещё винить во всём собак. Просто постарайся впредь быть более внимательным и аккуратным.

Рус отложил «О воздухах, водах и местностях». Потёр глаза и какое-то время щурясь смотрел на пламя свечи. Возможно, он действительно забыл задуть свечу, когда улёгся спать. А может, это щенок свалил свечу на матрас и... Тогда, получается, Валенс прав, он слишком зациклился на этом и собирается винить во всём собак. Рус снова раскрыл Гиппократа. Но не прошло и нескольких минут, как он поймал себя на том, что думает о разговоре с офицером.

«Ты хоть что-нибудь о призраках знаешь? — «Ничего». — «Но ведь тебе не хотелось раздразнить чей-то призрак?»

Рус не верил ни в призраков, ни в души умерших, однако не верил он и в матрасы, которые загораются сами собой. Поэтому и спрятал синие бусы в морге. И вот, сам толком не понимая, зачем это делает, он поднялся с постели и обвёл взглядом маленькую комнату, пытаясь отыскать в полутьме предмет, хоть как-то связанный с императором Траяном.

Что ж, сундук вполне сойдёт. Ведь он путешествует вместе с ним от самой Антиохии. Рус выпрямился, протянул к сундуку руки.

— Благородный Траян, — сказал он сундуку и тут же понизил голос, чтобы его не услышали. — Благородный Траян, это Гай Петрий Рус. Мы встречались, в Антиохии. Я как раз оказался там, когда ты... — Он запнулся.

«Вперёд, Гай, не робей!»

— Я спас тебе жизнь во время землетрясения, — закончил он фразу. И на тот случай, чтобы никаких сомнений не оставалось, добавил: — Мы с тобой выбрались через окошко. А теперь, мой господин, люди говорят, что ты, возможно, находишься рядом с богами, и потому я прошу у тебя помощи. Прошу, чтобы ты уберёг меня в эту ночь от духов и призраков, которые могут желать мне зла. Прошу, чтобы ты подарил мне безболезненный переход в мир иной. — Рус от души надеялся, что Приск не подслушивает в этот момент под дверью. — Прошу, чтобы ты подарил лёгкий переход в мир иной той женщине, что носила синие бусы.

Нет, это просто смешно! Он отошёл от сундука, улёгся на кровать. При дневном свете с богами тоже не очень-то поговоришь, оставалось полагаться на собственное везение и дрожать от дурных предчувствий в ночные часы. Человек не становится богом после смерти, как бы ни молился о том его наследник или преемник.

Рус присел на край постели, прикрыв одеялом плечи, плеснул воды в лицо, протёр глаза и приготовился провести остаток ночи за чтением скучного Гиппократа.

Мужчина, который зашёл в комнату, с грохотом распахнув ставни и сердечно пожелав Русу доброго утра, застал его сидящим на постели. Гай привалился спиной к стене, голова склонилась к плечу. Рядом на постели лежал развёрнутый свиток, под погасшей свечой натекла целая лужица воска.

— Как поживаете, господин?

Рус потёр шею и пытался вернуть голову в нормальное положение. И только теперь вспомнил, почему он здесь.

— Я всё ещё жив! — радостно объявил он удивлённому санитару.

Но радость его была недолгой. Рус вспомнил, что первым делом надо забрать содержимое горшочка из морга и найти Децима.

Как просто разбить в прах все надежды человека. Децим сгрёб маленькую бородку в огромную ладонь, пытаясь стереть слёзы, что градом катились по лицу.

— Мне очень жаль, — пробормотал Рус.

Мужчина кивнул и пробормотал:

— Спасибо, господин. — Он громко шмыгнул носом. — Но как вы узнали, что это она?

— Я не узнал. Просто помнил, что твоя девушка недавно пропала, вот и решил показать тебе украшения, чтобы проверить.

— Лучше бы я их никогда не видел, господин!

— Ты единственный, кто продолжал ждать и искать её.

Децим снова шмыгнул носом.

— Она очень страдала, да, господин?

— Мне говорили, что там были люди. Но все они быстро разбежались и не слышали криков о помощи. Вполне возможно, она решила развести огонь, чтобы согреться, заснула да так и ушла в мир иной, ничего не почувствовав.

(Интересно, если бы не собаки, и он бы тоже не проснулся прошлой ночью?.. Так бы и не понял, что происходит?)

Рус не знал ответа на этот вопрос.

Мужчина разжал кулак и покатал синие бусы на ладони кончиком пальца.

— Я купил их ей, когда был в Вирконии, в отпуске. Это ожерелье. Дешёвенькая вещица.

— Но она, должно быть, очень ценила их, раз носила.

— Она просила меня не тратиться на подарки. Я копил деньги. Собирался увезти её отсюда. Она обещала, что будет ждать.

Рус промолчал.

— Почему она не сказала мне, что собирается убежать?

— Возможно, решение пришло спонтанно, — предположил Рус. — И у неё просто не было времени оставить записку.

Децим вздохнул.

— Она была хорошей девушкой, моя Эйселина. Я знаю, что говорили люди. Но не её вина, что ей пришлось работать в таком месте. Я собирался выкупить её. У нас были планы на будущее. — Тут вдруг он поднял глаза. — Всю дорогу болтали о каком-то моряке. Я знал, что это неправда. Сперва они пытались обвинить меня в том, будто бы это я её похитил, потом выдумали историю про моряка, чтобы заткнуть мне глотку. Как думаете, господин, что заставило её бежать?

— Боюсь, мы этого никогда не узнаем, — ответил Рус. Однако решил умолчать о следующем своём соображении: что обнаружение останков девушек ещё ни о чём не говорит, ведь она вполне могла прятаться в развалинах старого дома в ожидании своего «морячка». Или солдата. Или даже какого-нибудь обеспеченного горожанина из местных. Он положил руку на плечо Дециму. — Мне страшно жаль, дружище.

Децим зажал синюю бусину между большим и указательным пальцами.

— Могу я оставить это себе, господин?

— Да, конечно. — Рус закашлялся и подумал, что этой ночью ему пришлось наглотаться немало дыма. — Расскажи мне о ней. Какой она была, твоя Эйселина?

— О, вы бы только видели, как она танцует, господин! Хлоя тоже всегда хорошо танцевала, но Эйселина... — Мужчина умолк, смакуя воспоминания.

Но Рус заинтересовался вовсе не хореографическими способностями девушки.

— Похоже на то... — заметил он и тут же умолк, не зная, как сформулировать мысль лучше, — похоже на то, что девушкой она была добросердечной.

— Да мухи ни разу не обидела, господин! У моей Эйселины никогда не было врагов. Со всеми умела ладить. — Тут он запнулся. — Разве что... ну, вы понимаете. Но никогда никому не причинила вреда.

— Так всё-таки были люди, которые ей не нравились?

— О нет, господин. Ей все нравились. Ну, почти все. Туда, в заведение, порой захаживают люди, которые никому не могут понравиться. А девушкам приходится любезничать с ними, потому как такая уж у них работа. Тут всё дело в том, что она была с юмором, моя Эйселина. Умела видеть смешное. Часто заставляла меня смеяться. Но ведь не каждый способен посмеяться от души, верно, господин?

— Не каждый, — согласился с ним Рус и испытал даже некоторое облегчение. Очевидно, мстительность или злоба не были присущи Эйселине при жизни. Так что, даже если существуют призраки, трудно предположить, что после смерти она стала иной.

Децим шумно высморкался и поднялся.

— Она заслуживает достойных похорон, господин.

— Теперь, когда тело опознано, я возьму с собой одного из офицеров. Вместе навестим Мерулу. Ну а потом пойдёшь уже ты — договоришься с ней о похоронах.

Децим кивнул и распрямил плечи.

— Непременно этим займусь, господин. Вы-то сами как, в порядке?

— Всё прекрасно, спасибо.

— Прискорбно было слышать о неприятностях, что постигли вас прошлой ночью. А потом прямо с утра они идут и находят Эйселину... Что вы думаете по этому поводу, а, господин?