— Понимаю.

— Сейчас узнаешь, что это было, — упадёшь. Так вот, это оказался труп.

На Руса новость не произвела впечатления. Мужчина отпустил его руку, и Рус облегчённо вздохнул.

— Не знаю, почему такие вещи случаются именно в тот день, когда я на дежурстве! — проворчал мужчина. — Теперь они хотят, чтобы я от него избавился.

— Почему же этим не занялись прямо вчера?

Офицер нахмурился.

— Да потому, что эти идиоты торопились на обед. И не пожелали остаться, чтобы ответить на вопросы. Поэтому и решили не докладывать до утра. — Он оглядел улицу. — Чтобы им кошмарные сны снились до конца дней!

— Да, неприятная история. Однако не вижу, чем могу тут помочь и какое отношение она имеет ко мне. Равно как и к тебе.

— Рус, сегодня же день рождения благородного Траяна. Городской совет организует праздник по этому поводу. Жрецы в красивых одеждах должны пройти маршем по улицам. Будут и жертвоприношения, самые щедрые. Легат пригласил на обед каких-то важных персон. Короче, не тот это день, чтобы объявлять на весь город, что где-то здесь, на улице, в развалинах старого дома находится незахороненный труп. Согласен?

Рус почесал за ухом. Пожалуй, собеседник прав. Неприятная новость скоро распространится по всему городу — и испортит праздник. Тот факт, что во время празднования дня рождения недавно почившего императора в городе вдруг всплывает неизвестно чей труп, станет дурным предзнаменованием.

— Может, стоит подождать ещё денёк — и найти его завтра?

Офицер нервно переступил с ноги на ногу.

— Ты хоть что-нибудь о призраках знаешь?

— Ничего.

— Но ведь тебе не хотелось бы раздразнить чей-то призрак?

— Мне не хотелось бы портить такой день и тревожить дух благородного Траяна.

— Вот именно. Надо выйти из этой ситуации, никого не потревожив и не расстроив, в том числе и души умерших. И я вижу единственный способ — отправить это тело на покой с соблюдением всех подобающих приличий.

— Замечательно.

— Вот только где найти исполнителей, если начальство не хочет, чтобы кто-то узнал об этом трупе?

— Ну а строители? Они ведь всё равно уже знают, к тому же и копать мастера.

— Да они даже приближаться к этому месту не желают! Считают, это навлечёт на них несчастья.

— От морга никакого проку, — быстро вставил Рус, чтобы собеседник его не успел предложить этот вариант. — Тамошние тоже разболтают. — Кроме того, приём ещё одного неопознанного тела грозит пренеприятнейшими объяснениями с Приском.

— Думаю, если б нам удалось выяснить, кто этот человек, — продолжил офицер, — всё стало бы проще. Тогда мы смогли бы попросить членов его семьи или друзей прийти и тихо забрать усопшего. И захоронить, как полагается. А потом пригласить жрецов завтра, прямо с утра, провести обряд очищения этого места, чтобы строители могли вернуться. Просто мы должны найти кого-то, кто мог бы заняться этим и не разболтать.

— Мы?

— Я уже начал. Все члены семьи, жившие в этом доме живы и здоровы, сообщений о том, что кто-то пропал, нет.

— Тогда не понимаю, что делать дальше.

— Да, согласен, это не слишком сужает круг поисков. Словом, ты понял, в чём заключается моя проблема.

— Да. Но опять же не вижу, чем могу тут помочь.

Офицер откашлялся.

— Я тоже, — признался он. — Но ты здесь, пожалуй, единственный, кто разбирается в таких вещах. Даже строители посоветовали мне обратиться в госпиталь, где есть врач, расследующий подозрительные случаи смерти.

— Да ничего я не расследую! И ещё мне пора на дежурство.

— Да прекрати ты, Рус. Не скромничай!

— Но я говорю правду. Никаких таких случаев подозрительной смерти я не расследую.

— А все считают, что да. Давай же, старина! Не бросай меня в беде. Мы оба должны постараться, чтобы день рождения славного Траяна прошёл без сучка и задоринки.

Даже самые робкие надежды опознать тело развеялись, когда Рус, с хрустом ступая по мусору и пеплу, вошёл в сгоревшее здание. Сперва он даже не увидел лежащий в углу труп — останки обгорели и приобрели тот же оттенок, что и почерневшие от пожара обломки дерева, среди которых лежал погибший. Рус обернулся на зияющий пролом в стене, где некогда находилась дверь, и увидел, что спутник его остановился на безопасном расстоянии.

— Ты не говорил мне, что он сгорел заживо!

Офицер поморщился.

— Да тише ты!

— Когда это случилось?

— Где-то в конце весны. Отсюда уже все съехали, подготовили дом к сносу. Ну и никто не озаботился проверить, есть тут кто или нет. Просто притворили вот ту дверь, чтобы не дать огню распространиться, и оставили его гореть.

Рус огляделся по сторонам. Обуглившиеся руины здания напомнили ему обрушившиеся от землетрясения дома в Антиохии. Это было одно из старых одноэтажных зданий: построено из дерева, пол из соломы, а кровля тростниковая. Наверняка вспыхнуло как факел. И люди, оказавшиеся внутри, должны были торопиться, а этот нечастный, должно быть, не успел.

Он шагнул вперёд, затем наклонился и ощупал чёрные головешки, проверяя, выдержат ли они его вес, добрался до тела, скорчившегося в углу, и присел на корточки, чтобы лучше его рассмотреть. Правда, он и сам пока не понимал, что именно хочет увидеть. Да, тело, это несомненно. Да, мёртвое. Нет, его даже родная мать не опознает, это уж точно. И Рус пробормотал про себя краткую молитву, так, на всякий случай, чтобы дать знать душе умершего, что он пришёл как друг.

Офицер снял шейный платок и прикрыл им нос, однако так и не удосужился подойти поближе. Рус смотрел на труп и размышлял о чём-то. Затем достал нож и начал осторожно соскребать с трупа хлопья гари. Огонь оказал самое разрушительное воздействие на человеческую плоть, но должно же остаться хоть что-то, какой-то ключ или намёк, по которому удастся произвести опознание. Нож, пряжка от ремня, заколка для плаща... возможно, металлические застёжки или гвозди от подошв сандалий. Все эти мелкие предметы могли бы пролить свет... И Рус искал эти предметы, но не находил.

— Ну что? Есть соображения?

Рус отрицательно помотал головой.

— Не за что зацепиться. Всё сгорело. — Он выпрямился. — И ещё, я понятия не имею, почему эта смерть показалась тебе подозрительной. Ты должен был бы... — Тут он умолк. Снова присел на корточки и начал ковырять угли кончиком ножа. Затем протянул руку и зажал что-то между большим и указательным пальцами. Потом положил этот мелкий предмет на ладонь, поплевал и попытался отчистить от сажи.

— Что это там у тебя?

Рус сунул нож в ножны и подошёл к офицеру.

— Кто именно здесь сгорел, не скажу, — медленно начал он и оглядел улицу, желая убедиться, что их никто не слышит. — Но думаю, это женщина.

— Ещё одна? О боги! Надо же, вторая за месяц. И ты понятия не имеешь, кто она такая?

— Я врач, а не гадалка, — лаконично ответил Рус, не желая выдавать зародившееся у него подозрение. — Что бы тебе там ни говорили, никакие смерти я не расследую, подозрительные они или нет. Завтра с утра поспрошаю кое-кого.

— Чёрт! Значит, до утра... оно останется здесь?

— Ну, не знаю. Может, у тебя есть идея получше, — заметил Рус.

А затем, не в силах справиться с искушением, добавил:

— Не мешало бы прислать сюда человека, чтобы охранял тело.

Рус кивнул Эскулапу, а затем и Дециму, что дежурил при входе в госпиталь. Надо будет поговорить с этим Децимом, только позже.

Альбан увидел Руса — и с облечением улыбнулся. Было уже начало седьмого, и пациенты, рассевшиеся в ожидании приёма на скамьях, очевидно, начали терять терпение.

Рус наложил плотную повязку на сломанный палец и попросил пациента пригласить следующего из очереди. Но тут в приёмную ворвался запах дорогих ароматических масел. Он поднял глаза.