— А вы, месье, никогда не служили? — спросил он.

— Как не служить, служил как и все.

— Тогда вам должно быть известно, что такое система Д.

Человек в кожаном пальто рассмеялся, в свою очередь.

— Понимаю, — сказал он. — Добывайте себе сами топливо, солдаты. Ловчитесь!

— И топливо и все прочее, — уточнил Моран.

— Слушай, у тебя нет охоты поговорить о чем-нибудь другом?

Сержант Пикар не крикнул, но голос его звучал сухо, даже строго. Моран, казалось, смутился и, опустив голову, пробормотал:

— Разве я что плохое сказал?

Наступило продолжительное молчание, которое не могла заполнить музыка радиоприемника. Человек продолжал греться, время от времени потирая руки.

— У вас радио есть, — сказал он наконец. — Уже хорошо.

— Да, — подтвердил Пикар, — жаловаться не приходится. Живем не плохо.

Человек повторил как бы про себя:

— Не плохо, не плохо…

Моран поднялся, чтобы подбросить полено, затем взял бидон с кофе, уже раньше поставленный подогреваться, и принес кружки.

— Вы не откажетесь глотнуть? — спросил он, наливая кофе.

— Спасибо, — сказал человек, — вы очень любезны.

Он отпил немного и, ставя кружку, добавил:

— Кофе отличный. Солдаты всегда умели варить кофе.

Они молча пили. Потом, когда Моран уже убрал пустые кружки, открылась дверь и Дюпюи сказал с порога:

— Пикар, чувствуешь? Я до нитки промок.

— Ладно, иду, — ответил сержант.

Дюпюи вышел и затворил за собой дверь. От порыва холодного сырого воздуха все в комнате заколебалось. Сержант Пикар натянул шинель, надел каску и пошел к выходу.

Человек встал.

— Я ухожу, — сказал он.

Пикар повесил на плечо винтовку.

— Грейтесь, грейтесь, куда торопиться, — сказал он, обернувшись. — Ведь если мотор у вас действительно залило, за несколько минут он не просохнет.

Человек поблагодарил Пикара.

— Не за что, — отозвался тот, открывая дверь.

Моран подошел к радиоприемнику.

— Я выключу тренькалку, — сказал он. — На какое-то время куда ни шло, а потом уши пухнут.

Вошел Дюпюи. Шинель на нем промокла насквозь. Он снял ее и повесил на спинку стула поближе к печке. И почти тут же от шинели пошел пар.

— Ишь как льет, будто и не думает останавливаться, — заметил человек в кожаном пальто.

— Как весь на землю выльется, тут и остановится, не раньше.

Все трое засмеялись, Дюпюи расшнуровал башмаки, разулся. Человек следил за ним. Немного спустя он спросил:

— Ваш сержант, видно, человек хороший. Он здесь начальником?

— Да, — сказал Моран, — Пикар начальник поста. Правильно, он человек хороший. Знаете, у нас один из ребят болен, так он за него в караул ходит. А в такую погоду это не очень-то весело. Будьте уверены, немного найдется сержантов, которые поступили бы так же.

Человек покачал головой.

— Это верно, — сказал он. — Тем более что он как будто приказы соблюдает. А то, что он сам вместо Дюпюи заступил на пост, вероятно, противно приказу?

Дюпюи рассмеялся.

— Послушайте, тут, я вижу, вы сильны, — заметил он.

— Конечно, кто служил, тот так или иначе кое-что усвоил.

— Надо сказать, Пикар хоть и перестраховщик, — сказал Моран, — но когда кто из ребят заболеет или что другое в том же роде случится, тут он не сдрейфит.

Дюпюи поглядел на человека в кожаном пальто.

— Вот хотя бы с вами, — сказал он, — сами видели, ему до смерти не хотелось впускать вас, но когда он понял, в каком вы состоянии, у него не хватило духу оставить вас на улице.

Человек пожал плечами.

— Подумаешь! Чего ему бояться?

Моран возвысил голос:

— Вот и видно, что вы не в курсе. Свались сейчас на нашу голову офицер с проверкой, и бедняга Пикар погорел бы вместе со своими нашивками…

— На нашивки, сам знаешь, ему плевать, — перебил его Дюпюи. — Он не сверхсрочник, а вот тюряга и военный трибунал, это другой разговор.

— В сущности, мне повезло, что начальником здесь не сверхсрочник, — заметил незнакомец, — а то бы я сейчас толкал по дороге свой мотоцикл.

— Да уж, сверхсрочники — вот те настоящие собаки, — подтвердил Моран, — куда до них запасным. Да оно и нормально: такие их собачьи обязанности.

Незнакомец улыбался. Они поговорили о жизни на их наблюдательном посту. Моран объяснил, как они засекают самолеты и каким образом оповещают о воздушной тревоге. Потом, когда разговор перешел на питание, Дюпюи предложил хлеба и сыра, человек в кожаном пальто отказался.

— Тогда, может, выпьете виноградной водки? — спросил Моран.

— Нет-нет, благодарю вас. Теперь я вроде бы и согрелся. Попробую завести мотоцикл.

Но Моран уже поставил на стол бутылку.

— Тут осталось немного, — сказал он. — Это посылка из дому, привезла женщина из наших мест, она недавно приезжала сюда.

Человек в кожаном пальто опять отказался, но Моран протянул ему кружку.

— Выпейте, — сказал он. — При таком холоде это только на пользу.

Угостив чужого, он посмотрел на бутылку, нюхнул горлышко, как бы раздумывая, потом, вздохнув, снова закупорил бутылку и сказал:

— Что на донышке, оставим Пикару, ведь совсем там окоченеет. Он к нам всей душой, так и нам не след жаться.

Человек в кожаном пальто поднял кружку.

— За ваше здоровье, — сказал он.

— За демобилизацию, — сказали оба солдата.

Тут зазвонил телефон. Дюпюи взял трубку.

— Алло, — сказал он, — наблюдательный пост двести три слушает.

Незнакомый человек подошел к Морану и пробормотал:

— Я пошел.

Моран посмотрел на товарища.

— Подождите минутку, — сказал он.

Дюпюи, как видно, с трудом понимал, что ему говорят. Выражение лица у него было напряженное; время от времени он кривил рот.

— Да-да, — повторил он, — да… Так в чем же дело? А, Гастон Рено. — Он просветлел. — Прости, старик, не узнал тебя по голосу.

Какое-то время он молча слушал, потом вдруг наморщил лоб и крикнул:

— Что? Майор? Выехал на проверку? Ну и сволочь же ты! Какого черта не предупредил вовремя?! Если уже два часа как выехал, он вот-вот свалится нам на голову… Одна надежда, что начал обход с другого конца сектора.

Моран подошел к телефону, спросил:

— Какой майор?

— Вроде какой-то новый, здесь никто его не знает.

Моран скорчил недовольную мину.

— Спроси, кто у него шофером, — сказал он. — Если кто из наших ребят, он поедет медленно.

Дюпюи повторил вопрос в телефонную трубку, с минуту молчал, потом снова спросил:

— Как один? Без шофера?

Выражение его лица стало еще напряженнее, он побледнел, потом вдруг покраснел до корней волос и пробормотал:

— На мотоцикле… В кожаном пальто… Нет-нет, ничего… Спасибо, старик.

Дюпюи положил трубку и медленно выпрямился. Он быстро перевел взгляд с незнакомого человека на Морана и снова взглянул на незнакомца. Еще несколько мгновений он был в нерешительности, затем стал по стойке смирно, вытянув руки по швам. Моран щелкнул каблуками, и, только услыхав этот звук, Дюпюи понял, что стоит босой на холодном полу.

Человек в кожаном пальто махнул рукой и сказал:

— Вольно!

Моран и Дюпюи что-то бессвязно объясняли, человек в кожаном пальто их не слушал.

— Отлично, — сказал он. — Я вижу, что в этом секторе все друг друга прекрасно понимают. — Он долго глядел то на одного, то на другого, потом посмотрел на литр водки на столе, на бидон с кофе на печке и на мокрую шинель, от которой все еще шел пар. Казалось, он раздумывает. Затем он опять перевел взгляд на солдат, и Дюпюи попытался объяснить:

— Дело в том… Мы не знали…

Человек улыбнулся.

— Разумеется, разумеется.

— Я о сержанте… — опять начал Дюпюи. — Виноваты мы, мы настояли, чтобы он впустил вас.

Человек опять улыбнулся и сказал, направляясь к двери:

— Пойду посмотрю, захочет ли мой мотоцикл стронуться.

Он остановился. Обернулся и сказал:

— А ведь это правда, — я действительно застрял на дороге и больше километра тащился пешком.