12. ЛИЛЯНА В ПЛОВДИВЕ Вот он, Пловдив зеленоплечий, Виден там, где Марица-река, Над речной вековечной речью Холм Свободы издалека. А под ним сады и поляны, День сменяет синюю ночь. Здесь погибла наша Лиляна, Золотой Болгарии дочь. Вспомни лет этих черных ворох, Всё зажал фашистский кулак, Уходили смелые в горы, И сказала Лиляна так: «У тебя нас четверо, мама, Слушай сердцем, что я скажу, У тебя только трое, мама, Потому что я ухожу. Ухожу на борьбу с этой ночи, Ухожу, и я не вернусь…» — «Ты боишься, милая дочка?» — «Нет, родная, я не боюсь!» Сколько было ночей и явок, Незаметных отважных дел, Красный ангел мщенья по праву Этой чистой душой владел. Так красива была Лиляна, Не с чем сравнивать красоту, И погибла она так рано На своем боевом посту, В синем Пловдиве виноградном, В том смертельном ночном кругу, Когда пулю за пулей жадно Посылала она врагу. Вот она перед нами встала: «Не погибла я! Я живу!» Она так о Москве мечтала, И ее мы берем в Москву. Через синюю лет поляну Самолет нас уводит в ночь, Мы уносим в сердце Лиляну, Золотую Болгарии дочь! Между 1967 и 1969 13. КРЕМЛЬ На апрельском рассвете с Волхонки — Только выйди на площадь совсем — Он нежданно рождается, звонкий, Легкостенный и розовый Кремль. Весь прозрачный, как сон, многоглавый, Точно солнца сияющий брат, Точно жаркою солнечной славой Его стены и башни звучат. Весь рассветною силой расцвечен И на гребне растущей волны Точно встал он, расправивши плечи, Над зарей небывалой страны. <1969> 14. СМЕНА КАРАУЛА Есть ма́стера известного картина, И в ней, идя на зрителя, растут Бойцы, шагая улицей старинной, Чтоб встать у Мавзолея на посту. Москвы ночной глубок рабочий роздых, Шаги в тиши отчетливо стучат, Морозный свет горит на красных звездах И на щеках у молодых солдат. Какая озабоченность застыла В их строгом взоре, точно разлита Здесь в воздухе торжественная сила, Особого величья простота. И, пост такой впервые принимая, Здесь чует сердцем каждый, кто идет, Что их сюда сама страна родная, Как сыновей любимейших, ведет, А позже время им самим укажет — Отцам на смену, дням их и ночам, Им, молодым, дано стоять на страже Родной земли и ленинских начал. 1969 341–357. СТИХИ О ЛЕНИНГРАДЕ ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1. «Тогда заря звалась Авророй…» Тогда заря звалась Авророй, Розовопенной и живой, И согревала нас и город Над красноплещущей Невой. И в этом юном очертанье От сна встающего огня Могла быть песней, изваяньем, Предтечей молодого дня. Мы были юностью богаты, Не всё ли было нам равно, Какой богинею крылатой Стучится нам заря в окно. Мы в классике богинь хранили, Зарей обычной дорожа, Мы много символов сменили, В суровой жизни возмужав. Пришла пора. И в эту пору К иной заре сердца пришли — Иную мы зажгли Аврору Для всех людей, для всей земли! И снова вспыхнувшее имя Вернулось в мир людей живых, Родившись в грохоте и дыме Из пены взвихренной Невы. Аврора! Про твое рожденье На всю планету говорим! Ты стала знаком пробужденья Всечеловеческой зари! 1967 или 1968 2. «Какой-то гул глухой…» Какой-то гул глухой Меня вдруг ночью будит — И луч слепой скользит По моему лицу, Тревога дальних лет приходит Снова к людям, Как будто мирный быт Опять пришел к концу. И человек опять, вскочив, К оружью встанет… Но в мире тишина, И в тишине ночной То эхо донеслось Глухих воспоминаний Из темной памяти, Ожившей под луной. Между 1967 и 1969 3. «Один тиран — не будем имя…» Один тиран — не будем имя Его мы к ночи называть — Пришел он с ордами своими Наш Ленинград завоевать. Вообразил в кошмаре дымном И с помраченной головой, Что превратит наш город дивный В пустынный хаос над Невой. И весть дошла до края света — Навстречу силе огневой Встал Ленинград, в грозу одетый, И принял вызов боевой. И где искать теперь тирана — Где прах развеялся немой? А он, как прежде, утром рано Встает и блещет, город мой. Шагает в золотом узоре, В узоре солнечных оград — О, Ленинград! Какие зори, Какое счастье — Ленинград! 1969 |
