Но умереть мне будет мало,
Как будет мало только жить.
(«Другу»)
2
Изданные в 1922 году первые книги Тихонова «Орда» и «Брага» принесли ему широкую известность. Его приветствуют В. Брюсов, М. Горький, А. Луначарский, отмечая «смелую самостоятельность» молодого таланта[8], критики видят в нем «одного из крупнейших поэтов послереволюционной России»[9].
Основным вкладом Тихонова в современную литературу явились включенные в «Брагу» баллады. К этому жанру в его романтическом изводе побудил обратиться драматизм реальных исторических условий. Но поэт не просто взял балладу на вооружение — он обновил ее. Жанр романтической баллады связан с мрачной фантастикой, мистикой, демонологией (Жуковский, Лермонтов, Ив. Козлов). Типичные балладные образы появляются и у Тихонова — мертвые встают, ворон кричит, «как человек».
Но у Тихонова — и в этом его отличие от прежних авторов романтических баллад — драматизм не покорства судьбе, а ее преодоления. Да, человеку противостоят могучие силы, но воля и мужество одерживают над ними победу. Новаторским был и общий тон произведений: традиционному мрачному колориту баллады была противопоставлена жизнеутверждающая энергия:
Но мертвые, прежде чем упасть,
Делают шаг вперед —
Не гранате, не пуле сегодня власть,
И не нам отступать черед.
(«Перекоп»)
В «Балладе о синем пакете» препятствия на пути героя возникают одно за другим, одно сложнее другого. Но сила воли героя неподвластна им. Она неподвластна даже смерти («Песня об отпускном солдате»). В «Балладе о гвоздях» главное, что подчеркивается автором, — верность воинскому долгу вопреки любым препятствиям и опасностям.
По-новому используется у Тихонова и свойственная балладе фантастичность. Сюжет движет всегда событие реальное — оно лишь стоит на грани невероятного, потому и кажется фантастическим. Фантастика же используется автором для выражения все той же мысли о непререкаемости воинского долга («Песня об отпускном солдате»). И что еще существенно: в исключительном автор выражает типичное. Такова природа героизма у Тихонова.
Структура баллады у Тихонова стала лаконичней — «как телеграмма». Отсюда волевой ритм, фабульная стремительность, отрывочность, фрагментарность — как в обрисовке сюжета, так и в конкретных образах. Лаконизм раннего Тихонова, по любопытному наблюдению С. Наровчатова[10], сродни лаконизму первых пролетарских декретов, которые в кратких формулах вмещали содержание поистине необъятное.
«Телеграфный» стиль обусловливает и предпочтительное употребление мужской рифмы — она увеличивает энергию стиха. Тропы, свойственные тихоновской лирике, здесь не нужны — они замедлили бы скорость ритма повествования. Четкостью и смысловой ясностью отличается и построение баллады — она предельно лаконична, отрывистые предложения передают императивность суждений. Сюжет компактен и строг: ни метафорической декоративности, ни лирической медитативности, все — как в приказе.
Поэт, экономя слово, увеличивает одновременно его емкость и меткость. «Путая ноги, сбегался народ» — с таким предельным лаконизмом и своеобразием передано волнение сбегающихся к упавшему самолету («Баллада о синем пакете»). «Но люди в Кремле никогда не спят» — баллада кристаллизует эпические ситуации в афоризмы. Командир не отпускает солдата к умирающей жене — не может отпустить перед решающим боем, однако он сам взволнован трагедией своего подчиненного. Автор (в «Песне об отпускном солдате») передает это так:
Батальонный встал и сухой рукой
Согнул пополам камыш.
Вот и все, но как много сказано этим жестом (сочувствие, замешательство, решимость). «И табак от крови прилип К рукам усталых солдат» — так передано напряжение боя.
Воспринимая лучшие литературные традиции прошлых времен, поэт опирается на почву действительности. В отличие от героев прежнего романтического искусства, его герои, обладая громадным духовным потенциалом, не являются личностями только исключительными. Напротив, выделяясь из окружающей среды, они одновременно слиты с массами, выражают их мечты и чаяния, борясь за них и вместе с ними. Традиционный для романтиков разлад с миром сменяется здесь стремлением к единению с ним. Не случайно персонажей Тихонова не разъедает рефлексия, они активны, действенны. Эту их черту сразу же отметил М. Горький[11], подчеркнувший новаторский характер молодого поэта в обрисовке образа современника.
О чем бы ни писал поэт, его интересует формирование и проявление воли сильной личности, которая осознает необходимость своего непосредственного участия в народной борьбе. Следование долгу для героев — внутренняя потребность, духовная необходимость. Но как явственно выражается в них сам автор! Персонажи баллад — воплощение целеустремленности, дисциплинированности, преданности долгу. И все эти черты — черты самого Тихонова. Не только в лирике, но и в эпических жанрах поэт выражает себя, свое понимание жизни, свое отношение к людям и оценку человеческих качеств.
Современников не могло не поразить сходство героев баллад и их автора. Передать подвиги солдат революции молодому поэту удалось потому, что он сам шел их трудной дорогой — через окопы и разочарования первой мировой войны к правде большевистской партии.
Баллады справедливо принесли Тихонову репутацию ищущего новатора. Идейная направленность его баллад включалась в общее русло современной литературы. Ее герои не утратили в себе человеческое, но долгу они подчинили все. Революционный аскетизм нес в себе, однако, не отрицание романтики, а, наоборот, был обращен лицом к той реальной действительности, чей революционно-романтический порыв и составлял ее содержание («Разгром» А. Фадеева, «Гадюка» А. Толстого и другие).
Поэзия революционного подъема, воспевающая героев народной борьбы, высоту их духа, изображающая людей такими, какими они становятся, когда у них хватает решимости быть настоящими людьми, поэзия «Орды» и «Браги» была встречена современниками восторженно. «Такие вещи, как „Перекоп“, „Баллада о гвоздях“, „Баллада о синем пакете“, может быть, лучшее, что есть у нас о суровых днях революционных войн»[12], — резюмировал один из критиков тех лет.
3
Лирика — и поэма об индийском мальчике, баллады о русской революции — и стихи о Западной Европе… Нет ли поверхностности в этой широте, нет ли стремления отдать дань актуальным темам, не ощутив, однако, их в достаточной мере своими личными темами, не говорить о которых просто нельзя?
Вспомним Дом Искусств в Петрограде, где жил Тихонов в начале 20-х годов. Вечерами просторная комната в этом общежитии литераторов становилась дискуссионным клубом, где собирались молодые авторы, размышляющие о путях послеоктябрьской литературы, и писатели с именем, опытом и авторитетом — Ольга Форш, Александр Грин, Мариэтта Шагинян. Дом Искусств был не только писательским общежитием, но и центром литературной жизни. М. Горький именно здесь принимал Герберта Уэллса. Здесь Маяковский читал после поездки в Америку еще не напечатанную поэму «150 000 000». Здесь работали творческие студии, читались лекции, происходили встречи писателей с молодежью.
Жизнь в Доме Искусств била ключом, и, несомненно, такая творческая атмосфера не могла не оказать влияния на его обитателей. Это следует иметь в виду, говоря и о становлении творческой индивидуальности Тихонова. Еще свежи были в памяти раздумья Александра Блока о сущности поэзии: «…в поэтическом ощущении мира нет разрыва между личным и общим; чем более чуток поэт, тем неразрывнее ощущает он „свое“ и „не свое“; поэтому в эпохи бурь и тревог нежнейшие и интимнейшие стремления души поэта также преисполняются бурей и тревогой»[13].