261. «Любляна, Любляна, Любляна…» Любляна, Любляна, Любляна, Не знаю я город такой, Но помню я вечер румяный И песни, что пелись тобой. Но помню я вечер веселый Совсем непонятной зимы, Болгарии белые села В дороге, где встретились мы, И песен ликующий воздух, Словенскую легкую речь, И голос, что может и звезды С собою в дорогу увлечь. Расходятся в мире дороги, Звучат по-иному сердца, И мы у судьбы на пороге Не знаем дорог до конца. В снегу ли, в цвету ли поляны, И в том или в этом году, Любляну, Любляну, Любляну Я все-таки в мире найду. На твой опьяняющий голос Приду я на радости дней, Чтоб сердце мое раскололось В восторге от песни твоей. 9 марта 1945 София 262. СНЕГ В ЛЮБЛЯНЕ
Мне снится, или это снег, В Любляне — снег? Иль я, несчастный человек, Шепчу во сне? Иль это снег лежит кругом, Как счастья знак? Приходит счастье в каждый дом Как бы не так! Нет, это сон, что снег кругом, Что бел ручей, Что девушка спит на моем Плече. Очнулся я и вижу: снег, В Любляне — снег, Так с гор мы ехали во сне И — целый век. Нет, это правда — снег кругом, Замерз ручей, И сладко спишь ты на моем Плече. Нет, правда — белые кусты Со всех сторон… Любляна, снег, и ночь, и ты — Вот это сон! Октябрь — ноябрь 1946 263. «В оснеженной вечерней Любляне…» В оснеженной вечерней Любляне Черный шелк твои плечи сковал. Освещенная рампы огнями, Ты глядишь в очарованный зал. Он тебе рукоплещет прилежно, Ты — русалка в подводном саду, И тебе улыбается нежно Эта девушка в пятом ряду. Приглядись к ней не так, как другие, Встав у рампы на самом краю, Узнаешь ты черты дорогие — Партизанскую песню свою. Ту, с которой так долго дружила. Вот она — и опять на лету, Черной ласточкой вновь закружила И пошла, и пошла в высоту. Уж не стены — ночная завеса. Уже блещут не люстры — костры. Братья мертвые вышли из леса На полночную песню сестры. И, пожарами дальними вея, Ночь уводит от гибели прочь. Ты у рампы стоишь, розовея. Черный шелк — как беззвездная ночь. Ты проснулась. Рассвета оттенки, И на улице дождь моросит. В твоем домике тихом на стенке Партизанская куртка висит. Между 1945 и 1947 264. ОЗЕРО БЛЕД А какое озеро! Голубое озеро. Остров — и на башне Колокола медь, И туда тропою козьей Ходят, чтоб на счастье В эту медь звенеть. Легкое, лукавое, голубое озеро, У тебя на башне Приручена медь — Счастье это медное над тропою козьей, Тихое, нестрашное,— Не хочу иметь. Ты послушай, ясное, голубое озеро, Всё начни сначала, Почерней волной, Чтоб, как буря колокол полночью некозьей, Страсть меня качала И звенела мной! Между 1945 и 1947 265. В ДОМЕ, ГДЕ РОДИЛСЯ ПРЕШЕРН[51] В СЕЛЕНИИ ВРВА Вот дом: здесь любили и грезили, И вот — колыбель под рукой, Быть может, рождалась поэзия Вот именно в зыбке такой. Весь дом, как бессмертия улей, Портреты — поблекли они, Поэзия, может быть, — Юлия, Попробуй возьми, догони. Твой стих был и пылок и розов, А Юлия всё же ушла. Вы умерли. Дней наших проза Вас снова друг с другом свела. Вот тексты прославленной «Здравицы» Поэзию в люди несут, Сегодня внезапно понравится Она в партизанском лесу. Гравера, от пороха пьяного, Трезвит этих строк новизна, И вот уже издана заново Под треск автоматов — она. Атаки ее не согнули, И песня спешит в вышину… Поэзия, нет, ты не Юлией Вернулась в родную страну. Сегодня стихи в карауле, Сегодня в бою им почет, А Юлия, Юлия, Юлия? А Юлия снова уйдет! Октябрь — ноябрь 1946 вернуться Прешерн Френце — знаменитый словенский поэт (1800–1845). Мотив трагической любви к Юлии проходит через все его творчество. |
