324. НЕВИДИМАЯ ЛИНИЯ Поля, холмы, лощины темно-синие, И перелески легкою волной, Но через всё — невидимая линия, Неслышная идет передо мной. От Ладоги вы всю ее пройдете, Она к заливу прямо приведет, На старой карте вы ее найдете, С пометкой грозной — сорок первый год. Та линия еще сегодня дышит, Она по сердцу вашему идет, Она листву вот этих рощ колышет И в новый дом подчеркивает вход. Возможно, поколеньям близким Не так, как будущим, она видна, Хоть кое-где гранитным обелиском И надписью отмечена она. Но кажется, она еще дымится И молнии пронизывают мрак, На ней — на этой огненной границе — Отброшен был и остановлен враг. Заговорила роща на откосе, Прислушайся, о чем шумит она, Как будто ветер, набежав, приносит Бесчисленных героев имена! <1964> 325. «Есть такое в ленинградцах…» Есть такое в ленинградцах, И чему они верны, В чем — никак не разобраться Никому со стороны. Не в удаче, не в богатстве, Не в упрямстве даже суть — А в особом нашем братстве Над Невой, не где-нибудь! И в бою и в непогоду, Среди самых злых забот — Ленинградская порода Никогда не пропадет! 1964 326. БЕРЛИН — 9 МАЯ Дома здесь двадцать лет назад В огне и грохоте кипели, И шли бойцы сквозь этот ад Неотразимо — к высшей цели. И вдруг над яростью атак, Последним исступленным бредом — Не красный над рейхстагом флаг, А солнце красное Победы! Здесь был окончен долгий путь, Сюда пришли мы за расплатой — И Гитлер не посмел взглянуть В лицо советскому солдату… …И вновь покой на тихих лицах, Берлин встречать весну готов, Не пепел — теплый дождь струится На цвет сияющих садов. О мире люди говорят, Горит воспоминаний пламя, Пусть злобные глаза следят Из ночи западной за нами. И пусть в двадцатую весну Народы слышат наше слово: «Здесь, где добили мы войну, Мы не дадим родиться новой!» 1965 ВРЕМЕНА И ДОРОГИ 1967–1969 327–340. СОЛНЕЧНЫЙ ДОЗОР 1. СОЛНЕЧНЫЙ ДОЗОР Бывает, в летний вечер красный Иль в вечер с синим льдом Вдруг с теплотой огней всевластных Лучи ворвутся в дом, К вещам обычным прикасаясь Неслышно и светло, Как будто передать стараясь Последнее тепло — То книге, ярко освещенной, То шхуне костяной Или фигурке полусонной, Что вспыхнет белизной. Живые токи света бродят, Наш ослепляя взор,— Как будто через жизнь проходит Тот солнечный дозор. С таким возвышенным стараньем, С неведомых сторон, Всё, что зовем воспоминаньем, Вдруг освещает он — И то, что было злым и ломким Или сродни громам, Души косматые потемки И темный лес ума. Но то, чем в прошлом сердце жило, Ключей всех горячей, Встает пред нами с новой силой, Струясь в огне лучей. Пока они блестящим дымом Текут, как сон за сном, Тем, что уже неповторимо, Мы заново живем! 1969 2. БРОНЕВИК Эта ночь была не проста, В ней родился победы клич! Броневик у вокзала встал — И с него говорил Ильич. И казалось ему самому — Броневик лишь сигнала ждет, Будто сам подставил ему Броневое плечо народ. Черной ночью, от искр рябой, Изменился города лик, Человеческий шел прибой, Унося с собой броневик. В море лет тот прибой не стих, До сих пор он в сердцах звучит. Жив и отблеск волн огневых, Броневик в апрельской ночи. А теперь он стоит суров, Как исполнивший долг боец, И не нужно высоких слов, И не нужен красок багрец. Пусть на нем играет заря Молчаливо и горячо, Только шапку сними, смотря На его седое плечо! <1967> 3. «Июль девятнадцатый, год двадцатый…» Июль девятнадцатый, год двадцатый, Дворцовая площадь, по ней идет Всех цветов кожи, замысловатый, Интернациональный народ. То делегаты Второго конгресса Идут и глядят на громаду дворца, Точно лишенную силы и веса, Как этот ангел, что смотрит с отвеса На равнодушную плоскость торца. Всё удивительно здесь делегатам: Древней квадриги над аркой полет, Ходит рабочий по царским палатам, Ленин по площади с ними идет. Видит, шагая, он дальние ночи, Тусклые светы рабочих трущоб, Там, где кружки собирались рабочих, Где он учил их, учился, пророчил, Где о победе мечталось еще… Слышит слова иноземца собрату: «Чувствуй, товарищ! Идем не во сне, Здесь дело сделано! Точная дата. Нам бы такую в своей бы стране…» Да, эта площадь, дворец, эта арка Вписаны в нового века размах, И от дыханья истории жарко Нынче на хладных Невы берегах. Вижу: уверен он, тверд и спокоен, Слышу: народ приутих, не шумит, Только лишь чайки кричат над рекою, Он на трибуне, и он говорит. Он говорит человечества ради, Ради грядущего, об Октябре, В этот последний приезд в Петрограде Перед дворцом, на вечерней заре! 1967 |
