Некий приглушенный расстоянием звук заставил Данкена вскочить с места. Он прислушался: звук повторился — боевой клич, в котором смешались ярость и боль.

   — Это Дэниел! — воскликнул Конрад.

   Путники бросились к выходу. Им было преградил дорогу один из бражников, но Данкен, не тратя времени на разговоры, откинул его в сторону, а Конрад угрожающе замахнулся дубинкой. Послышались разъяренные вопли, раздался собачий лай. Данкен выхватил из ножен меч; клинок со свистом распорол воздух. Конрад могучим усилием распахнул дверь, и они выбежали на двор. Посреди двора пылал громадный костер, освещавший навес, под которым остались животные, и толпу людей, круживших около него, причем эта толпа редела на глазах.

   Дэниел, взвившись на дыбы, ударил передними копытами. Кто-то без чувств повалился на землю, кто-то пополз прочь. Вот подкованное копыто угодило кому-то в лицо, и человек рухнул наземь как подкошенный. В нескольких футах от Дэниела терзал своего обидчика Крошка. К Красотке было не подступиться, она лягалась всеми четырьмя копытами сразу.

   Завидев мужчин, что спешили на подмогу животным, челядь Потрошителя кинулась врассыпную.

  — Все в порядке,— проговорил Данкен, приблизившись к Дэниелу.— Мы с вами.

  Жеребец фыркнул.

  — Отпусти его,— велел Конрад Крошке.— Он мертв.

   Мастиф повиновался и облизал окровавленную морду. У человека, которого он отпустил, на месте горла зияла кровавая рана. Двое лежавших на земле перед Дэниелом не шевелились; похоже, они оба отправились к праотцам. Третий пострадавший, со сломанным позвоночником, оглашал двор жалобными воплями. Между тем из дверей усадьбы выбежали те, кто пировал за столом, выбежали — и застыли в изумлении. Протолкнувшись сквозь них, к Данкену с Конрадом подошел Потрошитель.

   — Что это значит? — рявкнул он,— Я приютил вас, а вы убиваете моих людей!

  — Они пытались украсть наши вещи,— ответил Данкен,— должно быть, заодно с животными. Как видите, нашим животным не понравилось...

   — Не может быть! — воскликнул Потрошитель с хорошо разыгранным недоумением.— Мои люди не способны на такие проделки.

  — Ваши люди,— заявил Данкен,— обыкновенные бандиты с большой дороги.

  — Очень жаль,— произнес Потрошитель.— Я обычно не ссорюсь с гостями.

   — Никто и не собирается ссориться,— отрезал Данкен.— Опустите мост, мы уезжаем.

  — Понятно? — прорычал Конрад, подступаясь к Потрошителю и перехватывая поудобнее дубинку.— Милорд требует -опустить мост.

   Потрошитель, судя по всему, не прочь был улизнуть, однако Конрад не дал ему такой возможности: он стиснул руку мародера и развернул его лицом к себе.

  — Дубинка проголодалась,— сообщил он.— Давненько ей не приходилось разбивать черепов.

  — Мост,— повторил Данкен тихо.

  — Ладно,— пробормотал Потрошитель.— Не задирайтесь! Пропустите их! Нам не нужна лишняя кровь!

  — Если кровь и прольется, то перво-наперво твоя,— бросил Конрад и проговорил, обращаясь к Данкену: — Седлайте коня, навьючивайте Красотку. Я справлюсь с ними в одиночку.

  Мост медленно пошел вниз. Когда его конец ударился о противоположную сторону рва, маленький отряд был готов продолжить путь.

   — Пока мы не окажемся в безопасности, я его не отпущу,— буркнул Конрад, разумея Потрошителя, и подтолкнул того в спину: мол, давай шагай. Бандиты в молчании взирали на происходящее, не делая попыток выручить своего главаря.

  Очутившись на мосту, Данкен запрокинул голову и взглянул на небо. Тучи исчезли без следа, небосклон усыпали звезды, сияние которых затмевала своим светом почти полная луна.

  Когда отряд пересек мост, Конрад ослабил хватку и Потрошитель обрел долгожданную свободу.

  — Как только вернетесь к своим, прикажите поднять мост,— сказал Данкен предводителю бандитов.— Гнаться за нами не советую, если вы, конечно, не хотите возобновить знакомство с моим конем и Крошкой. Как вы могли убедиться, они обучены драться и разорвут ваших голодранцев в клочья.

  Потрошитель молча заковылял обратно. Едва миновав ворота, он гаркнул на своих приспешников, послышался лязг цепей и скрип древесины, и мост начал мало-помалу подниматься.

  — Пошли,— сказал Данкен, когда мост поднялся достаточно высоко. Пустив вперед мастифа, они направились вперед по склону холма, доверившись слабо различимой тропе.

  — Куда мы идем? — спросил Конрад.

  — Не знаю,— отозвался Данкен.— Мне все равно, лишь бы уйти отсюда.

  Крошка предостерегающе зарычал — на тропу неожиданно выступил человек. Сопровождаемый псом, Данкен приблизился к незнакомцу. Тот проговорил дрожащим голосом:

   — Не беспокойтесь, сэр. Я Седрик, местный пасечник.

  — Что тебе нужно?

   — Я пришел указать вам дорогу, сэр, и принес немного еды.— Седрик нагнулся и поднял мешок, который лежал у его ног.— Кусок грудинки, окорок, сыр,— принялся перечислять он,— буханка хлеба и мед. Что касается дороги, я могу показать самую короткую и безопасную. Я прожил тут всю жизнь и потому знаю окрестности как свои пять пальцев.

   — С какой стати тебе вздумалось помочь нам? Ты же человек Потрошителя; он упоминал про тебя — дескать, ты спас пчел, уберег их от Злыдней.

   — Я вовсе не его человек,— возразил пасечник,— Он явился совсем недавно, а мой род обитает в здешних краях, почитай, испокон веку. Наш хозяин был добрым и справедливым, мы жили счастливо, пока пару лет назад — ну да, в Михайлов день будет ровно два года,— не пришел Потрошитель со своими ублюдками и...

   — Тем не менее ты остался с ним.

   — Он пощадил меня, сэр, потому что я единственный умею обращаться с пчелами, а Потрошитель любит мед.

   — Выходит, я был прав,— пробормотал Данкен,— Потрошитель захватил поместье силой, поубивав прежних обитателей.

   — Точно,— подтвердил Седрик.— Ох и тяжелая настала пора! Сперва Потрошитель, потом — Злыдни, друг за дружкой, как сговорились.

   — Значит, тебе известно, как нам поскорее очутиться вне досягаемости Потрошителя?

   — Верно, сэр, известно. Я не заплутаю даже в темноте. Когда я сообразил, что происходит, то прошмыгнул на кухню, собрал чего поесть, перелез через палисад и стал дожидаться вас.

   — А ты не боишься, что Потрошитель узнает о твоем поступке?

   — Нет,— покачал головой Седрик.— Моего отсутствия никто не заметит. Я провожу все время с пчелами, сплю на пасеке, а сегодня пришел в дом из-за холода и дождя. Они решат, что я отправился обратно к пчелам. А что до меня, сэр, то, по правде сказать, я сочту за честь служить человеку, который одолел Потрошителя.

   — Он тебе не нравится?

   — Я его ненавижу, но в открытую мне с ним не тягаться, так что я действую исподтишка, врежу где получится.

  — Пока давай мне,— проговорил Конрад, забирая у старика мешок.— На привале навьючим на Красотку.

   — По-твоему, Потрошитель кинется в погоню? — справился Данкен.

   — Не знаю, все может быть.

   — Ты сказал, что ненавидишь его. Почему бы тебе не присоединиться к нам? Ведь тебя здесь ничто не держит.

   — Я бы с радостью, сэр, но вот пчелы...

  — Пчелы?

   — Сэр, вы знаете что-нибудь о них?

  — Крайне мало.

   — Это удивительнейшие создания! — воскликнул Седрик.— Невозможно сосчитать, сколько их умещается в одном только улье. Но им требуется помощь человека. Каждый год матка должна откладывать яйца — одна-един-ственная, иначе улей ослабеет, пчелы начнут роиться и разлетятся в разные стороны. Ну вот, чтобы такого не случилось, нужен пасечник, который станет приглядывать за порядком. Он будет проверять соты. Выискивать лишних маток и уничтожать их; он убьет и старую матку, если чувствует, что сможет вырастить крепкую молодую...

  — И потому-то ты останешься с Потрошителем?

   — Я люблю своих пчел,— заявил старик, гордо расправляя плечи.— Я им нужен.

   — Пчелы, пчелы,— проворчал Конрад,— Сколько можно болтать об одном и том же?