— Хватит болтать,— проворчал Конрад, подхватил Мэг на руки и усадил в седло.

   Дэниел загарцевал на месте, приветствуя всадницу.

  — Держись крепче. Крошка, пошли.

  Мастиф побежал вперед. Конрад направился за ним. Далее двигались Красотка и Эндрю, усердно колотивший по земле посохом. Данкен с Дэниелом, как обычно, выступали в роли замыкающих.

  Колдовство, в полном соответствии с предсказанием Эндрю, не ослабевало, а, наоборот, делалось все более явственным. Местность постепенно приобретала весьма суровый вид. Путникам часто встречались густые дубравы и не менее густые заросли кустарника, которые словно окутывала некая пелена фантасмагоричности, так что люди невольно задавались вопросом: а существуют ли в действительности развесистые дубы и дремучие заросли, вправду ли валуны покрыты столь толстым слоем лишайника, что из-под него почти не видно самого камня? Вдобавок вокруг царил угрюмый полумрак, а воздух пронизывало безмолвие — зловещее, роковое, предвещающее беду, сулящее гибель.

   Если бы дубы были всего-навсего развесистыми, а кустарник густым, если бы валуны оказались на деле обыкновенными камнями, пускай даже сплошь поросшими лишайником, с этим, подумалось Данкену, можно было бы примириться. Однако во всем ощущалось что-то вроде искажения, извращения собственной сути, как будто деревья и прочие детали пейзажа очутились тут совершенно случайно, как если бы кому-то вздумалось нарисовать картину, а в разгар работы он принялся размышлять, какого рода картину ему хочется написать. Казалось, ландшафт дрожит и расплывается на глазах, подобно отражению на поверхности воды. Временами тут и там возникали призраки радуги, один из которых Эндрю заметил еще на месте ночлега. Тогда Данкен засомневался в словах отшельника, поскольку сам ничего не видел, но теперь он различал их собственными глазами — нечеткие размытые цвета, похожие на те, в которые окрашивается луч света, проходя сквозь толстое стекло. Они то появлялись, то исчезали, существовали всего лишь какое-то мгновение и ни разу не образовали цельной радуги, только ее кусочки, словно кто-то взял радугу, стиснул ее в кулаке так, что она раскололась на части, а потом развеял по ветру.

   Путешественники, как и прежде, двигались по лощине, справа и слева от них высились лесистые холмы. Однако едва заметная тропинка, по которой они ориентировались до сих пор, куда-то пропала. Поэтому идти приходилось наобум. Конрад удерживал Крошку возле себя, не позволяя собаке отбегать слишком далеко. Дэниел беспокоился, то и дело тряс головой и фыркал.

   — Все в порядке, дружок,— сказал ему Данкен.

   Дэниел тихонечко заржал в ответ.

   Эндрю все так же колотил посохом по земле. Красотка все время жалась поближе к нему. Как ни странно, она, похоже, привязалась к неудавшемуся отшельнику. Может, она полагает, что приобрела собственного человека, как Крошка — Конрада, а Дэниел — Данкена? Юноша чуть было не расхохотался.

   Конрад остановился, поджидая остальных.

   — Впереди болото,— сообщил он, убедившись, что все в сборе,— прямо поперек дороги. Может, это то самое?..

   — Нет,— возразил Эндрю.— Наше болото лежит в стороне от дороги.

   Топь, что угадывалась за деревьями, лишь в малой степени напоминала ту, о которой говорил Шнырки. Во всяком случае, воды кругом не наблюдалось.

   — Возможно, мы сумеем перейти его,— сказал Данкен.— Главное — не удаляться от холмов.

   Вдвоем с Конрадом они приблизились к кромке болота. Остальные терпеливо ждали.

   — Сдается мне, тут везде трясина,— проговорил Конрад.— Кстати о холмах. Вы их видите?

   Он подметил верно: куда ни посмотри, кругом простиралось болото, без конца и без края. Гряда холмов, вдоль подошвы которой следовал отряд, внезапно оборвалась.

   — Стой здесь,— велел Данкен и шагнул в топь.

   Под ногами сразу захлюпала вода. С каждым шагом Данкен проваливался все глубже. С трудом выдирая сапоги из болотной жижи, он достиг ближайшей к берегу заводи. Вода в ней была черней чернил, с маслянистым отливом и внушала неясную тревогу. Данкен свернул в сторону, и тут поверхность воды вскипела и забурлила и над заводью гигантским горбом взметнулась спина неведомого животного. Данкен ухватился за рукоять клинка и наполовину обнажил его. Спина обрушилась вниз; мгновение спустя вода обрела прежнюю обманчивую неподвижность. Однако из соседней заводи выскочила вдруг отвратительная голова на длинной шее. Сплошь в чешуе, она была не столь громадной, как то представлялось по очертаниям спины, имела треугольную форму и оканчивалась неким подобием клюва. На макушке торчали два рога. Тварь разинула клюв, и оказалось, что пасть больше головы и изобилует к тому же отталкивающего вида клыками.

   Данкен стиснул в руке меч и приготовился отразить нападение, однако удара не последовало. Чудовищная голова медленно, почти неохотно скрылась под водой. Над болотом вновь воцарился зловещий покой.

   — По-моему, вам лучше вернуться,— сказал Конрад.

   Данкен послушно развернулся и, внимательно глядя под ноги, направился обратно.

  — Нам не перейти,— заключил Конрад.

  Сопровождаемый верной Красоткой, к ним подковылял Эндрю.

   — Здесь нет никакого болота,— воскликнул он,— нет и никогда не было! Это все чьи-то чары!

   — Остерегайтесь, милорд,— посоветовала Мэг.— Пускай болото ненастоящее, зато погибнете вы не понарошку.

   — Как же быть? — произнес Данкен.

  — Свернуть на другую дорогу,— отозвался Эндрю.— Обойти стороной. Сдается мне, наши враги не настолько могущественны, чтобы заколдовать все вокруг. Им известно, куда мы направляемся, а потому они, вернее всего, наложили заклятие только на выбранный нами путь.

  — Если я правильно понял,— сказал Данкен,— вы предлагаете повернуть к холмам. Вам хорошо знакомы окрестности?

   — Не то чтобы хорошо, но заплутать не заплутаем. В нескольких милях к востоку отсюда начинается тропа через холмы. Идти будет тяжело, сплошные подъемы да спуски, зато какое-то время спустя мы окажемся на равнине.

  — По-моему,— проговорила Мэг,— выбора у нас не осталось.

   Тропа, о которой говорил Эндрю, отыскалась довольно быстро, однако, как вскоре выяснилось, толку от нее было чуть: она завела путников на крутой склон и словно растворилась в траве. Тем не менее они все-таки вырвались из колдовского плена. Местность не производила больше впечатления неуловимо переиначенной, выглядела так, как того и следовало ожидать; ни дубы, ни кустарник, ни лишайник на валунах уже не пугали и не предвещали чего-то ужасного. Мерцание красок в воздухе тоже давным-давно прекратилось. Эндрю ничуть не преувеличивал: идти и впрямь было нелегко — то вверх, то вниз, потом снова вверх и опять вниз, причем спуск зачастую оказывался куда утомительнее подъема.

Убедившись, что тропа исчезла, Данкен взглянул на солнце. Светило вот-вот должно было достичь зенита.

  — Давайте немного отдохнем и подкрепим наши силы,— сказал юноша,— а затем двинемся на восток.— Он повернулся к Эндрю: — Вы уверены, что проход существует?

  — Уверен,— кивнул отшельник,— Я сам пользовался им, правда, немало лет тому назад.

   Прежде чем затеряться в траве, тропа вывела их на плоский уступ протяженностью в несколько ярдов; далее склон вновь круто уходил вверх.

   Конрад набрал хвороста и развел костер. Крошка улегся на землю. Дэниел и Красотка, уставшие не меньше людей, показывали всем своим видом, что не прочь задержаться тут подольше.

   — Нам сейчас пригодился бы Призрак,— заметил Конрад,— вот только где его искать?

  — Он проявил себя с самой лучшей стороны,— произнес Эндрю.— Я и не предполагал, что он отважится путешествовать при свете дня. Надо отдать ему должное: он просто молодец.

   Внизу, среди деревьев, мелькнула серая тень.

   — Волк,— сказал Данкен.

  — Точно,— подтвердил отшельник.— Между прочим, с тех пор как на нашей земле обосновались Злыдни, волков заметно прибавилось.