Стоявший рядом с Корнуоллом Хэл наложил на тетиву стрелу. Если он и волновался, то внешне это никак не проявлялось. «Он знает,— подумал Корнуолл, глядя на сосредоточенного Хэла,— знает не хуже моего, что нам не выстоять, не сдержать натиск этой своры, что они сомнут нас, сбросят обратно в долину и переловят поодиночке». Его ладонь легла на рукоять клинка; он рывком вытащил меч из ножен и подивился тому, что заметил, как ярко сверкает на солнце колдовское лезвие. Каким-то непонятным образом сверкание клинка придало ему мужества, он вдруг ощутил себя кем-то вроде героя. Корнуолл шагнул вперед, не отдавая себе отчета в том, почему он это делает, поднял меч, взмахнул им над головой и принялся крутить его так, что тот будто превратился в сгусток пламени; с уст книжника сорвался боевой клич, дерзкий вызов врагу — не слова, но нечто похожее на рык или на рев, какой издает при виде соперника разгневанный бык. Он продолжал махать мечом, и тут случилось то, чего он никак не ожидал: оружие выскользнуло у него из руки, и он застыл в изумлении, чувствуя себя беззащитным глупцом.

  «Господи Боже,— мелькнула у него мысль,— я погиб! И зачем только я покинул Вайалузинг? Мое место не здесь. Что подумают обо мне остальные? Надо же, не смог удержать меч!»

   Он собрался прыгнуть за мечом, надеясь, что тот упал не слишком далеко. Однако меч, как выяснилось в следующий миг, вовсе не собирался падать. Вращаясь в воздухе, он двигался навстречу неуклюжему великану. Исполин попытался увернуться, но запоздал; к тому же ему не хватило ловкости. Лезвие рассекло ему горло, и он рухнул навзничь. Впечатление было такое, что он споткнулся на бегу и не сумел устоять на ногах. Из горла его хлынула кровь. Он повалился на землю, дернулся и затих. Меч возвратился к Корнуоллу. Тот протянул руку, и рукоять клинка легла ему в ладонь.

   — Я же говорил тебе,— воскликнул Плакси,— что меч — колдовской! Правда, такой исход мне и не снился. Может, все дело в мечнике? Сражался ты здорово, ничего не скажешь.

  Корнуолл не ответил. Слова не шли у него с языка. Он стоял и ошарашенно разглядывал клинок.

  Тем временем свора адских псов повернула вспять.

  — Не спешите радоваться,— предостерег Хэл.— Они могут вернуться.

  — Вряд ли,— возразил Джиб.— Меч пришелся им не по нраву. Они испугались. Жаль, что мой топор не волшебный. Тогда бы они у нас поплясали!

  — Там что-то происходит,— проговорила Мэри,— Видите, в замке?

  Из замковых ворот струился туман. Мгновение спустя он зазмеился по равнине, направляясь к путникам.

  — И что теперь? — спросил Хэл,— Или кто-то считает, что псов нам маловато?

  — Скорее! — крикнул Плакси,— Забирайтесь в туман и идите к замку! Псы не посмеют преследовать нас. В нем мы будем в безопасности!

  — К замку? — переспросил Корнуолл.

  — Что касается меня,— ответил Плакси резко,— то я с большим удовольствием предпочту псам Зверя Хаоса.

  — Я согласен с Плакси,— заявил Оливер.

  — Что ж,— пробормотал Корнуолл.— тогда пошли.

  Туман подобрался к ним почти вплотную.

  — Быстрее, быстрее,— торопил Корнуолл,— Я прикрою вас сзади.

  — И я с тобой, сэр книжник! — воскликнул Джиб.

     Они вбежали в туман. Издали донесся заливистый лай обманутых псов. Под охраной тумана путники достигли ворот и проскочили во внутренний двор замка. Тяжелые створки с грохотом захлопнулись за их спинами. Туман начал рассеиваться, и взглядам паломников предстала толпа чудовищ.

  Никто не пошевелился. И те и другие молча рассматривали друг друга.

  Среди чудовищ не нашлось бы и двух похожих. Их наружность едва поддавалась описанию. В толпе выделялись приземистые существа с волочившимися по земле крыльями, большеротые и слюнявые люди-лягушки, чешуйчатые твари, которые выглядели так, словно болели проказой, и множество иных, не менее отвратительных созданий. Мэри прижалась к Корнуоллу. Джиба, похоже, подташнивало.

  Навстречу путникам шагнул уродец с огромным животом, на котором у него располагалось лицо. Он сказал:

  — Нам нужна ваша помощь. Зверь Хаоса мертв.

  Им предложили разместиться в замке, но они отказались и расположились во дворе. Дров для костра оказалось в избытке; в котелке над огнем тушилось с полдюжины хилых цыплят.

  — Иначе их не приготовишь,— заметила Мэри.— Они такие жесткие, что мы не смогли бы их прожевать.

  Помимо цыплят хозяева оделили их тремя буханками свежеиспеченного хлеба и корзиной овощей — моркови, бобов и тыкв — и куда-то запропастились.

  В углу послышалось сдавленное кудахтанье.

  — Енот охотится,— проговорил Хэл.— Я пообещал ему цыпленка, но он хочет добыть себе ужин сам.

  Солнце село, и над замком стали сгущаться сумерки. Пилигримы разлеглись у костра. Замок возвышался над ними грудой замшелых камней. По двору вяло бродили цыплята, рылись в кучах мусора тощие свиньи. Около половины двора занимал обнесенный забором огород. Он явно доживал последние дни. На грядках виднелось несколько кочанов капусты, чуть поодаль торчала из земли ботва репы.

  — Объясни мне, пожалуйста,— попросил Корнуолл Плакси,— откуда ты узнал, что в тумане нам ничто не грозит.

  — По наитию,— отозвался гном,— Меня выручило чутье, то знание, о присутствии которого и не подозреваешь, пока оно не проявится. Да, пускай будет наитие. Тебе оно недоступно, потому что ты человек. Внутри меня что-то щелкнуло, и я понял, что нам делать.

  — Может, ты скажешь, что нам делать дальше? — осведомился Хэл.

  —. Увы,— вздохнул Плакси.— Так или иначе, на какое-то время мы в безопасности. Признаться, я с трудом понимаю, что происходит. Они утверждают, что Зверь Хаоса мертв и им нужна наша помощь. Но на какую помощь с нашей стороны они рассчитывают? И потом, меня сильно беспокоит их наружность. Они кажутся мне подонками нашего мира, ведь их не отнесешь ни к маленькому народцу, ни к обычным чудовищам; они — другие. Нам порой рассказывали о них, редко, ибо тех, кто их видел, раз-два и обчелся. К тому же эти рассказы смахивали скорее на предания. А насчет Зверя Хаоса предупреждаю сразу: мне известно о нем не больше вашего.

  — Как бы то ни было,— проговорил Джиб,— они оставили нас в покое. Принесли нам еду и пропали. Может, дают нам привыкнуть к себе? Если так, то я искренне рад. Мне очень стыдно, но еще немного, и меня бы стошнило.

  — Привыкай, привыкай,— посоветовал Корнуолл.— Рано или поздно они вернутся. Им что-то от нас нужно.

  — Надеюсь, мы успеем поесть до их возвращения,— пробормотал Хэл.

  Его надежды оправдались. Они плотно поужинали, а когда наступила ночь, Хэл подбросил в костер дров, и тот разгорелся настолько, что его пламя освещало значительную часть двора, поэтому появление уродцев не прошло незамеченным.

  Их было трое: Толстопузый (с лицом на животе), Лягушка — из числа людей-лягушек, и Лис, который, судя по его виду, начал было превращаться в человека, да так и застрял на полдороге.

  Они подошли к костру и уселись, не дожидаясь приглашения. Лис ухмыльнулся, оскалив зубастую пасть. Двое остальных сохраняли серьезность.

  — Вам удобно? — справилась Лягушка.— Вы сыты?

  — Да,— ответил Корнуолл,— большое спасибо.

  — Для вас приготовлены комнаты.

   — Нам будет не по себе без костра и неба над головой.

  — Люди к нам захаживают нечасто,— сказал с ухмылкой Лис.— А двое из вас как раз люди.

  — Вы что-то имеете против людей? — спросил Хэл.

  — Вовсе нет,— откликнулся Лис.— Нам нужен кто-нибудь, кто бы не испугался.

  — А если нам тоже станет страшно? — поинтересовался Корнуолл.

  — Но не от того, чего боимся мы,— возразил Лис.— Не от Зверя Хаоса.

  — Так он же мертв!

  — А разве мертвецы не пугают живых? Если вы боялись их при жизни, то...

  — Если вы так напуганы, почему остаетесь туг?

  — Потому,— отозвалась Лягушка,— что нам надо кое-что доделать. Зверь Хаоса перед смертью взял с нас клятву. Мы знаем, что должны это сделать, но нам страшно.