Некоторое время они сидели на камнях, глядя назад, на болото, которое только что пересекли. Сумерки сгущались, но еще можно было разглядеть островок с несколькими деревьями, темным пятном выделявшийся на фоне освещенного луной болота. Наконец Харкорт встрепенулся и поднялся на ноги.

   — Пожалуй, надо залезть на вершину,— сказал он.— Оттуда, может быть, виден тот берег. До края болота должно быть не так уж далеко.

  — Я пойду с тобой,— сказал Шишковатый.

   «Наверное, лезть вверх по этим камням,— подумал Харкорт,— примерно то же самое, что подниматься на великие египетские пирамиды, о которых рассказывал мне дядя Рауль много лет назад. Пожалуй, даже труднее: в пирамидах плиты уложены аккуратно, а эти камни навалены как попало и порой так неустойчивы, что опасно на них ступать».

  Осторожно выбирая дорогу, Харкорт и Шишковатый взбирались по грудам камней. Кое-где приходилось двигаться вбок, отыскивая место, где можно сделать еще шаг наверх. Но мало-помалу они продвигались к вершине.

   Наконец Харкорт увидел, что осталось только перелезть через последний гладкий белый камень, который навис у него над головой. Встав на цыпочки, он протянул руки как можно выше и охватил пальцами край камня. Потом подтянулся, нащупал ногой точку опоры и рывком передвинулся выше, так что уже мог положить локти на поверхность камня. Поднатужившись изо всех сил, он перекинул через край сначала ногу, а потом и все тело. Он только собрался повернуться и протянуть руку Шишковатому, как вдруг увидел то, что находилось прямо перед ним.

  Там был скелет — сначала Харкорт решил, что человеческий, но тут же понял, что ошибся. Скелет висел на приземистом кресте, нижний конец которого был зажат между двумя каменными глыбами. Крест стоял, наклонившись вперед, и Харкорту в первое мгновение показалось, будто скелет бросился на него и застыл в воздухе на полпути.

  От неожиданности и ужаса у него перехватило дыхание. В сумеречном свете костй казались еще светлее, чем камни под ногами, а череп злобно ухмылялся сверкающими белыми зубами. Он увидел, что скелет прикручен к кресту цепями так основательно, что большинство костей-все еще оставалось на месте. Череп был цел, нижняя челюсть держалась в нем крепко, все ребра тоже были налицо. Только на одной руке отвалились все пальцы, а на другой осталось только два или три. Немного покривившийся хребет опирался на массивный крестец.

  — Чарлз,— раздался снизу голос Шишковатого,— дай мне руку, я никак не могу ухватиться.

   Харкорт обернулся, выглянул из-за края камня и протянул руку. Шишковатый уцепился за нее и с помощью Харкорта перевалился через край. Он хотел подняться на ноги, но, увидев скелет на кресте, застыл на четвереньках.

  — Это еще что? — спросил он.

  — Он не человеческий,— ответил Харкорт,— Сначала мне показалось, что это человек.

  — Это великан-людоед,— сказал Шишковатый.— Клянусь чем угодно, это великан. И должен сказать, что тут ему самое место.

  Он выпрямился и встал рядом с Харкортом. Они подошли к кресту.

  — Как ты думаешь, он был жив?..— спросил Харкорт.

  — Жив? — перебил Шишковатый.— Конечно, был жив. Кому пришло бы в голову привязывать мертвого великана к кресту из кедрового дерева? Перед тобой, Чарлз, акт справедливого возмездия. Здесь пришел конец одному из племени Нечисти, который в свое время немало навредил человечеству. С ним счеты сведены или почти сведены. Он умер не так, как умер на кресте ваш Христос. Его приковали к кресту цепями, и смерть наступила не от телесных ран, как у других распятых. Этого прикончил голод. Он висел тут, пока не умер от голода и жажды. Скорее всего, от жажды.

   — Но как это жестоко, как беспощадно...

   — Те, кто это сделал, несомненно, имели все основания быть жестокими и беспощадными.

   — Все равно мне это не нравится,— сказал Харкорт.— Одно дело — быстрая смерть от удара клинка, совсем другое — вот такая. Это какая-то безумная ненависть.

   — Вероятно, люди, обитавшие в этих местах,— сказал Шишковатый,— имели все основания для ненависти. Жизнь их научила.

   — Что мы будем с ним делать?

  — Ничего не будем делать. Пусть висит. А что ты хотел предложить — христианское погребение?

  — Ну нет.

   — Так оставим его в покое. Пусть и дальше висит, ухмыляясь.

  — Пожалуй, да.

   Шишковатый отвернулся от креста со скелетом, поглядел на запад и показал пальцем в том направлении:

  — Вот. Мы теперь знаем то, что хотели выяснить. Берег болота совсем недалеко. Смотри!

   Проведя кое-как ночь на каменистом островке, они на рассвете пересекли последний участок болота и вышли на сушу. Дальше на западе высились голубые холмы.

   Харкорт почти не спал — лишь несколько раз ему удалось ненадолго задремать. С наступлением ночи болото превратилось в средоточие кошмаров: повсюду вокруг стонали и рыдали призраки. Временами Харкорту казалось, что он их видит, хотя каждый раз оставалось сомнение — призрак это в белом саване или просто один из плывущих в воздухе клочьев тумана. Над болотом то и дело раздавались крики ночных птиц, а совсем недалеко, на востоке, время от времени кто-то как будто бухал в барабан. .Харкорт лежал с открытыми глазами, прислушиваясь к странному звуку и пытаясь определить, на что он больше похож — на кваканье или на барабанный бой. Он убеждал себя — хотя в то же время страшился этой мысли,— что слышит кваканье того бородавчатого, похожего на жабу существа, которое привиделось ему под действием наваждения. Но он так и не смог окончательно в это поверить, потому что временами готов был поклясться, что это не кваканье, а удары в барабан. Но кто мог глубокой ночью сидеть посреди болота и бить в барабан?

   Отправившись утром в путь, Харкорт и его спутники первое время шли по заболоченной местности, но потом земля под ногами стала совсем сухой и идти стало легко. Довольные, что болото наконец осталось позади, они направлялись к цепочке холмов на горизонте. Иоланда ушла вперед и скоро исчезла из вида. Наверное, ищет место, где будет легче подниматься на холмы, подумал Харкорт и еще раз подивился ее подвижности и выносливости.

   Время от времени Харкорт задирал голову и смотрел на небо. Вчерашние драконы произвели на него большее впечатление, чем ему показалось сначала. Но теперь в небе виднелись только несколько ястребов — драконов нигде не было видно.

  Они шли по высокой траве, испещренной луговыми цветами. Мало-помалу холмы перестали казаться голубыми — стало видно, что они поросли лесом и не так высоки, как те, что поднимались вдоль реки.

  Аббат, шедший немного впереди Харкорта и Шишковатого, замедлил шаг, чтобы дать им поравняться с ним. Он снова был в своем обычном прекрасном настроении.

   — Вот теперь мы двигаемся как следует,— сказал он.— Может быть, если повезет, наверстаем время, которое потеряли в этом болоте.

   — Это как получится,— сказал Шишковатый.— У меня такое ощущение, что нам еще не раз придется задерживаться.

   — Но ничего подобного этому ужасному болоту больше не будет,— сказал аббат.

   Часа через два они приблизились к подножию холмов и увидели, что там их поджидает Иоланда.

   — Давайте возьмем немного севернее,— сказала она.— Я нашла извилистую долину, по которой можно подняться.

   — Скоро нам придется остановиться и перекусить,— сказал аббат.— Перед тем как трогаться в путь утром, мы ничего не ели, если не считать кусочка сыра и горбушки хлеба.

   — Ты когда-нибудь думаешь о чем-нибудь кроме своего огромного брюха? — спросил Шишковатый.— Дай тебе волю — и мы останавливались бы перекусить через каждые пол-лиги.

   — Для путника главное — сытое брюхо,— сказал аббат,— О своем я всегда стараюсь позаботиться.

   — Как только доберемся до той долины,— пообещала ему Иоланда,— найдем место, где можно будет остановиться и поесть. Там бежит ручеек и много деревьев.