— Не падай,— проговорил он,— и не шевелись. Я приведу лодку.

   Он знал, что его лодка, длиной всего в шесть футов, не выдержит такой тяжести, но если человек окажется в состоянии использовать ее как опору, то все будет в порядке. Если плот Друда по-прежнему там, где был сегодня утром, далеко плыть не придется.

  Небо поражало своей голубизной. Ничто не мешало ему глядеть на небо; оно было единственным, что он мог видеть. Он лежал на чем-то мягком и слегка покачивался; откуда-то доносился звук, похожий на плеск воды. Его так и подмывало повернуть голову, поднять руку, попытаться определить, где он находится, но нечто вроде наития убедило не поддаваться подобным мыслям и не привлекать к себе внимания. Он напряг память и вспомнил страшную морду с оскаленной пастью. Пальцы его как будто до сих пор сжимали волчью шею. Воспоминание походило на кошмар, и он никак не мог понять, произошло ли это на самом деле или всего лишь померещилось.

  Сохранять неподвижность стоило немалых усилий. Он попробовал сосредоточиться. Судя по всему, он не там, где на него, в воображении или в действительности, напал волк. Там были деревья, они нависали над дорогой, клонились к ней, а сейчас над ним нет ни веточки. Поодаль раздался хриплый крик. Он осторожно повернул голову и увидел примостившуюся на стебле рогоза птицу, краснокрылого дрозда, который отчаянно цеплялся когтями за растение, стараясь сохранить равновесие. Вот дрозд расправил крылья, распушил хвост, снова хрипло закричал и уставился на него глазами-бусинками. Послышалось шарканье ног. Он приподнял голову. К нему приближалась низкорослая, кругленькая женщина в клетчатом платье. Если бы не заросшее шерстью лицо, она вполне могла бы сойти за хорошо сложенного карлика. Она подошла и встала рядом. Он уронил голову на подушку и вопросительно посмотрел на свою необычную няньку.

   — Я принесла суп,— сказала та.— Раз ты проснулся, голубчик, я накормлю тебя супом.

   — Мадам,— выдавил он,— я не знаю...

  — Зови меня матушкой Друд,— перебила женщина.— И не вздумай отказываться от супа. Тебе нужно набираться сил.

   — Где я?

   — На плоту посреди болота. Здесь тебе ничто не угрожает. Никто не сможет до тебя добраться. Ты с Народом Болот. Знаешь о Народе Болот?

  — Я слышал про вас,— пробормотал Корнуолл.— А волки...

  — Джиб спас тебя от них. Отбил своим новым топором, который ему выковали гномы.

   — Он... Я имею в виду, Джиб... Он тут?

   — Нет, он поплыл за улитками для похлебки. А я пока сварила суп из утки. Ты ешь такой суп? Смотри, в нем мясо.

  Матушка Друд заковыляла прочь. Корнуолл оперся на правый локоть и только теперь заметил, что левая рука перевязана. Кое-как усевшись, он прикоснулся к голове — и нащупал повязку. Картина ночных событий становилась все отчетливее. Скоро она, вероятно, станет полной. Корнуолл огляделся по сторонам. По положению солнца на небосводе он определил, что сейчас где-то середина утра. Болото простиралось до самого горизонта. Тут и там из него торчали чахлые деревца, что росли, скорее всего, на неразличимых отсюда островках. Вдалеке выпорхнула из зарослей камыша стая птиц, описала в воздухе идеальную окружность и возвратилась на прежнее место.

  В протоку, что вела к плоту, вошла лодка. Ее направлял короткими взмахами весла седоватый болотник.

  — Я Друд,— представился он, причалив к плоту.— А ты ничего, бодренький.

  — Я вполне здоров,— сказал Корнуолл.

  — Тебе здорово досталось,— продолжал Друд.— Голова разбита, а рука прокушена до кости,— Он выбрался из лодки, привязал ее к плоту, потом подошел к Корнуоллу и присел перед ним на корточки,— Однако считай, что тебе повезло. Все остальные погибли. Мы с утречка пораньше обыскали лес: никого живого. Верно, бандиты, к тому же издалека. Раньше у нас были свои, все шныряли по холмам, но мы их извели, так что это чужие. А что вы везли с собой?

  — Не знаю,— покачал головой Корнуолл.— Всякое добро на продажу. В основном, по-моему, ткани. Я не из торговцев, просто путешествовал вместе с ними.

   Из-за хижины с миской в руках показалась матушка Друд.

  — А вот и матушка,— проговорил Друд.— Несет тебе супчику. Ешь сколько влезет. Силы в тебе совсем не осталось.

  — Держи, голубчик,— сказала матушка Друд, протягивая Корнуоллу ложку.— Одной рукой тебе не управиться, так что ты ешь, а я подержу миску.

   Суп был горячий и вкусный, и, проглотив одну ложку, Корнуолл понял вдруг, что ужасно голоден. Он попытался вспомнить, когда ел в последний раз, но не смог.

  — До чего ж приятно,— заявил Друд,— смотреть на того, кто уплетает за обе щеки.

  Корнуолл опустошил миску.

   — Может, добавки? — спросила матушка Друд,— У меня полный котелок.

   — Нет, спасибо, не надо.

   — А теперь ложись,— велела она.— Хватит тебе сидеть. А с па можно поговорить и лежа.

  — Мне не хочется доставлять вам лишних хлопот. Я уйду, как только увижусь с Джибом и поблагодарю его.

  — Никуда ты не уйдешь,— возразил Друд.— Ты не в том состоянии, чтобы куда-то идти. И потом, с чего ты взял, что стал для нас обузой? Мы рады приветить тебя.

   Корнуолл лег и повернулся на бок, лицом к старому болотнику.

   — Чудесное местечко,— сказал он,— Вы давно здесь живете?

   — Всю жизнь,— ответил Друд.— До меня тут жили мой отец, и отец моего отца, и много-много других. Мы, болотники, не любители бродяжничать. А ты сам-то? Далеко твой дом?

   — Далеко,— признался Корнуолл.— Я родом с запада.

   — Дикие края,— заметил Друд.

  — Да, пожалуй.

   — И что, возвращался туда?

   — Можно сказать и так.

  — Ну и скрытный же ты,— упрекнул Друд.— Лишнего слова из тебя не вытянешь.

  — Это потому, что мне особенно нечего рассказывать.

   — Ладно, ладно,— буркнул Друд,— Не принимай близко к сердцу. Ну, отдыхай. Джиб вот-вот вернется,— Он встал.

   — Минутку, папаша Друд,— окликнул его Корнуолл.— Спасибо за все.

  — Отдыхай, парень,— повторил Друд, весело глядя на человека.— Чувствуй себя как дома.

  Солнце поднималось все выше и пригревало весьма ощутимо. Корнуолл зажмурился, и тут же перед его мысленным взором промелькнули события прошлой ночи: неожиданное нападение из-за деревьев, дождь стрел, притененный блеск клинков. Все совершалось в тишине, редко кому из умирающих удавалось вскрикнуть до того, как распроститься с жизнью. Благодаря какому стечению обстоятельств он уцелел в этой бойне? Да, над ним занесли меч, он выставил вперед руки, чтобы отвести удар, потом упал... Корнуолл обнаружил, что помнит, как падал с лошади, а как повалился на землю — уже нет. «Быть может,— подумалось ему,— я угодил в кусты у дороги и меня потеряли из виду?»

  Раздался глухой стук. Корнуолл открыл глаза. К плоту причалила новая лодка, на корме которой сидел молодой болотник. На дне лодки стояла полная корзина улиток.

  — Ты, должно быть, Джиб,— проговорил Корнуолл, усаживаясь.

  — Он самый,— отозвался Джиб.— Я рад, что тебе лучше.

  — Меня зовут Марк Корнуолл. Мне сказали, ты спас меня.

  — Пустяки, я просто вовремя подоспел тебе на подмогу. Ты в одиночку, голыми руками сражался с волком. Вот это настоящая храбрость! Ты что-нибудь помнишь?

  — Так, смутно.

  Джиб выбрался из лодки и перетащил на плот корзину.

  — Похлебки наварим,— сказал он.— Ты как насчет похлебки?

  — Вполне.

  — Матушка Друд приготовит ее так, что тебе больше ничего не захочется.— Джиб подошел к Корнуоллу,— Мы с Друдом с утра побывали в лесу. Нашли семь трупов. На них не осталось ни единой ценной вещи — ни ножа, ни кошелька. Срезали все подчистую, утащили весь товар, даже седла с лошадей сняли. В общем, бандиты.

  — Не уверен,— возразил Корнуолл.

  — То есть?

  — Послушай, ты спас мне жизнь, значит, я тебе кое-чем обязан. Друд приставал ко мне с расспросами, но ему я ничего не открыл, а тебе открою.