Юноша обнял Эндрю за плечи и повел к костру.

  — Я все еще сомневаюсь,— предостерег Эндрю,— Не думайте, что переубедили меня окончательно.

  — А я и не думаю,— откликнулся Данкен,— Просто, на мой взгляд, неразумно размышлять на пустой желудок.

   У костра Данкен препоручил отшельника заботам Дианы и Нэн.

  — Привел голодающего,— сообщил он баньши.— Найдется для него кусочек жаркого?

  — И не один,— отозвалась Нэн.— Хоть напади на него едун, всего ему не съесть. Садись к огню,— сказала она Эндрю,— Сейчас мы тебя накормим.

  — Спасибо, мэм,— поклонился отшельник.

  Данкен осмотрелся. Конрада нигде не было видно. Шнырки тоже куда-то запропал. По крайней мере, среди теснившегося у костра Малого Народца гоблина не наблюдалось.

  Юноша взглянул на луну. Та стояла высоко в небе. Должно быть, время к полуночи, подумалось Данкену. Скоро надо будет ложиться спать: ведь вставать придется на рассвете. Как ни крути, им необходимо что-то предпринять, иначе может оказаться поздно. Где же Конрад? Куда он сгинул? Верно, отошел к соседнему костру.

  Данкен направился к мерцавшему вдалеке огоньку, однако не прошел и половины расстояния, как из зарослей кустарника, которые он только что миновал, раздалось негромкое шипение. Юноша резко обернулся; пальцы сами легли на рукоять клинка.

  — Кто там? — окликнул он.— А ну покажись!

  Из кустов выдвинулась уродливая тень. Лунный свет замерцал на причудливо изогнутом роге.

  — Царап! — воскликнул Данкен.— Что ты здесь делаешь?

  — Поджидаю вас, милорд,— ответил демон.— Мне нужно перекинуться с вами словечком-другим. Наедине, чтобы нас никто не слышал.

  Данкен опустился на корточки и вопросительно уставился на демона. Тот наклонился вперед. Казалось, горб вот-вот перевесит и он свалится на землю.

  — Сдается мне, вы попали в беду,— начал Царап.

  — Обычное дело,— усмехнулся Данкен.— Неприятности нас словно преследуют.

  — Однако сейчас вы окружены со всех сторон.

  — Увы,— вздохнул юноша.

  — И никакой возможности спастись?

  — Так утверждает Малый Народец. Мы им не особенно доверяем.

  — Я знаю путь через болото,— сообщил Царап.

   Что происходит? Неужели демон говорит правду? Он же никогда не покидал Замка! Откуда ему знать что-либо о болоте?

   — Вы не верите мне.

   — В такое трудно поверить. Откуда тебе известно, что через болото можно пройти?

   — Помните, я обещал вам рассказать свою историю?

   — Помню. Однако давай оставим ее до лучших времен. Мне некогда. Я ищу Конрада.

  — Выслушайте меня,— попросил Царап.— Я расскажу только то, что вы должны узнать. Когда я бежал из ада, люди скоро прослышали, что в округе появился демон-беглец, лишенный милости Старины Царапа, беззащитная тварь, поймать которую легче легкого. На меня устроили охоту. Спасаясь от травли, я забрался на болото, схоронился как раз поблизости от того места, где мы с вами сейчас находимся. Я выжидал несколько лет, потом решил, что про меня забыли, выбрался из топи... и, как вы знаете, тут же был схвачен.

  — Но болото непроходимо,— возразил Данкен.— Все уверяли нас в один голос...

   — Тем не менее его можно перейти.

  — Откуда ты знаешь?

   — Мне поведал водяной, сварливый такой тип, который почему-то пожалел меня. Если идти осторожно, все будет в порядке. Там достаточно ориентиров.

   — Однако ты не был на болоте невесть сколько лет! Ориентиры могли исчезнуть...

   — Острова не исчезают.

   — Разве? Они запросто могут быть затоплены.

   — Те острова, о которых я говорю,— это остатки древнего кряжа, то бишь вершины холмов. Уж они-то никуда не денутся. Между ними тянутся под водой, от одного к другому, каменные гребни, по которым вам и следует идти. Только по ним, не сворачивая ни вправо, ни влево.

  — Там глубоко?

  — Местами мне по шею, но не глубже.

   — И что, так до противоположного берега?

  — Совершенно верно, милорд. Правда, иногда попадаются ямы...

  — Ты помнишь, где?

  — Память меня еще ни разу не подводила.

  — Покажешь дорогу?

  — Досточтимый сэр,— произнес Царап,— я перед вами в неоплатном долгу. Я охотно соглашусь быть вашим проводником, хотя отдаю себе отчет в том, насколько ничтожна моя благодарность. Но примете ли вы мои услуги?

  — Разумеется, примем. Раз события разворачиваются таким образом...

  — Каким?

  — По слухам, Орда движется вдоль западного берега болота. Будем надеяться, она продолжит движение в избранном направлении, то есть на север. Тогда мы пропустим ее, воспользуемся твоей помощью и перейдем болото.

   — Сэр...

  — Да?

  — Ближе к тому краю болота расположен огромный остров, больше всех остальных. Его стерегут драконы.

  — Почему именно драконы?

  — Потому,— ответил демон,— что это Остров печали. Обитель мировой скорби.

  Сопровождаемый демоном, Данкен вернулся к костру. Диана, Мэг и баньши сидели чуть в сторонке. Эндрю растянулся на земле у огня, накрылся овечьей шкурой и, судя по храпу, погрузился в сон. На коленях у Дианы лежал кусок черного бархата.

  — Смотрите, что получила Диана,— хихикнула Мэг.— Покажи им, девочка, что тебе подарил Шнырки.

   Данкен перевел взгляд на Диану. Та улыбнулась, глаза ее сверкнули в свете костра. Она осторожно развернула бархат, и блики пламени отразились от длинного лезвия, а самоцветы на рукояти заискрились мириадами огоньков.

  — Я сказала ему, что не могу принять такой роскошный подарок,— проговорила Диана,— но он настоял на своем.

  — Гоблины хранили этот клинок как святыню,— подала голос Нэн.— Не думали не гадали, что однажды он попадет в человеческие руки,— Баньши передернула плечами,— С другой стороны, ни гоблину, ни кому другому из нас в одиночку его даже не поднять.

  Данкен опустился перед Дианой на колени и протянул руку к мечу.

  — Можно? — спросил он.

  Диана кивнула. Юноша провел пальцами по лезвию — чуть ли не благоговейно, как будто притронулся к великой драгоценности.

  — Данкен,— позвала тихо Диана,— Данкен, мне страшно.

  — Страшно?

  — Да, я боюсь меча. Шнырки не сказал мне, кому он принадлежал...

  — Значит, так и надо,— отозвался Данкен, подобрал бархат и вновь обернул клинок.— Воздух сырой, ночь холодная, а с таким оружием следует обращаться бережно,— Он повернулся к Мэг,— Матушка, я хочу тебя кое о чем спросить. Ты как-то на днях рассказывала нам о плаче по миру. Нельзя ли поподробнее?

   — Я рассказала все, что знала, милорд.

  — Ты упомянула, что на свете несколько подобных мест. Насколько я понял, ты считаешь, что одно из них как раз на болоте?

  — Так мне говорили.

  — А кто плачет?

  — Женщины, милорд. Кому еще плакать, как не им? Разве у них мало поводов оплакивать судьбу?

  — Их никак не называют?

  — Не знаю, милорд,— произнесла Мэг после некоторого раздумья.— Лично я никогда не слышала, чтобы их как-то называли.

  — А ты? — справился Данкен у Нэн.— Может, то не женщины, а баньши?

  — Нет,— возразила Нэн.— Баньши нет дела до всего мира. Мы оплакиваем лишь тех, кто сильнее всего в том нуждается.

  — Тогда вам тем более пристало оплакивать весь белый свет, который задыхается под бременем несчастий.

  — Может быть,— согласилась Нэн,— но мы плачем дома, в обжитых уголках — о женщинах, что остались без мужей, о голодных детях, о нищих стариках и тех, кого забрала смерть. Нам просто некогда плакать обо всех. Мы садимся на крыши убогих хибар, негодуем на тех, кто причинил зло, горюем...

  — Понятно, понятно,— перебил Данкен.— Иными словами, о мировой скорби тебе ничего не известно?

  — Только то, о чем уже сказала ведьма.

  Позади Данкена послышался шорох.

  — О какой такой скорби речь? — осведомился подошедший Шнырки.

  — Демон утверждает, что на болоте кто-то плачет,— ответил Данкен, повернувшись лицом к гоблину.