— Я хотела показать вам парк,— сказала она,— если вы, конечно, не против.

   — Ни в коем случае,— откликнулся юноша. Он предложил Диане руку и повел молодую женщину вниз по лестнице.— Как себя чувствует Катберт?

   — Хуже, чем вчера,— ответила Диана, печально качая головой.— Я беспокоюсь за него. Он становится таким беспомощным! Я рискнула оставить его только потому, что он заснул.

   — Может, мне не следовало заходить...

   — Вы тут ни при чем,— возразила Диана.— Просто болезнь постепенно берет свое. Иногда он немного оживает, но такое случается все реже. Он сильно сдал с тех пор, как я покинула его и отправилась на поиски Вульферта. Наверно, мне нужно было остаться, но он сказал, что справится сам...

   — Вы любите его, как отца.

   — Он заменил мне родителей, вырастил и воспитал. Мы с ним одна семья.

   Спустившись по лестнице, они свернули на тропинку, которая уводила в дальнюю часть парка. Там расстилалась лужайка, а поблизости протекала река, отгороженная от Замка шеренгой величественных монолитов.

   — Вы наверняка считаете, что я строга с Царапом,— проговорила Диана.

   — Мне так показалось. Почему бы не разрешить ему слезать с колонны и сидеть на скамье?

  — Так он изводит всех своей болтовней! Ныне в Замке редко бывают гости, но в прежние времена к нам заглядывало много людей, и он приставал к каждому с просьбой поговорить с ним, чугь ли не когтями вцеплялся. Катберт да и остальные воспринимали его как досадную помеху.

  — Понятно,— сказал Данкен.— По-моему, он вовсе не такой уж плохой. Правда, я не знаток демонов, так что...

  — Данкен...

  — Что?

  — Давайте поговорим о серьезных вещах. Мне нужно кое-что сообщить вам, прямо сейчас, иначе я никогда не соберусь.

  Они остановились на повороте тропы, которая огибала в этом месте березово-сосновый перелесок. Данкен заметил, что Диана вдруг побледнела.

  — Неужели у вас столь дурные вести? — воскликнул он, подразумевая изменившееся выражение лица своей спутницы.

  — Боюсь, что да,— призналась Диана.— Помните, около часа назад вы сказали, что торопитесь в путь, а я предложила вам задержаться подольше и как следует отдохнуть?

  — Да, помню.

   — Мне надо было объяснить вам сразу... Но я не смогла. Не хватило смелости.— Увидев, что юноша раскрыл было рот, она жестом попросила его помолчать,— Выслушайте меня. Иной возможности уже может не представиться. Данкен, дело вот в чем: вам не уйти отсюда. Вы не в силах покинуть Замок.

  Юноша ошеломленно воззрился на нее, не в состоянии постичь смысл прозвучавшей фразы.

  — Что значит «не уйти»? — пробормотал он.— Я не...

  — Вы не можете уйти, понимаете? Вас не выпустит то самое волшебство, какое охраняет Замок. Его не превозмочь.

   — Однако вы говорили, что у вас бывали гости. И потом, вы с вашим грифоном...

   — Это связано с магией,— ответила Диана,— той, которая заключена в человеке. Чтобы воспользоваться ею, нужно обладать немалыми познаниями в ворожбе. Все наши гости были искусными чародеями и потому могли проходить туда, куда простым смертным путь заказан. Ия тоже кое-что знаю...

   — Вы разумеете, что, поскольку никто из нас не обладает...

   Диана кивнула. В ее глазах блестели слезинки.

  — А вы нам не поможете? Вы или Катберт?

   — Нет. Тут приходится полагаться только на себя.

   — Черт побери! — процедил Данкен, чувствуя, как закипает внутри ярость.— Зачем же вы велели нам бежать в Замок? Ведь вы знали, что произойдет, знали, что мы угодим в ловушку! Вы знали...

   Заливаясь слезами, она взглянула на него и быстро отвернулась.

  — Иначе вы бы погибли,— прошептала она.— Мы отразили первый натиск Злыдней, однако они бы не успокоились. Они бы вернулись и покончили с вами, загнали поодиночке, как диких животных. Понимаете?! Пожалуйста, поймите меня!

   Диана в отчаянии всплеснула руками и шагнула к Данкену. Юноша привлек ее к себе, крепко обнял, и она прильнула к его груди и заплакала в голос, не стыдясь рыданий.

   — Я не спала всю ночь,— проговорила она какое-то время спустя.— Никак не могла решить, сказать вам или промолчать. Я даже хотела попросить Катберта, чтобы он объяснил вам, что к чему, но потом сообразила, что так не пойдет. Раз я виновата, мне и отвечать. Ну вот, теперь вы знаете...

   Когда Данкен кончил рассказывать, воцарилось молчание, как будто слушатели пребывали в таком изумлении, что у них отнялись языки. Первой опомнилась Мэг, которая постаралась развеселить товарищей.

   — Ну и ладно! — воскликнула она.— И то сказать, лучше местечка, пожалуй, и не найдешь. Обидно, конечно, зато приятно будет умирать.

   Ее веселость никого не обманула.

  — Выходит, нужно быть сведущим в сокровенных знаниях,— пробормотал Конрад.— А где бы нам их приобрести, милорд?

  — Не знаю,— отозвался Данкен.— Мне кажется, тут нам ловить нечего. Во-первых, эти знания необычайно обширны. Во-вторых, вполне может оказаться, что мы не в состоянии их усвоить. В-третьих, кто нас будет учить? Катберт умирает, Диана сама знает всего ничего. К тому же, насколько я понял, она всякий раз произносит некое заклятие...

  — Ясно,— буркнул Конрад.— Вдобавок учиться нам некогда. Время поджимает.

  — Поджимает,— согласился Данкен.— Здесь умирает Катберт, а в Оксенфорде — епископ Уайз, к которому мы, собственно, и направляемся.

  — А как насчет Крошки, Дэниела и Красотки? Их учи не учи волшебству, толку не будет. А расставаться с ними лично я не собираюсь.

  — Возможно, все не так плохо,— сказал Данкен.— Возьми хотя бы грифона Дианы: он летает туда-сюда, не имея наверняка ни малейшего представления о чарах и прочей дребедени.

  — Зачем искать учителей, когда есть книги? — вмешался Эндрю.— Я с утра бродил по Замку и случайно попал в библиотеку. Ручаюсь, вы вообразить себе не можете, сколько там книг!

  — У нас нет времени,— проговорил Данкен.— Тем более, мы даже не догадываемся, какого рода знание необходимо, чтобы выбраться отсюда, а потому неизбежно задержимся на неопределенный срок, пока не изучим все, что можно. И потом, я предвижу затруднения с языком. Многие книги, скорее всего, написаны на древних наречиях, которые сегодня почти не употребляются, по крайней мере среди обыкновенных людей.

  — Что касается меня,— заявил Эндрю,— особой трагедии в случившемся я не вижу. Я бы охотно поселился здесь: место и впрямь замечательное, просто рай для отшельника. Однако я искренне сочувствую вам. Вы так стремились в Оксенфорд!..

  — Мы должны попасть туда! — бросил Конрад, стукнув по земле дубинкой.— Должны и попадем! Я уверен, если поискать, выход непременно найдется.

  — Я согласен с тобой,— сказал Данкен.

  — Между прочим,— проговорил Эндрю,— меня посетило предчувствие беды. Когда я увидел птиц и бабочку...

  — Ради всего святого,— воскликнул Данкен,— при чем тут птицы и бабочки?!

   — Я обнаружил их в том лесу, что начинается сразу за камнями,— сообщил Эндрю.— Птицы сидели на ветках и не шевелились, будто вдруг позамерзали, хотя выглядели вполне живыми. А на стебле молочая пристроилась маленькая желтая бабочка. Она тоже словно застыла. Вы, верно, замечали, что бабочки не сидят спокойно. Они то складывают крылышки, то вновь разворачивают. Ну вот, а эта, сколько я на нее ни смотрел, даже не шелохнулась. Мне почудилось, хотя утверждать не берусь, я различаю на ее тельце тонкий слой пыли, как если бы она сидела на цветке так долго, что успела запылиться. По-моему, лес — заколдованный. Время тут остановилось для всех, кроме людей и Хьюберта. То есть окрестности выглядят так же, как выглядели в пору строительства Замка.

  — Интересно,— пробормотал Данкен,— Значит, время остановилось? Может быть, может быть. Замок смотрится как новый, а монолиты будто только вчера вытесали...

  — Однако снаружи,— прибавил Конрад,— в том мире, из которого мы бежали, Замок лежит в развалинах, а камни почти все попадали. Скажите мне, милорд, что происходит?