– Скажу, – кивнул он, поджал тонкие губы и с яростью дикого зверя откинул мою юбку вверх, расставив мои ноги так порочно, что я захлебнулась возмущением. Огненная кровь побежала по жилам, взрывая во мне новую волну приступа.

– Перестаньте…

– Не перестану… – Он нажал на мои колени, откинул прикрывающую меня нижнюю сорочку и, наклонившись, поцеловал в узелок. Я зарычала, дёрнула его волосы на себя, попыталась скинуть ректора, но он нажал ладонью мне на живот, заставляя лежать.

– Нариэн, остановись…

– Ты горишь, Мэй, тебе нужно это. Доверься.

– Я бы… н-не… горела, если бы… – я спотыкалась на каждом слове, потому что пальцы ректора пробрались под кружево белья и, отодвинув его в сторону, нежно коснулись оголённой кожи.

– Да-да-да, во всём виноват я. – Он приласкал камушек клитора и лизнул его языком, выплеснув из меня череду ругательств. – Да ты дикая кошка, Мэйлисса.

– Я тебя убью…

– За что? – Нырнул языком глубже, подарив мне волну горячей неги, и тут же, отстранившись, поднял голову.

– За то, что остановился… – зашипела я, стирая между нами грань этим признанием.

Нариэн красиво рассмеялся, погладил меня по щеке и, приподнявшись, бегло поцеловал в губы.

– Мы справимся с этим, обещаю, – прошептал он, отстраняясь и возвращаясь с поцелуем, порочнее которого были только мои фантазии.

Я упёрлась стопами в стол, развела ноги шире, а ректор надо мной казался нереальным, будто это всё сон. Но удары языка, посасывания, покусывания были реальными, напрочь сносящими мои преграды и запреты. Я не стану прежней после этого дня, да простит меня папа, потому что не мечтать о таком мужчине, как ректор, я не имею права. Он мой.

Нариэн был чуток и точен. Я понимала, что опыт преобладает, что у него было много женщин до меня, и это безумно злило. От ревности темнело в глазах, но лёгкое распирание вытолкнуло из меня все мысли – мужчина ввёл в меня палец и, растягивая зудящие от желания стеночки, осторожно приласкал.

Снова наклонился, и удары языка стали острее, жёстче. Палец входил в меня, как поршень, вытряхивая последние стеснения и сомнения.

Живая метка не позволила бы это испытать с другим мужчиной. Нариэн прав. Он во всём прав…

Дыхание спёрло, сошлось в одну точку, меня заколотило, я забилась в судорогах, неведомых до этого. Взлетая, не удержала Нариэна, руки сорвались вниз, с его плеч, схватили столешницу, и, вскрикнув от пронзившей меня молнии, я выгнулась до хруста позвоночника.

Нариэн осторожно взял меня на руки и перенёс к дивану, не разрывая наших взглядов. Его сильно колотило, словно он был болен, а когда ректор усадил меня на мягкую подушку и поправил юбку, прикрыв интимные места, ему пришлось присесть у меня в ногах и перевести дух.

Я не лекарь, но могу сообразить, если кому-то станет плохо. Мужчина побледнел, сдавил пальцами переносицу и откинулся затылком на спинку.

– Ты в порядке? – Я подалась к нему, коснулась горячей руки и заглянула в лицо.

Нариэн дрогнул и, открыв глаза, посмотрел на меня. Его радужки сияли, как маурис, отдавая небесно-голубым светом. Губы, сладкие и упругие, способные дарить невероятные ощущения, приоткрылись и испустили порывистый стон.

– Не очень, Мэй… – Он снова закрыл глаза и, отвернувшись, сжал на коленях кулаки.

Бегло осмотрела его, стараясь сильно не приближаться. Может, я в порыве страсти что-то сделала? Моя сила легко сломает человеческие кости, а я мало что понимала, когда ректор ласкал меня. Но Нариэн казался вполне здоровым, румяным, хоть и тяжело дышал. На его плотной коже выступила испарина, а брюки заметно вздыбились в паху. Оу…

От осознания, что между нами произошло, всё тело обдало тёплой волной. Быстро отодвинувшись к противоположной части дивана, я откинулась назад и зажмурилась. Вот оно что! Ему не плохо, он просто не удовлетворён. Сам же виноват, не нужно было ко мне приставать и так распаляться. Стыд смешивался с восторгом, мышцы всё ещё подрагивали от удовольствия, и к этому коктейлю чувств добавился жуткий страх.

– Что будет с нами дальше? – спросила я вслух, глядя в потолок библиотеки.

– Я не знаю, Мэй, но… – Нариэн говорил слабо, совсем поникнув. – Нам нужно держаться вместе, если не хотим… проблем.

– Ты хотел сказать… – Я повернула голову и посмотрела на мужчину. Он всё ещё тяжело дышал, возбуждение не спало. Руки ректора сжимались добела, но не нападает – уже радость. Чтобы отвлечь его, я озвучила мысль: – Ты имел в виду, что не хочешь потерять такой ценный ресурс, как мою силу?

Нариэн повернул голову и полоснул странным, слишком болезненным взглядом. В зелени его радужек мерцали синие кристаллы. Повернувшись ко мне, он положил одну руку на спинку, подтянулся и, накрыв меня собой, наклонился к губам. Ширина дивана позволяла нам поместиться, но я всё равно ощутила некую загнанность, сердце забилось в истерике, губы открылись, подхватывая недостаток воздуха.

– Ты так ничего и не поняла…

Я зло сжала зубы. Хоть и трепетала от его близости, дурея от приятного запаха, но у меня ещё оставались крохи гордости.

– А должна была?

Маг скривил губы в подобии улыбки и молча разглядывал моё лицо, шарил взглядом по коже, будто ласкал, и я разгоралась снова. Попыталась отстранить мужчину, но не получилось, он только сильнее надавил на мои плечи и показал пальцем «тихо».

– Папа тебе голову оторвёт, – разъярилась я, – если узнает, что ты обручил меня без согласия.

Ректор прыснул, наклонился ещё, окутав меня флёром терпкого мужского парфюма и особенного аромата кожи, и внезапно, отвернув ворот платья, медленно лизнул мою ключицу. Будто обжёг. В том месте, где замерла стигма оборотня, защекотало, засвербело, и мучительно забилось в груди сердце. Шёпот, о который можно было порезаться, влетел в мои губы:

– Как ты извивалась на моих пальцах и кричала «да», мы тоже твоему папочке расскажем? Он, кстати, не только мэр города, он ещё и альфа? Я прав?

– Не смей приплетать семью. – Я сдавила пальцами сильные мышцы на его плечах. Таким бицепсам позавидовал бы даже наш клановый великан Ясмир.

– Слушай, дикая кошечка…

– Я волчица! – не сдержалась я, а Нариэн лишь вспыхнул и сильнее рассмеялся. Красиво так, и безнадёжно убийственно для моего глупого сердца. Я шалела от него. От его силы и власти надо мной. Мне хотелось, чтобы он таким оставался, чтобы принуждал и заставлял быть с ним. Наверное, поэтому я и противилась, что мне хотелось острее, ярче. Хотелось того, что он и так давал.

– И? – Густая бровь поползла вверх, а ректор опустил взгляд на мою грудь. Соски ныли от напряжения, ленты сладостного предвкушения закручивались вокруг тела, путали шею, перекрывая дыхание и мчались ядовитыми змейками к пояснице, вызывая ещё бо́льшую тягу к мужчине. – Мне стоит бояться?

– Лучше не попадаться мне в лапы, наглый ректор.

– А я не прочь оказаться в твоих… – взгляд метнулся вниз, к точке, где соприкасались наши тела, – руках. – Он прижался плотнее, показывая, что всё ещё желает меня.

– Мне ваши желания не интересны, – фыркнула я, отвернувшись, но была перехвачена крепкими пальцами, которые нагло повернули моё лицо и заставили утонуть в сверкающей зелени.

– Снова отдаляешься, Мэй? Что мне сделать, чтобы ты проявила слабость и посмотрела на меня, как на…

Он замолчал, стиснул губы и опустил взгляд на мои.

– Как на кого? – невольно подтолкнула я. Залюбовалась его очерченным тяжёлым подбородком, строгой линией рта, крупным, но идеально ровным носом, по которому хотелось провести пальцем, сорваться и коснуться приоткрытых для меня сладких губ, обжигающих жадным дыханием.

Нариэн задрожал, тряхнул головой, отчего белоснежные пряди рухнули вниз и соскользнули по моей щеке.

– Ты безумно красивая… – прошептал ректор, а у меня заколотилось сердце. Я хочу больше таких слов, признаний, а ректор – как закрытая ракушка. С ним невыносимо сложно, но и не менее таинственно. Я давно поняла, что млею от него. От голоса, стати, мужественности. Но ему в этом не признаюсь, не дождётся.