Прищурившись, я рассмотрела на горизонте группу людей. На них были чёрные кожаные мундиры, серебряные накладки сверкали на плечах, белые плащи развевались на порывистом ветру и рассыпали за всадниками мелкую снежную пыль.

Инквизиторы! Но как они здесь оказались? Почему?

Зарычала, рванула в другую сторону. Звук разлетелся по долине раскатистым громом, а в спину полетели вопли и крики. Всадники сорвались с места, лошади чёрными пятнами скользили по белому снегу, быстро сокращая расстояние между нами.

Нет! Не сдамся!

Далеко с такой глубокой раной не убегу, но я перебирала лапами и рвалась вперёд из последних сил.

Навстречу, выплывая из снежного молока, вырвалась стая во главе с альфой. Папа жив, слава Шэйсу! Его золотистая шерсть поблёскивала в лучах холодного лотта. Отец привстал на задние лапы, поднял волчью морду к небу, завыл протяжно, отчего снег под его ногами вспучился, завертелся и лавиной покатился мне под ноги.

Папа в прыжке перевоплотился, возникнув из пены снега, как великан, и закричал:

– Прыгай, Мэйлисса! Ты сможешь!

И я прыгнула через стремительно крутящийся валун изо льда и камней. Кожа рвалась, кости трещали, боль раздирала тело. Я больше не могла удерживать сущность. Если не стану человеком сейчас, застряну в небытии навсегда. Выпала в холодную перину, обжигаясь обнажённым телом о наст, край валуна зацепил спину. Меня перекрутило несколько раз, набило рот холодным снегом, а потом я застыла около ног альфы. Слабо подтянулась на руках, приоткрыла тяжело веки.

Это ведь всего лишь сон. Повторяющийся старый кошмар.

Копьё с наконечником из рианца рассекло снежную дымку и, пролетев у меня над головой, пробило плотный мундир отца. Альфа рухнул на колени, перехватил древко, пытаясь вытащить его из груди.

Я развернулась к инквизиторам и, выкрикнув «Хииткаэль» оттолкнула всадников воздушным кулаком. Они отлетели на несколько метров, кувыркнулись в снегу, но тут же поднялись, будто их защищала магия посильнее, и вновь поскакали на нас. Их было трое. Кажется, те же, что и на казни Эри, хотя эти твари все на одно лицо.

Это вызвало мощную злость по всему телу. Я вздрогнула и, прижавшись животом к мёрзлой земле, впилась пальцами в снег, прочитала последнее, на что хватило сил:

– Интеритус максиэм!

Земля задрожала и провалилась под ладонями. Трещина зазмеилась вперёд и утащила в бездну всадников, а я больше не смогла двигаться. Упала лицом в снег и снова отключилась.

Мэйлисса 

Папа склонился, притянул меня к себе, обнял, будто в последний раз, заставив подняться на колени, заглянуть в его большие глаза. Мне было плохо, плечо и живот терзало лютой болью, но я смогла тихо пролепетать:

– Зачем ты так со мной?

– Прости меня, дочь, но так нужно.

Чувствуя, как из тела уходит жизнь, я бросилась отцу в объятия и закричала от пронзающей боли.

И вдруг проснулась. Повозка мерно покачивалась, по свету, что проникал сквозь брезент, можно было понять, что уже далеко за полдень. Только неясно, какого дня.

Рядом лежал раненый отец. У него был сильный жар, повязка на груди окрасилась тёмной кровью, а я не владела лекарскими силами и не могла ему помочь. Кто‑то перевязал его, хотя не особо успешно, потому что альфа стремительно угасал. Мою рану тоже обработали, сменили повязку, но и она окрасилась алым. Обычно регенерация у оборотней довольно быстрая, но это смотря чем пораниться. Инквизиторское оружие не только оставит шрам на теле на всю жизнь, оно будет стремиться довести начатое до конца – его задача убить оборотня, утащить невинную душу во тьму. А моя рана не затягивалась из‑за потери сил. После посвящения и борьбы возле Улиги я была выжата до предела.

Встать и посмотреть, куда и с кем мы едем, у меня не хватило сил. Я провалилась в сон и очнулась, когда меня кто‑то нёс на руках. По тяжёлому профилю и особенному запаху я сразу узнала в человеке Эсмиона. На его шее болтались те самые деревянные фигурки. Это он меня спас и вытянул из замка.

– Пусти, – прошептала обессиленно.

– Ис‑тэ, тебе лучше молчать, – рявкнул он. Мы попали в тёмный каменный коридор, а сын Хоруша всё шёл и шёл. Здесь пахло сыростью и шерстью. Здесь пахло чужаками. – И лучше не шевелиться, ты потеряла много крови.

– Что произошло? – Двигаться не хотелось, а вот знать свою судьбу – очень даже.

– Меня вызвал Беон ис‑тэ на обручение, но на подходе к замку нас ждала засада. Сначала напали Свирепые, затем явилось несколько отрядов инквизиторов. У меня стойкое ощущение, что их навели на ваш клан целенаправленно.

– Но кто осмелился предать отца?

– Среди всадников была женщина в жёлтом платье и белоснежной шубке. Высокая, статная, явно не нашей крови, но она, как только завязалась бойня, ушла в портал. Я не успел её остановить.

– Ронна?

Мужчина вопросительно приподнял густую чёрную бровь, но промолчал. Вряд ли он понимает, кто это такая. Зато я сложила в голове недостающие фрагменты. Алисия, что водилась с куратором, могла выдать, где мой дом. Здесь, в Имане, я не защищена ректором, а обет молчания, который дала ли‑тэ Финерин, не распространялся на мою семью. Она должна была скрывать, что я оборотень, но ведь легко догадаться, что родилась я не от простых людей, что мой отец, мэр Оливии, будет под расстрелом в первую очередь. И предала Ронна именно тогда, когда я вернулась домой, словно ждала этого.

– Мои родные? – Я с надеждой посмотрела в тёмные, как тучи, глаза ис‑тэ Расми. Мужчина поджал тонкие губы, опустил меня на холодную и влажную постель. В этом месте было отчаянно сыро.

Эсмион выпрямился, как воин, и заложил руки за спину. У него были смолянистые, чуть кудрявые волосы, прикрывающие уши, и массивная, очень высокая фигура.

– Я вытащил только тебя, – недовольно отсёк он.

– А мама? А Сиэль? А Лиан? – задыхалась я. – Бабушка? – Сжала ладонью горло.

– Больше никого. Замок разрушен, под завалы попасть не получилось из‑за инквизиторов, пришлось отступить. Я был с другой стороны, мой отряд весь полёг в битве. Когда ты сбежала из палатки, пытался догнать, но ты словно огня испугалась. Возле Улиги мы встретились с остатками Берегового клана, которых уничтожили на месте инквизиторы. Там ранили твоего отца. Я чудом увёл вас от огня, но где остальные, не знаю. Больше ничего не могу сказать.

– Как отец? – прошептала я, стараясь не провалиться снова в горячечный сон. В голове туманилось, в горле мутило.

– Еле держится, – качнул тяжёлым подбородком мужчина. Он не казался монстром, но было на его лице что‑то злое и тёмное, отталкивающее. – Вряд ли дотянет до утра.

– Я хочу его видеть. – Сжала зубы и приподнялась на постели, но тут же упала назад – мышцы не слушались, силы заканчивались.

– Нельзя.

– Я требую! – вскрикнула пискляво.

Эсмион стоял неподвижно какое‑то время возле кровати, скользил взглядом по моему лицу, а потом, расширив ноздри и глубоко вдохнув, вдруг грубо озвучил:

– Беон хотел подсунуть мне порченую жену? Как интересно…

– Я не хочу говорить на эту тему и не собираюсь быть твоей женой.

Ис‑тэ зло заскрежетал зубами, сдавил до хруста кулаки.

– Он слово дал! Тьма! – И навис надо мной, будто готов порвать на куски. – Где твоя сестра?

– Я н‑не знаю…

– Кровные сёстры могут чувствовать друг друга. Найди её.

– Не буду. – Я немного отползла, плечо прострелило болью, в рёбра отдалось невыносимым гудением. Слабо заскулив, смогла договорить: – Она не желает за тебя замуж. Никто не смеет решать судьбу других вот так. Насильно. Принуждая.

– Правда? Я расскажу тебе кое‑что. – Мужчина резко приблизился и, сжав мою шею ладонью, потянул голову вверх, заставляя смотреть в безумные чёрные глаза. – Много лет назад Беон заключил с моим отцом договор на крови. Платой за мир была наследница Берегового клана. Ты, Мэйлисса. Ты была моей от рождения, хоть я и противился этому, шёл против отца, даже женился несколько раз до твоего совершеннолетия, надеясь, что брак разорвёт условия договора. Да только все мои благоверные скоропостижно умирали. Из‑за данного отцом слова женить нас с тобой, я лишился всего, что было мне дорого! А когда всё‑таки дал согласие на наш брак, вмешались боги, и у тебя появилась парная метка кританина. Насмешка богов, не иначе! Я не могу вмешаться в их волю, но могу взять вторую дочь Согу, чтобы снять с себя это бремя. Я тебя спас, ты обязана мне жизнью, обязана помочь найти сестру. Знаешь, что будет, если не заплатишь долг? – Он потянул меня сильнее, позвонки захрустели.