– На сегодня практики достаточно, дайте ис‑тэ Согу отдохнуть. После каникул продолжите занятия, война никуда от вас не убежит. – Последние слова окрасились тёмными интонациями.

Маги быстро попрощались с ректором и гурьбой поспешили к выходу с полигона. Из‑за страха, что все поймут, кто я на самом деле, я так и не подняла голову и прижималась к Меверу, пока последний маг не скрылся в чёрном провале выхода.

– Как жаль, а я бы поразвлекался ещё, – подмигнул мне русоволосый, а я не выдержала и отстранилась. Это было просто, силы хватало, но её переизбыток снова подогнул ноги, и я чуть не упала.

На этот раз меня подхватили с двух сторон, и наши взгляды с ректором скрестились, как горящие клинки.

– Мевер, ты свободен, дальше мы сами справимся, – гневно выдал Нариэн, перетягивая меня на себя, пряча за своей спиной.

– Что, не обнимешь старого друга? – жёстко выдал русоволосый, и его лицо вдруг озарилось светлой улыбкой. – Как же я рад тебя видеть, Нари!

Я осторожно выглянула из‑за спины ректора и прочитала по профилю меняющиеся эмоции на его лице. От ненависти до радости, что перетянула на себя одеяло.

– Глаза бы тебя не видели, старик. – Ректор крепко сжал его ладонь, приобнял за плечи, но тут же отстранился от мага и вернулся ко мне. После чего жадно притянул к себе и обнял так, будто готов залезть под кожу.

– Я сразу понял, что это она… – хитро заулыбался русоволосый. – Теперь понимаю, почему ты так… свихнулся.

– Не завидуй. – Нариэн ласково пригладил мои спутанные волосы и прошептал на ухо: – Натурально сошёл с ума. – Шумно вдохнул, втянул мой запах и напрягся всем телом.

– Я… – получилось вытолкнуть из себя голос, но он рассыпался хриплым пеплом под полыхающим взглядом.

Мевер вдруг оживился:

– Я побежал, увидимся после Новогодья, малая. – Засобирался, поправил клинки на сапоге, махнул нам обоим: «Пока» – и быстро скрылся в проходе.

Над нами тут же вспыхнуло полотно тишины, содрогаясь перламутром и синеватой магией.

Я, чувствуя прилив жгучей вины, отступила от Нариэна и спрятала глаза.

– Он сделал это, да? – сипло прошептал ректор.

Слёзы, обжигая щёки, побежали по лицу, а я не смогла поднять голову. Чувствовала, что готова сгореть заживо, лишь бы не смотреть в любимые разочарованные глаза.

Нариэн дышал глубоко, стоял напротив, и я слышала, как гулко бьётся его сердце в груди.

– Прости меня… – Вскинула взгляд и обожглась. – Это был сон. Я не знала…

– Хорошенький сон… – Он мотнул головой, тёмно‑медовые волосы рассыпались по плечам. Пятерня стянула их на затылке и сильно рванула. – А я тоже дурак, верил, что всё возможно… что ты дождёшься.

– Нари…

– Не называй меня так! – Он отступил и отвернулся, жёстко потёр губы, будто говорить со мной ему противно. – Тьма! – И с яростным сияющим взглядом повернулся ко мне снова. – Кто эта мразь, скажи? Я его задушу голыми руками.

– Я не знаю. – И беспомощно уронила руки. Эссаха бесилась, крутила нервы, но ещё больше сковывала тянущая боль между ног, напоминая о случившемся.

– То есть ты переспала с ним, не представляя, какой он?

– Зачем ты так? – Я сглотнула, чтобы прочистить охрипшее горло. – Я не могу контролировать сны. Никто не может.

– Серьёзно? – взвился ректор.

– Ты ведь не отрицал, что теперь с Ронной, – ляпнула, а Нариэн жутко скривился. – Ты ведь не держал меня. Отдал ему…

– Когда я тебя отдавал? Когда?! – Его крик вызвал дрожь по куполу. – Когда ездил в храм Нэйши, чтобы понять, как разорвать вашу связь? Когда рисковал жизнью, пробираясь сквозь заросли синики?!

– Ты не говорил мне, ничего не объяснял…

– Так ты решила быстренько получить удовольствие с другим? Отдать ему то, что мне, – стукнул себя в грудь, – обещала? Какая же ты…

Я вскинулась, подступила ближе. Глаза уже не скрывали мою оборотную силу, ещё мгновение, и меня порвёт на куски от эмоций и боли.

– Какая? Говори же!

Нариэн сжал кулаки, шагнул ко мне, толкая грудью в грудь, наклонился.

– Невозможная…

– Я предала тебя, Нариэн! – закричала ему в лицо, рыдая. – Предала… Ты вправе меня ненавидеть и прогнать. Я сделала это осознанно, потому что он не принуждал… Он… прощался, отпустил меня. Да только нет в этом смысла! Я иманка! Наши метки убивают!

Ли‑тэ замотал головой, щекоча волосами, сжал мои влажные щёки ладонями и, целуя горячими губами мои губы, прошептал:

– И это невыносимо больно. – Оторвался от меня. Отвернулся. Зарычал. Выплюнул в воздух с десяток бранных слов и затих, стоя ко мне спиной. – Я… – помотал головой, будто слова – это яд и он упадёт сейчас замертво, если озвучит их, – столько хотел тебе сказать, а теперь не знаю – зачем? Имеет ли это смысл?

– Нари…

Он вскинул руку, перебивая, останавливая, запрещая говорить. Я дёрнулась к нему, но тут же отступила, боясь, что он растворится, как дым.

– Мне нужно принять это, потому пока не хочу тебя видеть. У‑хо‑ди.

Я ринулась к выходу, захлёбываясь слезами, но возле прохода, что вёл к академии, всё‑таки обернулась и сказала едва слышно:

– Ты знал, что я привязана к другому. Знал, но это не помешало тебе влюбить в себя. Ты знаешь, что творит с рассудком парная стигма. Знаешь и всё равно упрекаешь! Лучше бы ты никогда не встречался на моём пути. Лучше бы я… – Прижала ладонь к губам, укусила её до крови и договорила: – Так и будет. Ты меня больше не увидишь, Нариэн ли‑тэ…

И сбежала. Стиснув зубы, справляясь с перегревом и желанием закричать. Омар пропустил меня на уровень лаборатории, и я, как в тумане, добралась до нужной двери.

Мэйлисса 

Предавать оказалось больнее, чем когда предают тебя. Видеть, как в родных глазах спиралью закручиваются ненависть и разочарование, ужасно, и я не хочу это больше чувствовать.

Больно. Так больно, что хочется кричать, но голос провалился куда‑то и не возвращался.

– Мэй, что случилось? – вскинулась навстречу Эри. – Думала, что ты забыла обо мне или решила больше не пробовать.

Я упала на стул и откинула горящий затылок на высокую спинку.

– Он всё знает, – прошептала, едва шевеля онемевшим языком. – Ректор. Услышал по запаху, что я его предала.

– И?

Я замотала головой, судорожно хватая губами воздух, и разрыдалась в ладони.

Эрика осторожно погладила меня по макушке, обняла, подойдя ближе.

– Дурак он, если не видит очевидного…

– Всё правильно. – Голос совсем сел от переживаний, перехватило горло, но я продолжала шептать сквозь рыдания: – Он имеет право злиться, Эри. Я изменила ему. Сделала это осознанно, пусть и во сне.

– С истинной парой? Ты себя слышишь? – Рыжая отодвинулась и, присев напротив, заглянула в глаза, ладошкой вытерла мои щёки от слёз. – Давай проверим Нариэна? Мы можем не видеть всей картины, потому что части её прикрыты магией, но сердце ведёт тебя именно к нему.

– Если это Нариэн, почему он ничего не помнит? – Я всё ещё шептала, казалось, что шею стянуло узлом.

– Могут быть причины. – Подруга встала, отошла к столу. – Для проверки нужен его волос и что‑то из личных вещей, но нет гарантии, что получится. С ректором вечно всё идёт не так.

– Я не знаю, хочу ли проверять после всего… Если даже это он… – Я болезненно содрогнулась. – Нариэн так смотрел, будто готов испепелить меня на месте. Разве я виновата, что это безумие случилось со мной? Разве я просила богов привязывать ко мне пару и вот так мучить?

– Он у меня ещё заработает за свою необоснованную ревность и длинный язык, – зло проговорила Эри и перемешала реагенты. – Сегодня не будем пробовать увеличить срок привязки?

– Не будем. – Я слабо качнула головой, шёпот разливался по комнате скрипучей рекой. – Ничего не хочу менять. Если суждено умереть без пары – значит, так тому и быть. Судьбу ведь не обманешь.

– Нет уж, подруга. – Эрика возвысилась надо мной и помрачнела. – Ты отвечаешь сейчас не только за себя. Помнишь, что в мире творится? Придётся закрыть рот своей гордости, убрать обиды в тёмный угол и пойти к ревнивцу‑ректору, взять его рдяной волос и принести мне! Потому что… Нам умереть не страшно, а миллионы энтарцев за что погибнут?