Осталось взять что‑то из личных вещей.

Вернувшись в спальню, бросила взгляд на шкаф. Рубашка считается личной вещью или нужно что‑то особенное? Поищу в кабинете. Ручку, браслет, ключи… хоть что‑нибудь.

Вернулась туда и долгое время смотрела на стол, за которым ректор сидел каждый день. Провела кончиками пальцев по тёмной полированной поверхности, чувствуя, как накатывает гнев и усиленный ток крови болезненно бьётся в венах, сплетается с ударами сердца и глушит шум в ушах. Я сама разрушила всё…

Нариэн прав, я должна отступить. Проверить, что моя пара не он, только ради того, чтобы убедиться, что ему не грозит опасность, и уйти. Я бы не простила измену, не смогла бы… поэтому понимаю и принимаю его боль и ярость. Даже если бы Нариэн задушил меня там, на полигоне, я бы не была против. Имел полное право.

Обошла стол и встала за высокой кожаной спинкой стула. Огладила ладонями по контуру, представляя широкие плечи, немного наклонённые вперёд, стянутые в тугой хвост густые тёмно‑медовые волосы, что изменились после его похода, крепкую шею… И вдруг заметила на ящиках стола странные узоры. Незнакомые мне символы, но они будто зеркалили друг друга. Я очертила пальцем один, и он слабо засветился синей магией – блок, похожий на тот, что был на двери. Я легко его обойду.

Резко отодвинула стул подальше, присела, чтобы разглядеть поближе светящийся вензель. От прикосновения моих рук он засиял ярче и немного выдался вперёд. Поддавшись какому‑то внутреннему чутью, я провернула его по оси и поставила точь‑в‑точь как тот, что с другой стороны стола.

За спиной что‑то щёлкнуло и выдохнуло. Запах плесени и сырости ударил в нос, а стеллаж с книгами, что упирался в стену, скользнул назад, вошёл в паз и уехал в сторону, открыв передо мной спуск в подземелье.

– Что ты там прячешь, Нариэн? – Сердце заколотилось в горле, но я уже не могла отступить.

Зажгла новый фитиль на пальце и, едва дыша, прошла в темноту. Здесь были ещё стеллажи, они стояли по периметру большого помещения, в центре которого находился не то стол, не то полка из крепкого толстого дерева. Я подступила ближе и ужаснулась. На краю стола с четырёх сторон висели кандалы и цепи, а деревянные края были изорваны, словно когтями. В глубоких щелях можно было легко распознать остатки высохшей крови.

Я чувствовала этот металлический плотный запах повсюду, он въедался под кожу, царапал горло и доводил моё сердце до безумной скачки.

Я попятилась и наткнулась спиной на стеллаж. Обернувшись, подсветила полки, уставленные колбами. Взяв одну из них, тут же её выронила, и она звонко разбилась о камень. Там была светлая шерсть. Не нужно было принюхиваться, чтобы понять, что в этом помещении пытали оборотней.

– И что ты здесь забыла? – Холодный голос ударился в спину, я отшатнулась и закрылась руками.

– Ты… Что ты с ними, – сглотнула, осторожно приоткрылась и показала на стол, – делал?

Нариэн спокойно прошёл вглубь, он был раздет по пояс, словно готовился ко сну, поправил одну из свисающих цепей. Звон назойливо растеребил глухую подземную тишину.

– Мне интересно, что здесь делаешь ты? – И повернулся ко мне, на крепкой груди сверкнул ключ‑кулон. Глаза ректора полыхали огнём, будто он не человек.

– Отвечай, – зашипела я, – ты что, проводил опыты над оборотнями?

Ректор зло прищурился, плечи его немного раздались в стороны, и мужчина прыгнул ко мне, а я не успела отразить атаку. Только огонёк потух от нашего столкновения, погрузив нас во тьму.

– Ты правда думаешь, что я способен на такое? – прошептал совсем рядом Нариэн.

– Зачем тогда это всё? Кандалы, подземелье, коллекция шерсти в колбах. Что у тебя там ещё припрятано? Сердца оборотней? Да?! Моё ты тоже туда планировал поставить? На полочку!

– Чтобы понимать вашу природу. – Он прижал меня к стене, дохнул в лицо горячим дыханием. От него пахло вишневым вином, а в глубине зелёных глаз всё ещё плясали ядовитые огни. – Зачем ты пришла, Мэй? Ты так изнурила меня, что я уже не способен нормально существовать. Зачем? – Ударил ладонью по стене так, что пошли трещины. – Ты. – Прижался лбом к моему лбу. – Надо мной, – зарычал, глубинно так, не по‑человечески. – Издеваешься?.. – И приник к моим губам. Пьяно. Дерзко. Углубляя поцелуй без разрешения.

Я выдохнула, царапнула его по плечам, раздирая гладкую плотную кожу, обняла шею и, неистово выгибаясь от полыхающего внутри желания, отвечала ему.

Он задыхался. Глотал мои судорожные возмущения и стоны, ласкал мой рот, щекоча и кусая, пока я не устояла на ногах. Не удержал. Отступил. Зарычал в потолок, терзая растрёпанные волосы пальцами, глядя на меня обвиняюще‑жадно, горестно. Раздувая ноздри, выплюнул несколько тихих ругательств и ушёл из подвала.

Я с трудом выровнялась, сжала кулачки, чтобы сдержать внутренний ураган, и поплелась следом.

– Иди вон… – сказал он не оглядываясь, уткнувшись лбом в окно, приложив к стеклу ладони.

Его тихий разочарованный голос резал по живому, кромсал моё раненое сердце сильнее, чем я могла бы сделать это сама – бесконечно угнетая себя за предательство.

И я пошла прочь, прижимая к груди ладони, плача от стыда и разрывающего душу чувства вины.

Нариэн 

Я себя не нашёл. Я себя потерял.

Не из‑за оторванной на много лет сущности, не из‑за близости смерти, потому что звериная часть меня умирала…

Я заблудился во тьме, когда услышал запах её крови – изменившейся.

Мэй стала женщиной. Не моей женщиной. Не моей маленькой девочкой, что обещала подарить самое ценное.

Я собственник, да. Знаю, что преодолеть тягу парной магии очень тяжело, но горечь от осознания, что какой‑то мудак прикасался к ней, входил в её тёплое лоно, рвал преграду… Нет. Я не в силах это принять. Лучше отойти в сторону.

Мэйлисса ис‑тэ Согу теперь чужая, я должен, обязан её отпустить, отдать другому! Только бы успеть сохранить девушке жизнь, найти её пару, выяснить всё до конца. Она многое сможет сделать для мира, и я заткну свои чувства ради этого. Но как?! Как это сделать, когда я сам одной ногой в могиле?!

На губах всё ещё чувствовался её вкус. Пряный, немного солоноватый, непокорный, нужный мне как воздух, но запрещённый богами…

Я пригладил волосы дрожащей рукой и, услышав, как хлопнула за спиной дверь, а маленькие тревожные шажки удалились по коридору, отлепился от окна. Воздух подрагивал огненными вспышками, смешанными с синей кританской магией, комната шла кругом, качалась, угрожая придавить потолком.

Кости трещали, знакомо разрывая мышцы, но я не мог перевоплотиться без своего зверя. Я медленно умирал…

Стало жарко. Так сильно, что ноги подкосились, и я ударился ладонями в пол. Пополз к открытому подземелью и без сил скатился внутрь, на мгновение отключился, ударившись затылком, но снова поднялся, вцепился ногтями в камень, чтобы встать на четвереньки и заорать от боли. Всё тело выкручивало, ломало до хруста костей, кровь заливала глаза и капала изо рта. Я горел изнутри, словно во мне поселился демон Полога.

Глаза жгло. На последней ниточке сознания вскинул ладонь и, призвав остатки магии, захлопнул дверь в подвал, чтобы никто не услышал моей агонии, чтобы никто и никогда меня не нашёл. Пусть моё поражение останется тайной.

Хлопок. И снова оглушающая тишина. Воздух расплавленный, как в жерле вулкана. Пузырьки один за другим стали трескаться и разлетаться на осколки. Они больно ранили обнажённую кожу плеч, чиркали острыми иглами по груди, терзая перегретую эссаху, кровь стекала по спине горячей рекой.

Кости рук и ног выворачивало, ломало, но я всё равно поднялся. Без сущности я не смогу перевоплотиться и просто разорвусь на лохмотья. Не успею спасти Мэй…

Стало быть, всё зря? Справедливая Нэйша, что же я тебе сделал?! Ни шанса на спасение, ни капли надежды… Ничего не осталось.