– Никто нас не услышит и не увидит, не переживай. – Щёлкнув пальцами, опустил на беседку купол тишины, и холодные стены засверкали перламутром магии. – Я очень надеюсь, что ты всё ещё голодна. – Провёл Мэй к столу, зажёг движением руки свечи.

– По‑королевски. – Осмотрев помещение и заметив в углу небольшой белый диван, Мэй повернулась ко мне с полыхающим от смущения лицом, и я не смог больше ждать. Подступил ближе, сжал ладонями её горячие щёки и прижал свои губы к её. Нам было мало поцелуя, мы жадно хватали друг друга за плечи, терзали волосы, сдирали одежду и незаметно передвинулись по беседке к качелям. Мэй вдруг оторвалась от моего рта, выгнулась и тяжело задышала.

– Ты сводишь меня с ума, ректор… – Платье сверкающей рекой растеклось по полу. Ис‑тэ осталась в нижнем белье, а я, не дожидаясь, пока оно исчезнет тоже, прикусил вишнёвую вершинку вместе с тканью и заставил Мэй присесть на качающуюся лавку.

– Я люблю тебя, Мэй, и буду ждать. Ты только помни об этом. Посвящение – сложный ритуал… – Хотел добавить, чтобы она остерегалась появления пары, но Мэй приложила пальчик к моим губам, потянула за ворот расстёгнутой рубашки и прошелестела:

– Я обещаю, что вернусь, чего бы это ни стоило… – Она развязала завязки на брюках, стянула их и задышала чаще.

Приподнял её за талию, яростно впился в губы и, развернув к себе спиной, поглаживая грудь, потянул вниз. Мэй схватилась за лозы, подтянулась, чтобы сесть удобно, и тут же опустилась, впуская меня в себя. Глубоко, до упругого удара, до рычащего стона. Она откинулась мне на плечо с тихим всхлипом, а я оттолкнулся от пола, и мы вместе полетели вверх, чтобы вернуться вниз, а затем снова скользнуть по воздуху.

Это было невыносимо плотно и горячо. Так интимно и откровенно, что я на миг потерял контроль. Вбивался в её лоно с порочными шлепками, страхуя ладонями, чтобы Мэй не упала, с каждым ударом приближаясь к финалу.

Казалось, драконье пламя вырвалось вперёд из эссахи, обняло девушку, завернуло в кокон и выпустило с отчаянным пронзительным криком. Позвонки захрустели, Мэй пульсировала внутри, и я не удержался на краю – взлетел на качели, выплёскиваясь, содрогаясь от пульсаций, крича что‑то несуразное от распирающего чувства блаженства.

Мы ещё некоторое время качались. Только Мэй повернулась ко мне лицом и, крепко обняв ногами, уронила голову на плечо и шумно дышала.

– Как же теперь вернуться на площадь? – спросила она, приподняв голову и закусив губу. Видимо, я сильно укусил её, целуя, и теперь нижняя немного кровила. Провёл пальцем по ранке, заживляя, спрыгнул с качели, держа Мэй в руках, и отнёс её к приготовленной за вязью цветов душевой. Магия может создавать многие вещи, жаль только, что предметы обихода, уют, наряды и драгоценности – ничто по сравнению с надеждой.

– Я оставлю тебя одну на несколько минут. Справишься?

– Мы снова не поели, – кивнув, засмеялась Мэй.

– Я проверю, как там Эри, и сразу вернусь к столу. Хочешь, приведу подругу?

– Спасибо. – Мэй ласково провела пальчиками по моей щеке, собирая пот и дрожь в ладонь. Я поставил её на пол, но не в силах отпустить, так и прижимал к себе, жаркую, мокрую и мою.

Но нужно было. Что‑то грызло в груди, до отчаяния и тягучей боли, словно на площади случилось нехорошее. Мэй сама отстранилась, скользнула за стекло душевой, а я вытолкал себя в зал. Собрав быстро одежду, привёл себя в порядок и вышел на улицу.

Нариэн 

Я почувствовал неладное ещё задолго до того, как понял, что происходит. Гнетущее, тянущее под рёбрами чувство не давало дышать, поэтому я должен убедиться, что с Эрикой всё в порядке – она очень важна для Мэй. И для меня тоже.

У края площадки столпились студенты. Подойдя ближе, я замер от увиденного.

– Ты, – неприятно ржал Эверис, тыча пальцем рыжей в лицо, – надеялась, что я тебя, тощую и рябую, полюблю с первого взгляда? Трахнул бы разок, да, но любить… Нет! Заруби себе на носу, пиявка пятнистая, ты не в моём вкусе.

Эрика сжала кулачки и топнула сапогом, со злостью вырезая во льду глубокую ложбину.

– Ересь! При чём тут я? Ты не пойдёшь за ней! Не пущу!

– Ещё как пойду. Мэй – моя!

– Это пусть она решает, – язвительно огрызнулась лекарка. Рыжая стояла на пути парня, как раз на той дорожке, что вела к нашей с Мэй беседке.

– А ты знаешь, что тот, кого ты защищаешь, убил твоего брата?!

Меня на мгновение оглушило этими словами. Никто ведь не знал про Райли. Кто такой этот Эверис, что возвышается над слабой девчушкой, как павлин? Сомневаюсь, что он прежний ли‑тэ Аран из семьи почётных архимагов, которые не посмели бы нести такую чушь, да и ещё публично.

– Думаешь, я вру? – прищурился Эверис. – Тебе ведь пришло известие о его кончине? А ранение какое? От меча? Не от когтей криша ведь? Райли убили! И ты знаешь, кто это сделал!

Эри заметалась, попятилась, студенты расступились, позволяя ей выйти под свет фонаря, лезвия сапог скрипнули по снегу. Девушка открывала губы и, придерживая ладонью шею, хватала воздух.

– Ты врёшь… – захрипела она. – Это неправда!

– Спросишь патлатого при встрече, а сейчас отвали, рыжая тварь, или пожалеешь! – Эвер небрежно отодвинул её в сторону, но Эри упёрлась и замотала головой.

– Ты не пройдёшь! – Рыжая выставила ладони, готовая дать отпор.

Парень выпятил грудь, чёрный китель натянулся на его больших плечах, пуговицы из рианца засверкали в полумраке. Эвер угрожающе перекрутил в воздухе длинные пальцы, но не успел прочитать заклинание – его дёрнула за рукав Лора ли‑тэй, вмешавшись в их спор.

– Чего ты разошёлся, Эверис ли‑тэ? – Смотрительница, задвинув девушку себе за спину, яростно добавила: – Магия на празднике запрещена! А спорить идите в сторону от площадки! Или накажу. Обоих! – И она метнула на притихшую Эри строгий взгляд.

– Да вы что?! – ехидно растянул губы чернявый и, горделиво сложив руки на груди, застучал ноготками по локтям. – Запретили играть на празднике? Уверены, что сможете прочитать мою магию, даже если я её использую? А?! Или поймать меня? Ещё инквизитора вызовите. Ха‑ха‑ха…

Я стоял около заснеженной ёлки, готовый усмирить крутой нрав парня, но нужно было понять, чем он владеет теперь, после встречи с тьмой, и не опасно ли это для других. Оглушить его не составит труда, осталось только подойти поближе.

– Эвер, успокойся, если баба тебе не дала, не нужно портить вечер другим, – проблеял кто‑то из толпы.

Ли‑тэ Аран выпрямился, зло ощерился, сбросил с лица упавшие смолянистые пряди волос, растопырил пальцы и рявкнул в сторону:

– Хочешь рыжей отлизать, могу газку добавить или подержать! Она всё равно мне не нужна. Слишком простая и примитивная до тошноты. – Его лицо уродливо перекосило, в неестественно светлых глазах закружился мрак. Я с трудом узнавал в нём парня, что бросался в гущу нечисти, чтобы меня спасти. Осознавал, что Эвер не просто отравлен – его поглотила другая личность, тёмная, скрытая. Такое бывает только при шаге за Полог – он теперь в вечной тьме, будет умирать медленно, постепенно разлагаясь и рассыпаясь для мира живых. Всё низменное, что было в парне, вылезло наружу и оголилось, убив доброе и светлое.

Он ходячий мертвец.

Эри слабо пискнула и прикрыла ладонью губы. Я бросился наперерез толпе, чтобы увести её в сторону, но не успел. Девушка отчаянно закричала, высокий голос смешался с оглушающим рыком, светлое личико вытянулось в волчью морду, кожа на руках покрылась ярко‑рыжим мехом, а платье практически сожрала переворотная магия.

– Оборотень! – закричали студенты и бросились врассыпную, оттеснив меня волной паники в темноту. – Монстр! Она монстр!

Пока я преодолевал поток, рык усиливался, а смех Эвера трещал над площадью, будто он сумасшедший. Пока не затих, внезапно оборвавшись.

Лора выбросила ловчую петлю и спокойно, хладнокровно завернула её вокруг девушки. Смотрительница поняла, что это конец, раньше остальных. Я дёрнулся было к рыжей, желая остановить кровопролитие, но у края площадки до острой боли вцепился пальцами в ограду. Поздно – все уже увидели звериную личину. Эри не спасти.