Тонкие пальцы сомкнулись перед губами парня, длинная папироса проявилась в воздухе и сверкнула огнём на кончике.

Я скривилась. Отец тоже курил, а меня вечно воротило от запаха крепкой травы, её ещё волчьей называли, и голова кружилась рядом с тем, кто выдыхал её дым. Всегда старалась уходить подальше, когда альфа это делал. И сейчас отстранилась от Эвера, подошла к перилам и выглянула вниз, на большой и неожиданно красочный город.

Тоска по дому накатила с такой силой, что пришлось сжать кулаки и проморгаться.

Я выберусь отсюда. Найду пару и вернусь в наш край.

– Осторожнее. – Прохладная рука легла на плечо. – Укрытие я сделал только на звук, но упасть можно всё равно. С такой высоты я тебя не поймаю, пугливая.

– Я и не собираюсь прыгать, – фыркнула и обернулась я.

Парень втянул щёки, огонёк около губ затрепетал, а купол наполнился едким дымом.

– Ты мне нравишься, – признался он. – Думал, что иманцы в основном дремучие, как дикари, но ты такой не кажешься.

– Не думаю, что с первого взгляда это можно понять. Ты знаешь, почему нас, иманцев, вызвали учиться? – Я осмотрела его руки и в сетке упавших на правый глаз волос заметила блеск голубой радужки. Разные? Один карий, другой голубой? Я где-то читала о таком, но сейчас не смогла вспомнить, что это значит, но точно что-то магическое.

Эвер заметил мой взгляд, опустил голову, отчего волосы плотно прилегли к правой части лица и закрыли голубую радужку.

– Говорят, что война грядёт, – повёл он плечом и, отойдя немного, выглянул вниз. – Видишь сиреневое марево?

На чёрном горизонте, за пределами сияющего города, выделилось небольшое мутное пятно. Сразу его и не заметишь, но если присмотреться… Словно там брешь в эфире мира.

– Вижу.

– Это край Полога. Там сейчас собрались все боевики города, но давно ходят слухи, что продержатся маги недолго. Вся Граница в таких вот прорехах…

– Откуда они взялись?

– Это все тьма…

После упоминания о войне разговор не клеился. Мне и так было жутко находиться рядом с незнакомым магом, который явно что-то скрывал, поэтому я молчала и думала, как быстрее уйти к себе. Эвер курил папиросы одну за другой, будто пытался отрешиться от чего-то, и странно косился на меня.

Как сказал когда-то мой отец, ни пряная трава, ни крепкий настой диссы не помогут забыть то, что глубоко проросло в сердце.

Мучиться вопросами, что беспокоят молодого мага, и переживать за него я не стану, мне бы со своими печалями и проблемами разобраться. Особенно с невидимым суженым, что решил так не вовремя ко мне прицепиться.

Мы ещё немного подышали ночным воздухом на балконе, а когда глаза стали слипаться и я прижалась к стене спиной, Эвер заулыбался и учтиво провёл меня к комнате. Слава Шэйсу, за руку больше не трогал, держался поодаль. Хоть за это спасибо.

Я хотела спросить, почему парень не боится света мауриса, ведь все простые маги опасаются находиться под прямыми лучами – светило вытягивает из них силы, в отличие от лотта, который ими наполняет. Обернулась у двери, но парень загадочно сощурился и, не сказав ни слова, быстро скрылся в тёмном коридоре.

С трудом вспоминаю, как укладывалась на кровати и как засыпала. Машинально сбросила влажную ночнушку, впитавшую в себя дым папирос, надела на голое тело бельё, сжала в кулаке кулон и выключилась. Никакие призраки и неуёмные желания меня больше не беспокоили. До утра.

А с рассветом тело налилось ядовитой слабостью, к частому дыханию добавились стоны, и я поняла, что ничто не прошло. Ничто не закончилось. Стигма пылала огнём, а на шее появились тонкие синие магические разводы – пришлось надеть платье с воротником-стойкой, чтобы никто не заметил перемены. Руки тряслись, а от пытливого взгляда ведьмочки по спине катился холодный пот. Стараясь не сильно шуметь и не привлекать внимание, я приколола под подкладку амулет, который удерживал моего оборотня в узде, и подала знак Эрике, что можно выходить.

Возле Омара скопилось прилично людей. Среди них я заметила сонного Эвера и сделала вид, что мы не знакомы. Не знаю зачем, но вечерняя прогулка казалась мне мутным сном, а не реальностью. Разве что сброшенная ночнушка всё ещё хранила запах трав и сырости улицы, смешанной с терпкостью плувиана, сезона дождей.

Но и парень был не особо внимателен, будто нарочно не смотрел в мою сторону. Он весело беседовал с одной из красоток-первокурсниц, а когда телепорт распахнул проход, маг всё-таки обернулся и подмигнул мне, после чего растворился в синеватом мареве.

Эрика, заметив наши перемигивания, сжала мой локоть и вопросительно приподняла бровь, но я вовремя заметила заинтересованный взгляд нашей соседки-ведьмы, поэтому шепнула на ухо подруге:

– Позже расскажу.

– Куда это мы ночью гулять ходили? – с важным видом проплыла рядом Алисия. Снова в чёрном, облегающее узкую талию платье в пол. Рукава прятали тонкие руки и даже пальцы. Если она задумает применить магию, из-за слоёв одежды это быстро не заметишь.

Подруга сжала мой локоть, будто умоляя, чтобы я держала себя в руках, но это удавалось с трудом – меня трясло от одного вида ведьмочки. Сколько жизней загубила её мать? Сколько оборотней погибло из-за её семьи? И теперь ко мне цепляется, будто чувствует…

– Живот крутило, – бросила я злобно ей в лицо и пропустила к телепорту. – Или подробности рассказать?

– Да, перелёты между странами не для слабаков. – Она горделиво расправила плечи и, шагнув в жидкое зеркало, махнула рукавом, будто прощалась. Вот если бы её больше никогда не встретить!

Громадный камень Омар устало вздохнул, хлопнул тяжёлыми веками и, повернувшись к нам, раскрыл новое пространство. Холодный воздух ударил в грудь, и нас выбросило в холле академии.

– Первый урок вводный, в актовом зале, – подсказала Эри, развернув над рукой луч расписания.

Мы вышли в широкий коридор – именно туда нас привела навигация браслета.

– Второй – «Лечение и восстановление», – продолжала подсказывать Эрика. – Предмет ведёт ли-тэ Лавин. Какая знакомая фамилия. – Она потёрла подбородок и почесала носик. – Я где-то читала о нём. Наверное, профессор магии или архимаг. Слушай, Мэй, говорят, что в магистратуре практические задания принимает Безликая пятёрка. Жутко, правда? Маги без души с обетом безбрачия. Брр… Кто только на такую работу соглашается?

Я слушала вполуха, потому что не могла избавиться от скользящего по спине взгляда. Колючего такого. Знакомого. Бесстыдно горячего.

Справившись с накатившим ужасом, украдкой посмотрела назад. Волосы упали на глаза, но я рассмотрела того, кто на меня таращился.

В коридоре, возвышаясь над учениками, собственной персоной стоял ректор академии. И он не сводил с меня глаз.

Как я ни пыталась прятаться за пышными золотистыми волосами Эри, отворачивалась, чтобы разорвать наши с ним взгляды, он всё равно будто пронзал воздух, невидимо царапал мои щёки и касался кожи, наливая краснотой лицо. Очень красив, широкоплеч, не смотреть на него было трудно, но и засматриваться нельзя – чревато. Хотя смотрела не только я, бо́льшая часть столпившихся здесь девушек не сводила с него глаз.

Осталось дождаться его приказа на проверку эссахи, и моя жизнь…

– Ис-тэ Согу? – брякнула над головой высокая, как фонарный столб, женщина. Я подскочила от испуга, а она поправила круглые очки, что сползли на острый нос, и повторила: – Мэйлисса ис-тэ Согу?

Мы с Эри переглянулись, и подруга первая пришла в себя.

– Это она. Волнуется немного перед уроками.

– Пройдём со мной, Мэйлисса, – прозвучало в мою сторону. Женщина повела острым подбородком и пренебрежительно дёрнула плечами.

Холод сковал горло, что-то неприятно дёрнуло в груди. Браслет отозвался лёгким свечением и кольнул кожу. Я мазнула пальцем по краю украшения и прочитала бегущую полоску: «Дейра ли-тэй Ренц, учитель истории мира». Я вчера разобралась, что личные подсказки видны только тому, кому предназначены – это было весьма удобно. Только бы не получать личных наказаний, остальное можно пережить.