Нариэн немного дрогнул, но не очнулся. Кровь из раны вырвалась фонтаном, белая рубашка окрасилась бурым, прилипла к большой спине, и меня осенило.

Это было очень рискованно, но другого выхода не оставалось. Я потянулась к стеклу, сжала пальцы на острых краях и дёрнула «меч» вверх. Он вышел из раны и высвободил фонтанирующую кровь. Я не рассматривала рану, не мешкала, отбросила стекло в сторону, вложила силу в порезанные руки и перевернула мужчину на спину.

– Только посмей умереть! Ничего не узнаешь, безумный ректор мечты, – шутила я, пытаясь настроиться, потому что передавать свою магию полумёртвому магу без сознания – самоубийство. Он выпьет больше, чем надо, и я не смогу очнуться. – Нариэн, услышь меня, – наклонилась к его лицу, повернула голову, обняла ладонями холодные щёки. – Ты обещал, что мы не сможем причинить друг другу вред. Я на тебя надеюсь, архимаг.

Приложила правую ладонь к его груди, а левую прижала к себе. Моё сердце лупило в руку, бесилось от нагрузки и перевозбуждения. Эссаха раскрылась быстро, словно ждала моего зова.

Один. Магия потекла по руке.

Два. Побежала по телу через плечо.

Три. Опоясала.

Четыре. Добралась до правой руки.

Пять. Коснулась пальцев.

Шесть. Я распахнула эссаху, нырнула вглубь, хватая золотую нить.

Семь. Потянула пламя из себя.

Восемь. Направила её в эссаху ректора, надеясь, что он выдержит мою силу. Девять. Выплеснула всё, что могла. Моя сущность сплелась с магией мужчины, затанцевала в его груди, будто водоворот.

Десять. Моё сознание плавно закрутилось спиралью и сомкнулось в чёрную точку.

Что чувствует человек, когда тонет? Панику, ужас и холод.

А что он испытывает, когда видит дрожащий свет над головой и делает в чёрных водах единственный гребок, на который хватает сил?

Он испытывает радость. Несмотря на то что боль рвёт мускулы, холод пронзает тело и до поверхности невообразимо далеко…

Он радуется, что последний мах – это бой не на жизнь, а на смерть. Что безликая бездна не успела сомкнуть пасть и не утащила его на дно.

Человек счастлив быть сильным до конца.

Я выскочила из бессознательной мути с резким вдохом. Щека онемела, губы слиплись, пальцы скрутило от холода и тяжести, спина ныла от неудобной позы. Я лежала на груди Нариэна, измазанная в его крови, а он всё так же не двигался и не открывал глаза.

В дверь отчётливо стучали. Очень сильно и настойчиво. Из-за этого я не успела прислушаться, бьётся ли сердце ректора. Привстала, опираясь на ледяные ладони, схватилась за ближайший стул, подтянулась и вскарабкалась выше, но выровняться во весь рост не смогла – в меня будто вонзили стальной прут и согнули его. Стояла на коленях и едва дышала. Перед глазами была белая скатерть. Я мутно смотрела на остывшее мясо, задубевшую картошку, лиловый сок, который пустили овощи в салате, на подсохшие хлебцы и увядшие цветы – голубые звёздочки-незабудки. Почему я их сразу не заметила на столе? И сколько я пролежала с ректором на полу?

Небо за окном напиталось теменью, маурис увеличился, с любопытством заглядывая синим глазом в комнату. Магические светильники на стене притушились. Когда никто не двигается, они постепенно гаснут.

В дверь снова постучали. Чередой коротких ударов, впивающихся в виски.

Еле выпутавшись из влажной и мятой юбки, я поплелась к выходу, как старая карга. Щурясь от вспыхивающих лампочек по бокам, реагирующих на моё движение, хваталась за всё, что могло помочь не упасть. Что-то скинула, кажется, разбила какое-то стекло или колбу, свалила бумаги, перевернула что-то громоздкое на столе. Я мало что понимала, опустошённая и ослабленная, мне было всё равно, кто добивался аудиенции главного. Ректору, судя по всему, уже не поможешь. Моя магия его не спасла, маг не смог вылечить себя вовремя. Я не успела. Нариэн лежал неподвижно и беззвучно несколько часов, значит, я должна призвать на осмотр кого-нибудь из академии. Признаться, что случилось непоправимое.

С трудом открыв замок, потянула на себя тяжёлую дверь. Она распахнулась, едва не сбив меня с ног, но я удержалась за чьи-то руки.

– Мэй… Что случилось? – неистово зашептала подруга. Светло-огненным вихрем влетела в комнату и, придержав меня за плечи, крепко заперла дверь. – Шэйс, ты вся в крови!

Она осмотрела меня, провела по локтям, сжала мои холодные кисти и пальцы, проследила взглядом за дорожкой рубиновых капель на полу, что тянулась от моих рук до стола, и закрыла рот ладонью, когда увидела распластанного на полу ректора.

– Эри, ты пришла… – Я сползла по стенке, не удержав ноги.

– Ты его убила? – прошептала подруга, отстранившись. Она оставила меня у двери и, подбежав к мужчине, пощупала его пульс, накрыла скрещёнными руками грудь и, суматошно прочитав какое-то лечебное заклинание, окутала Нариэна молочной дымкой.

– Жив, – услышала я, когда стала уплывать в приятную темень, наклоняясь к полу лбом. Мне хотелось уйти. Хотелось глубокой и спокойной тишины.

Он жив. Слава Шэйсу…

Брачный браслет слабо отозвался теплом. Мне стало так легко и хорошо, что захотелось засмеяться. Только сил не хватило, и метка внезапно прострелила плечо, сдавив шею магическими петлями.

– Мэй, ты как? – в глухую и болезненную тишину пробился голос подруги. – Сможешь подняться?

Меня потянули вверх, но я снова рухнула. Я задыхалась. Перехватила ладонями горло и затряслась от судороги.

– Он… мучает меня. Эри, что-то не так. Нечем дышать… – Я цеплялась за горло и не могла скинуть хомут. Тот, будто удав, скручивался всё туже и туже.

– А ты хотела обручиться с другим мужчиной без последствий? Твоя пара бесится от этого. – Эри ласково погладила меня по волосам, убрала мокрые пряди с лица, плавно раскрыла перед глазами тонкие пальцы и прошептала: – Мирикал. Успокойся, призрак, дай ей отдохнуть, невидимый любовничек. Нет чтобы выйти из теневого мира и помочь своей возлюбленной, только хуже делаешь. А ну прекрати немедленно!

И давление исчезло. Я упала лицом в пол, успев подставить руки и не сломать нос, хрипло откашлялась.

– Эри, я не выдержу всего этого, – ослабленно прошептала я. – У меня не осталось сил. Ректор теперь всё знает… – Я с трудом подняла голову. – Уходи, тебе нельзя здесь быть.

– Что? – Подруга пыталась меня поднять, но я всё равно падала, скользила по полу влажными от крови руками. – Я тебя не оставлю, Мэй.

– Нет, ты не потащишь меня.

– Я тебя полечу.

– Я не больна. Просто опустошена… Магия вернётся, и мне станет легче. Эри, спасибо, что отозвалась, что помогла ему. – Я повернула голову и посмотрела на расплывчатое облако над ректором. Посмотрела в глаза подруге. – А теперь уходи. Он меня не выдаст, но ты в опасности.

– Уверена, что ему можно верить? – тихо прошелестела подруга и сильно закусила губу.

Я еле смогла ответить, сил почти не оставалось, чтобы быть в сознании:

– Как раз и проверю.

– Возвращайся скорее, Мэй… Я нашла кое-что. – Эри прижалась к моей спине щекой, а я уже не смогла пошевелиться. – Обещаю, мы разберёмся с твоей стигмой. И с ректором разберёмся. Обещаю. Слышишь?

Я не смогла даже кивнуть. Мрак клубился вокруг лица подруги, заматывал меня в кокон, затягивал в холод.

Подруга встала, её фигура удалилась, шаги устремились к выходу, дверь приоткрылась. Полоска света ударила по глазам, прохладный воздух коснулся кожи.

– Прости, – двинула я губами без надежды, что Эрика услышит.

– Я не обижаюсь, – шепнула в ответ девушка, и дверь, скрипнув, захлопнулась. Я устало прикрыла глаза и позволила себе упасть в черноту.

Темнота хрустнула. Разошлась, как чёрная трухлявая ткань, и выпустила наружу алую воду. Она лилась, лилась, лилась… Я барахталась в ней, тонула, захлёбывалась. Чтобы не умереть, пыталась плыть, изо всех сил тянулась вверх и искала выступ или камень. Хоть что-то, за что можно зацепиться. Соскальзывала, обрывала ногти, рвала кожу и снова погружалась в воду. Она была солёной, с металлическим привкусом. И горячей.