– Вы спасли нас, рискуя всем, – добавил лекарь. – Я, как альфа Заречного клана, Ивон ли‑тэйс Донелли, обязан вам жизнью. Просите что угодно, мы выполним.

– Пустяки. Бо́льшую защиту я вам предложить не могу, к сожалению. Сейчас хотелось бы вернуться в столицу.

– Ала проведёт вас до ближайшего города. – Его глаза говорили многое, я понимал – меня отпускают только с условием, что о них никто никогда не узнает.

– Спасибо. Я унесу вашу тайну с собой. Жаль, что не могу помочь чем‑то ещё… – Не стоит откровенничать, что в столице я беру под свою защиту таких, как они, не время и не место, потому просто замолчал.

Мужчина сложил руки за спиной, отчего крупные мышцы натянули ткань мундира, заклёпки замерцали в полумраке, как звёзды.

– Вы можете помочь. И сделаете это, но не сегодня.

Я ждал, что оборотень объяснит смысл сказанного, но незнакомец долго молчал и разглядывал меня с прищуром, пристально изучая.

– Вы пользуетесь чужой силой, ректор, – вдруг обронил он. – Силой одного из нас. Или одной.

– Как вы узнали? – Я машинально перехватил кулон в виде ключа, что всё ещё висел на шее, сжал до боли кулак. Не глотнул ли я слишком много, когда дрался с Райли?

– Я вижу на вашей эссахе пятна, необычные. Напоминают обет, но отличаются. Словно не вы давали обещание.

– Не я, – прошептал, чувствуя прилив жара по всему телу. Магия моей девочки всё ещё прибывала, будто пыталась поднять меня из могилы, наполняла, лечила и восстанавливала. Нэйша, останови её, ведь отдаст больше, чем нужно.

– И не кулон передаёт вам силу, – лекарь кивнул на мою руку, что стискивала украшение, – а добровольная воля вашего напарника. Чья‑то жизнь тесно привязана к вашей, но… – мужчина вдруг опустил голову, будто сокрушаясь, – вы умрёте быстрее, чем думаете, потащив за собой второго оборотня.

– Не понимаю. – Я подтянулся, спрятал ключ под одеждой, дёрнул завязки рубашки. – Какого второго оборотня? Кто первый? Почему умру? Вы пророк?

– Нет. Для того чтобы понять очевидное, не нужно предсказывать.

Силы стремительно возвращались, получилось даже скинуть ноги с кушетки и потрогать больное плечо. Стянув хлопковую рубашку с одной стороны, я удивлённо всмотрелся в чистую кожу – раны не было и следа. Ни один из простых лекарей не сможет заживить так быстро, всё равно нужно время для восстановления. Либо это должен быть архимаг, либо что‑то другое. – Сколько я пролежал здесь?

– Несколько часов, – хмыкнул оборотень и, протянув мне кувшин с водой, кивнул на рукомойник у стены. – Мы не лечили ваши раны, если речь об этом, вы сами себя заживили, ли‑тэ.

– Быть не может. – Я встал.

– Если вы оборотень, очень даже может. Называется регенерация.

Я тут же сел, ошарашенно уставившись на альфу.

– Что вы сказали?

– Мы выгнали отраву из вашего тела с помощью трав, теперь память вернётся.

– Глупости какие… не терял я память. – Вновь поднялся и, набрав в ладони побольше воды, щедро вымыл лицо, сполоснул рот. Только после этого выпрямился и посмотрел на своё отражение в небольшое зеркало, что висело над умывальником. От увиденного едва не попятился. Волосы потемнели, набрали густой рдяной краски. Я будто вернулся в свои двадцать пять. С правой стороны всё же осталась белоснежная прядь, напоминающая о жестоких боях с нечистью.

– Это невозможно…

– Зелье забвения иногда очищает не только память, – высказался оборотень, глядя на меня в зеркало. – Что‑то изменилось, ваша сущность пытается связаться с телом, хотя это не так просто.

Каждый день, прибираясь в комнате, потому что я никому, кроме мачехи, не доверял свои покои, воду в графине меняла Дейра. Вот что она подливала – зелье памяти. Она пыталась скрыть от меня правду и унесла её во тьму. Но прятать мою сущность… Зачем? Чтобы спасти от инквизиторов? И как давно это случилось?

– Почему тогда я раньше не регенерировал?

– На вас было мощное заклятие разделения, для любого инквизитора вы были обычным рядовым магом‑лекарем. Такие мощные вещи умеют создавать только архимаги‑некроманты, которых в нашем мире нет, насколько я знаю. Вам лучше знать, кто мог сделать с вами такое. Недавно часть заклятия по какой‑то причине разрушилась, и советую быть осторожнее с проверками. Любое подозрение, и вы окажетесь на площади с клинком в груди.

– И что теперь? – спросил я отражение. – Какой я оборотень? Ничего не помню. – Потёр подбородок.

– Вам придётся найти себя, – спокойно рассуждал Ивон, – потому что вашу звериную сущность кто‑то отрезал от тела и хорошенько спрятал.

– Получается… – Я подался ближе к зеркалу, провёл влажными пальцами по тёмно‑медовым волосам и судорожно выдохнул: – Я могу быть её парой…

– О чём вы?

Но я не смог ответить. Жар ударил по груди, заставляя согнуться, задышать, будто в панике. Мэй может быть моей…

Стало дурно от того, насколько близко мы с ней были к разгадке. Я уверен, что она моя. Уверен. И даже страх перед казнью не затмевал мои чувства, а желание вернуться в академию, обнять свою маленькую волчицу, признаться, как скучал и как хочу сделать её своей женой, усиливалось с каждым вдохом. Пусть нам придётся всю жизнь прятаться. Мы справимся.

Отряхнувшись, я поблагодарил оборотня за воду, туго завязал рубашку, пряча шею и грудь под колючей тканью, и потянулся к сложенной на табурете форме.

Долго думал, как правильно ответить. Они ведь помогли мне, но можно ли доверять личное? Ведь это безопасность Мэй, а я не хочу рисковать.

– Вы можете не отвечать, ли‑тэ, – вдруг догадался Ивон. – У каждого свои секреты.

– Это не моя тайна, извините.

Мэйлисса 

Со мной творилось что‑то жуткое. Я будто плавала в трясине, ныряла в мутную толщу, не в силах удержаться на плаву, чтобы снова вырываться и хватать губами воздух. И так тысячи раз, пока дрожащая вязкая жижа не сомкнулась над головой настолько плотно, что я не смогла её одолеть.

И пошла на дно.

Горечь полилась в горло, грудь полоснуло болью, а в глаза ударил яркий свет. Я по инерции развела руками, будто продолжала плыть, и вскинулась на кровати.

– Тише, Мэй, тише, ты в безопасности. – Надо мной склонилось знакомое лицо лекарки академии, а плечо придавила тёплая рука. Я, на свою бедовую голову, не вспомнила имени женщины, что была так похожа на мою бабушку Эми.

– Охра, что с ней? – С другой стороны кровати сидела краснощёкая смотрительница комнат. Она крепко держала меня за руку и взволнованно поглядывала на коллегу.

– Ничего особенного. – Лекарка поправила седые, туго завязанные в хвост волосы, поднялась с табурета и удалилась к стеклянному стеллажу. – Ис‑тэ передала нашему мальчику много магических сил, вот и упала в обморок. Нариэну нужно аккуратнее с подобными вещами – так и до дна выпить может.

– Что с ним? – тихо спросила я. Во рту пересохло, хотелось пить.

Женщины, услышав мой голос, подобрались, переглянулись и синхронно поджали губы.

– С ректором что‑то случилось? – Я приподнялась на локтях, но от слабости рухнула назад. – Вы ведь всё знаете. Не молчите.

– Судя по той силе, что он из тебя вытянул, что‑то явно случилось. – Лекарка распахнула дверцу и долго смотрела на ряды колб и пузырьков.

– Но он жив? – Голос совсем сел. Я сухо откашлялась в кулак и с благодарностью приняла стакан воды из рук Лоры.

– Только не волнуйся, Мэй. – Смотрительница, будто мама, погладила меня по голове, заулыбалась тепло. – Тебе нужно набраться сил. Ты сутки без сознания была, теперь бы на ноги встать.

Пока я пила воду, маленькими глотками проталкивая её в пересохшее горло и пытаясь снова не уплыть в забытье, лекарка выставила на стол несколько пузырьков.

– Это тебе лучше знать, жив он или нет, – твёрдо сказала она. – Ты же к нему до сих пор привязана.

Я ничего не ответила. Знала, что силы уходят теперь не из‑за амулета – он лишь проводник. Нариэн пьёт меня по другой причине, но я не в состоянии понять сейчас ещё и это, хватит с меня предательств. Прикрыла глаза и прислушалась к себе.