Силы не восполнялись – амулет нагревался на груди, снова и снова пытался подпитаться, буквально вылизывал последние крохи из эссахи, чтобы отдать магию другому. И хотя я была обижена на ректора за ложь и подлость, но всё‑таки смерти ему не желала. Более того, знаю, что не смогу жить, если с ним что‑то случится. Это больно даже представить. Пусть пьёт, сколько нужно.

Я с трудом приоткрыла веки. Женщины хмуро переглядывались, будто осталось что‑то ещё, чего я не знаю.

– Обет не снялся полностью, Мэйлисса, – вдруг сказала смотрительница, тряхнув копной тёмно‑вишнёвых волос. На её пухлых щеках залегли глубокие ямочки, а губы тронула осторожная улыбка – так улыбаются, когда говорят, что ты смертельно болен, но не стоит унывать. – Дейра своей смертью сняла блок на твои чувства, остальное всё ещё держит связь с ли‑тэ.

– То есть моя жизнь навсегда привязана к Нариэну?

– Именно, – подхватила Охра. Слив содержимое двух пузырьков в пустую колбу, она тщательно всё перемешала и выставила перед собой, чтобы оценить насыщенно‑рубиновый цвет зелья.

– Не ради этого ли он вызвал меня учиться? – зло проскрипела я. – Чтобы подло использовать? – Отвернулась, кипящие слёзы на глазах размывали помещение, делали очертания мебели тусклыми и мутными.

– Ректор сам выбирал магов на этот год обучения, – спокойно пояснила Охра. – Искал по всему миру самых сильных, потому что одарённых критан в последние годы всё меньше. Он делал это ради одной цели – победить тьму Полога.

– Всё равно ради цели… – выдохнула я. – Я – лишь способ её достижения. Удобно так. Насильно обручил, хитро привязал мою жизнь к себе, а теперь… можно и…

– Деточка, что ты такое говоришь? Он же тебя…

– Лора! – Охра жёстким взглядом из‑под аккуратных белых бровей заставила смотрительницу замолчать. – Не влезай. Это их отношения. Нариэн вернётся и сам всё объяснит.

– Если вернётся. – Меня выгнуло в груди, амулет нагрелся до раскалённого металла, пытаясь снова связаться с пустой эссахой. – Мне больше нечего ему дать, а он требует…

– Снова, да? – Охра наклонилась надо мной, растопырив тонкие пальцы, распылила алую пыльцу из приготовленной колбы, прочитала какое‑то заклинание и укрыла меня прозрачной пелериной. – Это сила маурис. Она быстрее наполнит тебя. Видимо, Нариэн сильно ранен…

– Вы даже это знаете? – опала я.

– Что ты питаешься ночным светилом? – Лора снова перехватила мою руку, сжала нежно. – Знаем. И сохраним твою тайну, не переживай.

– А… – я с опаской оглянулась на запертую дверь, – Ронна?

– Она тоже ничего не скажет. Мы все связаны обетом молчания.

Силы медленно наполняли вены, мышцы расслабились, а тело согрелось. Волчица слабо, но всё‑таки трепыхнулась в груди, будто пытаясь что‑то передать мне ментально, но после наплыва магии я смогла лишь смежить веки и крепко уснуть, надеясь, что ещё хоть раз увижу свет. И загляну в ясные, но такие лживые глаза ректора – ради этого стоит ещё пожить.

Меня освободили на три дня от учёбы, но встречи старост никто не отменял. Я и так прошлую пропустила, потому сейчас решила взять себя в руки и всё‑таки сходить, пока меня не выгнали из ученического совета за недостойное поведение.

Заранее погладила с помощью магии простенькое синее платье в пол из иманского бархата, заплела волосы в косу, на бледные щёки нанесла чуть‑чуть румян, чтобы не казаться болезненной. Я не особо люблю прихорашиваться, наверное, сказывалась вольная натура, но сегодня почему‑то захотелось выглядеть лучше всех – как говорится, всем врагам назло. Потому я подчеркнула веки краской, что подарила мне бабушка Эми, как она сказала – «для особых случаев», и хорошенько распушила чернильными щёточками ресницы. И словно преобразилась в отражении – чем‑то стала похожа на соседку‑ведьмочку, разве что по краям моих радужек не мерцала тьма, а перламутр на веках отдавал золотистой пыльцой.

Всё‑таки после нескольких ночей в лазарете под пелериной из лучей маурис я чувствовала себя намного лучше, и хотя слабость изредка ещё накатывала, а неловкая жажда к предателю крутила мышцы, но, слава благодатному Шэйсу, силу из меня больше не пили, а в душе стало намного спокойнее. Словно затишье перед бурей.

Застёгивая наглухо воротник и поправляя рукава, я всё думала о магии, что применила Охра. Никогда не сталкивалась с подобным. Эния бы удивилась, что восполнять эссаху оборотней можно в любое время суток. Многие из наших воинов не лежали бы сейчас в могилах, если бы у наших врачевателей были такие знания. А всё Полог виноват, что выстроила Нэйша много лет назад, заперев две страны по разные стороны баррикад. А теперь ещё и гадость всякая из него лезет.

Вот только зачем магам Криты восстанавливать перевёртышей? Загадка, которой нет объяснения. И Охра явно делала это не первый раз. Неужели у них в стране всё ещё остались оборотни? Неужели их всех, как говорилось в новостях и годовых сводках, не перебили власти? Кто защищает их? Король? Не думаю. Квинта? Очень сомневаюсь. Эта пятёрка не щадит никого, даже своих родных, смерть Дейры тому доказательство, а бездушный Енимир никак не походил на защитника оборотней. Хотя и не убил меня – ему ли не знать, кто я такая.

Очень странно. И я должна всё выяснить, а значит, притвориться, что у нас с ректором всё по‑прежнему. Именно он знает правду. Именно он собирал оборотней из Имана, чтобы позже жертвовать нашими жизнями во имя великой цели!

До собрания ещё было время заглянуть в лабораторию, где в последние дни пропадала Эрика – она искала возможность выяснить, кто же ко мне всё‑таки привязан. А именно – проверить, ректор это или нет. Я уверена, что не он, ведь… видела своими глазами, как этот подлец использовал меня в своих целях. Разве такие могут любить? Не подпущу к себе предателя, но придержу свою ненависть какое‑то время, чтобы всё выяснить. Пусть сердце и ворочается в груди от понимания, что нам не быть вместе, я настроена решительно. Защитничек. Сначала сам втянул меня в опасность, спровоцировал на обет, без сомнений, а потом красиво так вывернул в свою пользу. Зачем только Дейра вернула мне чувства и эмоции? Вот кто её просил?!

Раньше, когда опасности и моя связь с оборотнем мешали нашим отношениям с ли‑тэ, я жаждала, горела своей любовью, теперь же мечтаю от неё избавиться. И в этом мне поможет только истинный. Я найду ключ и освобожу его, чтобы раз и навсегда уйти от Нариэна, ректора моей наивной мечты… бессовестного архимага.

Которого люблю.

Довольно! Истинная пара поможет мне изгнать предателя из своего сердца.

Я решительно сжала кулаки и, подхватив сумочку, вышла из комнаты.

Пока перемещалась через проводника, пока шла по коридору к нужной аудитории, пока дышала через раз, меня почему‑то бросало в немыслимую дрожь. Словно Нариэн рядом. Словно я вот‑вот его увижу. И не смогу ненавидеть.

Эрики в лаборатории не оказалось, потому я спустилась на этаж ниже и поспешила на собрание. В этот раз хоть не опоздаю.

Сразу войти в приоткрытую дверь, когда сердце зашлось в галопе по непонятным причинам, я не решилась. Постояла немного перед входом и невольно прислушалась к голосам.

– А этой, – голос Бойзиша, элементалиста, звучал насмешливо, – бедовой невесте ректора можно пропускать наши встречи? Ей что, даже после разрыва обручения привилегии выписали? Так сказать, за заслуги перед руководством?

– Она просто особенная, – съехидничала Алисия. – Говорят, хороша в постели, вот наш ректор и оберегает её от вылета. Оберегал, вернее. Теперь‑то малина закончилась. Наигрался, видать, наш блондинчик.

– Проверить, что ли, такая ли жаркая ис‑тэ в постели, как её нахваливают? – похабно заржал боевик. – Она же теперь свободная. А так… аппетитная тёлочка, есть за что подержаться. Наверное, и на язык умелая, недаром же ректор её выбрал.

– Как выбрал, так и убрал, – насмешливо вставил Бойзиш. – Видимо, объездил хорошенько, а она взбрыкнула. Норов же у неё и запросы ого‑го, дочка мэра, видите ли. Чего они расстались‑то? Никто не слышал?