Глядя в моё испуганное лицо, парень вдруг рассмеялся.
– Не бойся. Я не отдам тебя в лапы ящерам.
– Драконы же вымерли. – Рассматривая купол, что не прекращал пузыриться радужными волнами, я ещё дальше отстранилась от парня.
Такие блоки тишины умеют делать бытовики, хотя и воинов учат подобным приёмам, чтобы можно было вести переговоры и не быть раскрытым врагом. Но боевики чаще всего берут с собой на поле боя нужных магов. Для этого нас всех и обучают. Не только для домашних дел, но и для защиты.
А что такое война, я знала не понаслышке. Отец отстаивал наши земли, как только родился, всегда, каждый день, каждую минуту ожидая нападения врагов. Словно нам мало внешних проблем и истребления оборотней со стороны королевских приспешников, так ещё и между собой нужно воевать. Как это надоело! Папа был единственным сыном альфы и принял бразды правления главным кланом после женитьбы на моей маме – единственной выжившей дочери вождя Северных. Старших наследников отец убил своим мечом, и мама до сих пор ему этого не простила.
– Драконы вымерли так же, как и волки, – после недолгого раздумья сказал Эверис. – Ты веришь, что законы наших стран уничтожили всех перевёртышей? До единого?
По телу разбежались колючки страха, но я всё же поддержала разговор:
– Я их не встречала. Нет повода не верить Квинте и королю.
Парень сухо прыснул и на секунду отвернулся, словно пытался что-то скрыть во взгляде. Вдохнул глубоко и вновь посмотрел мне в глаза.
– То есть в Имане уже не казнят оборотней, потому что их истребили? – Эвер, скрутив руки на груди, ждал ответа.
А что мне сказать? На прошлой неделе поймали мельника, потому что его сын во время драки укусил конкурента. Инквизиторы проверили семью и казнили всех на площади. Кроме младшей дочери – только потому, что родилась без магии, её отправили в интернат. Папа не смог защитить их семью. Не смог ничего сделать.
– Так скажешь своё имя, Чернушка? – сдержанно заулыбался парень.
– Мэйлисса, – ответила я и, спрятав горячий от моих рук кулон в потайной карман платья, решила, что уйти от острой темы про оборотней – лучшее, что могу сейчас придумать.
Мне не нравилось, что мы с этим парнем уже третий раз случайно сталкиваемся. Случайно ли? Я покосилась на мерцающую защиту над головой, гадая, почему она синего оттенка, ведь в наш корпус, кажется, заселены только иманцы, а у незнакомца магия явно не нашего типа. Он кританец. И это пугало.
– Нас нарочно селили вперемешку, первокурсница, – спокойно пояснил чернявый, будто прочитал мои мысли. Он оказался на пятачке, освещённом маурисом, и договорил почти загробным мрачным голосом: – Словно это поможет столетиями разделённым народам подружиться и найти общий язык.
– А разве нет? – Я покосилась на его высокую фигуру.
– Лишь бы это не привело к бойне. – Эвер спрятал руки за спиной и наклонил голову так, что правая часть лица снова плотно закрылась волосами. Он будто нарочно прятал глаз. – Наша Квинта восприняла это не очень, но король Дэрий всех обязал, потому что такова воля Нэйши. Иманцы верят в Шэйса, так ведь? Меня волнует вопрос, почему ваш король позволил вражеской богине диктовать?
Я смогла лишь пожать плечами. Не знаю ответа. Слухи о прорыве Полога и мостах казались необоснованными, но отец проверял, да и я здесь нахожусь, в академии. Значит, всё правда. Но тайны вокруг всего этого только росли.
Переходы и связи между странами существовали долгие годы. Доказательства, что всё не так чисто, лежали у меня в чемодане, в виде книги, которую я не могу прочитать. Ведь она не сама перелетела границу, её перевезли через пропасть маги-торговцы, которые были на этой стороне, в Крите, и живыми вернулись домой, в Иман. Казалось, будто нас нарочно запутывают недомолвками и запугивают ужасами, чтобы легче было управлять массами. Чтобы мы чего-то не знали и не понимали.
Эвер, обрамлённый голубым контуром света мауриса, внезапно показался знакомым призраком. Хотя у моей пары длина волос не такая, и плечи больше, всё равно жутко похож. Я понимала разумом, что так быть не может, но тело уже застыло, а дыхание стало горячим.
Фантом всё ещё рядом со мной, и ощущение невидимых объятий покалывало кожу, разве что оно стало не таким мучительным, словно моей паре легче уменьшать между нами расстояние, когда я не сплю. Разделиться надвое не сможет ни один маг – это фантастика. Я отбросила нелепые предположения прочь и всмотрелась в живую фигуру напротив.
Голубой свет вокруг Эвера напомнил мне ту самую ночь, когда появилась стигма, только и всего. Но меня словно по щекам хлестнули. А вдруг Эверис и есть моя пара? По какой-то причине, мне непонятной, разделившийся со своей сущностью. Почему он тогда не признаёт меня? Не чувствует? Не связывает навечно? Нам обоим стало бы легче после активации стигмы, мы не висели бы на волоске от смерти.
Нет, невозможно, чтобы это был Эвер. Ко мне привязался бы его оборотень, логично ведь, а в зеркале я видела умершего человека. Значит, мне нужно искать зверя. Зверя? О боги!
Я чуть не упала, когда поняла, что задача невыполнима. Как найти пару, если он не может быть человеком? Вцепилась пальцами в перила и немного наклонилась, делая вид, что всматриваюсь в разноцветные крыши кританского города.
Меня оглушила догадка. Если маг, моя истинная пара, каким-то образом смог разделить свою человеческую и хищную сущность, а потом человек погиб, то зверь мог выжить. Прятаться в лесах Крита, притворяться обычным животным, но жить.
Теоретически. Хотя практически это нереально.
Взгляд зацепился за верхушки сосен далеко на горизонте. Мой будущий муж всё ещё может быть там. Один. Без помощи. И я не смогу его найти среди чужих просторов и диких лесов.
Но как же так? Как мне его призвать и привязать к себе? Я никогда не слышала о таком разделении, и теория трещала по швам, не приживаясь в голове.
Нужно попасть в библиотеку! Нужно открыть книгу, что дала сестра, иначе я погибну, так и не добравшись до истины.
Моей пары, скорее всего, не существует. Жених давно между мирами, потому что умер, как человек, и я умру, если не оторву его от себя.
Подняв голову, поняла, что времени у меня не так много. Меньше полугода до выхода элея на небо. И открыть книгу раньше, благодатный Шэйс, не смогу!
«Я открываюсь при свете мауриса в стенах, освящённых справедливой Нэйшей, на покрывале из нежного элея, и только для жаждущего познать правду».
Где эти освящённые стены? И что за покрывало? Судя по всему, это парад светил, время зачатия оборотней… Только в этот период маурис и элей соседствуют на небе.
О Шэйс, за что?! Такой ребус разгадать не в силах даже великий архимаг из Квинты, а я… я обречена.
Неосознанно обняла себя за плечи и провела ладонями вниз, словно погладила того, кто приклеился за спиной. Стало легче дышать, а перед глазами затрепетали синеватые искры магии. Они сбежали по коже и замерцали на кончиках пальцев.
От страха я отряхнулась, и всё исчезло.
Моя магия золотого цвета!
На плоской площадке, что полукругом выступала вперёд и переходила в широкий балкон, не было ничего устрашающего, о чём предупреждал маг – разве что высота потрясала. Небеса затягивали взгляд в бесконечную высь, и пёстрые звёзды украшали тёмное полотно. Только я тонула не в небе, а в странной карей радужке напротив и пыталась понять, где и в чём ошиблась. Вдруг всё-таки Эверис мой истинный, а я просто отбрасываю в сторону очевидное, потому что напугана?
Метка мягко пульсировала, но никаких связующих ощущений больше не было. От прикосновения наших рук даже слабый маг понял бы, что я его пара. Его должен подтолкнуть Шэйс, помочь ему узнать меня и почувствовать. Но темноволосый смотрел на меня всё так же изучающе, с интересом, но никак не с вожделением или преданностью.
– Ты же иманка? – спросил он, и волосы ещё сильнее перекрыли правую часть лица, плотно зашторив второй глаз парня.
Я осторожно кивнула. Понемногу жажда и желание отступили, получилось сосредоточиться на контроле. Глубже вдохнула свежий воздух, подставила лицо нежным лучам ночного светила. Маурис напитывал силой, наполнял вены магией, делая меня сильнее. Опасно, так я могу переполнить эссаху, но мне стало легче, словно часть перенапряжения внезапно разделилась и ушла. Или мой оборотень выпил немного магии и успокоился. Лёгкая прохлада легла на плечи, обернула, словно накидкой, и приятное тепло побежало по коже.
