– Да разве я, пешка на бесконечной доске, могу спасти мир? Если бы могла, отдала бы всё. Душу отдала бы! – Голос едва пробивался, но Эри всё поняла, прочитав по губам.

– Никто не знает будущего, Мэй, но ты – капля в мощной защитной оболочке. Если твоя капля иссякнет – рухнет всё. Мы должны тебя спасти, несмотря ни на что.

Я засмеялась, сухо, безжизненно, потому что голос казался чужим.

– Разве я смогу простить Нариэна, если парой окажется он?

– А как ему больно сейчас, ты подумала? Вспомни, что было с тобой, когда Ронна вмешалась и показала тебе голограмму. К этому нельзя остаться равнодушным. Особенно если любишь, а ли‑тэ любит тебя, Мэй. Пусть и не говорит, надеясь защитить.

– Ты права. – Я сжала кулачки и расправила плечи. – Ты права, Эри… – Откашлялась, чувствуя, как с гортани уходит напряжение и давление. – Давай пробовать, с ректором позже разберусь, когда эмоции немного осядут и я осмелюсь снова посмотреть ему в глаза.

– Вот это мне уже нравится. – Рыжая протянула пузырёк с ярко‑синей жидкостью. – Лучше сидеть, – придержала моё плечо, когда я попыталась встать. – Добавила ягоды синики, а они…

– Благословлены эной Нэйшей, знаю.

– Да? – удивлённо вскинула брови Эри. – Никогда не слышала об этом, – покачала бутылочку, – но, может, оно и к лучшему. Пей и на пять минут закрой глаза.

Я сначала пригубила, распробовав вкус, что напоминал вино из библиотеки, которое мы пили с Эверисом. Ещё тем добрым чутким мальчиком, что готов был ради нас с Эри пожертвовать собой. Выпила остаток залпом, и только потом, послушно прикрыв тяжёлые веки, спросила:

– Так что делают ягоды синики?

– Усиливают магию в несколько раз. Не шевелись. Истинная связь крепка, но время крепче. – Голос Эри приблизился, плечо обожгло прикосновением её ладошки. Меня завертело в темноте и внезапно выплюнуло в узком сыром коридоре. Со стен стекала вонючая густая вода, а в глубине катакомб слышалось чьё‑то тяжёлое дыхание и скрежет, будто кто‑то точит нож или меч и царапает металлом камни.

Справа разгорался фитилёк танцующего в воздухе света – хотелось потянуться к нему, поймать в ладонь и убежать от тьмы, но дыхание из недр, болезненно‑сиплое, будто звало меня. Я повернулась вокруг себя и медленно пошла на зов. Коридор сужался, камни выступали из стены, как лезвия мечей, царапали плечи до глубоких ран, но я всё равно шла.

– Ты свободна… уходи, – зашептали стены, содрогаясь и раскалываясь змейками‑расщелинами. Из этих изогнутых кривых, как из ран, сочилась алая, словно кровь, вода. Кожу покрыли густые мурашки, спину сковало льдом, а ноги застыли, будто вросли в камень. Преодолевая жуткую боль, я двигалась дальше, уже бочком, потому что коридор сузился до ширины двух ладоней. Острый выступ резанул по груди, эссаха вымученно забилась и заискрила в темноте, ослепляя.

Я сделала ещё шаг в сторону и больше не смогла двигаться, сдавленная со всех сторон холодной ловушкой.

– Зря ты пришла, мне уже не помочь…

– Мэй! – заорал кто‑то над ухом, и я очнулась, вскинулась на кресле и вцепилась Эри в горло. Рыжая захрипела, ударила меня блоком, и мы разлетелись в разные стороны лаборатории.

– Что ты видела? – тяжело привстав на локтях, прошептала Эрика.

– Какой‑то коридор, он пытался меня убить… И я слышала голос пары… – Я прислонилась спиной к стене, увернулась от падающих остатков полки, которую разломала. – Эри, мы не успели.

– Он не в себе, не слушай его. – Рыжая поднялась на ноги, отряхнула от пыли юбку, поправила кудри, что выбились из плетения, и осмотрелась. – Поможешь прибрать? Здесь метла и совок уже не помогут. Твоя магия ведь вернулась?

Пока я убирала и чинила бытовыми заклинаниями сломанные предметы и разбитые колбы, Эри что‑то записывала в свой талмуд. Она уже исписала его почти до конца, скрупулёзно отмечая все выводы и результаты, включая негативные. Я никогда не задумывалась, а не натворим ли мы что‑то смертельно опасное этими экспериментами, просто прислушивалась к подруге и верила ей на слово. Может, зря?

Провела ладонью над разрушенной полкой и в который раз прошептала:

– Реституо…

Осколки и щепки взмыли вверх, закружились в хаотичном танце и сложились в точную копию прежней полки. Я бы сказала, даже лучше. Некоторые баночки с магическими зельями, что лопнули от удара моей спины, не получилось восстановить – их я отправила в переполненную мусорную корзину.

– Кажется, всё.

Эри захлопнула толстую тетрадь и посмотрела мне в глаза.

– Не знаю как, но мне нужен волос ректора и его личная вещь, желательно то, что он носит с собой. Принеси всё это и лучше сегодня, а я найду Эвера – заодно проверим и его.

– Только будь осторожна с парнем, он неадекватен.

Мы вынырнули из лаборатории и разошлись по разным коридорам. Я уверенно зашагала в сторону ректорских покоев, а Эри побежала к Омару.

В покоях ректора не было. Я не знала – почувствовала. Когда ты связан с кем‑то, пусть даже странно и неправильно – ведь обет, который сняла с меня Дейра, будто оставался и очень плавно перекатывался в крови, – ты просто не можешь быть равнодушным. Это такая щекотка, от которой не избавиться, не скрыться. Она глубокая, но приятная, как томная боль.

Последний раз я была в покоях ректора, когда он вернулся с войны, когда пал обет, а Дейра погибла.

Дверь оказалась заперта, но моей силы хватило, чтобы пробить блок‑защиту на замке и юркнуть в сумрачное помещение.

Я не боялась. Даже если Нариэн вернётся и отругает меня за проникновение в его покои, хуже уже не станет. Да и не вернётся он. Скорее всего, уехал на колеснице в ближайшую таверну, чтобы залить свою ревность чем‑то покрепче вина. Так ведь делают мужчины, когда им плохо? А там всегда доступные женщины, которые с радостью облегчат твоё горе. Я не буду ревновать без причин, да и не имею права.

Чтобы не включать лампы и не привлекать внимание, я щёлкнула пальцами и призвала слабый огонёк. Этому меня ещё бабушка научила. Говорила, чтобы я не стыдилась бытовых заклинаний – они в жизни пригодятся. Вот – пригодилось.

В гостиной пахло по‑особенному. Его вещами, сладко‑терпкой кожей, хлопком и немного дымом. Меня скрутило пронзающей молнией от шейного позвонка до пят, но я вздёрнула подбородок и упрямо пошла к двери, ведущей в кабинет. Нужно найти всё поскорее и уйти отсюда.

В кабинете было идеально убрано, пахло хвоей и свежестью – наверное, ректор вызывал бытовика. Лёгкие остатки магии всё ещё кружили в воздухе, подсвечивая мои руки синими искрами. Чтобы не терять времени, я направилась в комнату.

На этой кровати он обнимал меня и ласкал, целовал до потери пульса, а я… предала. С другим. Как же это невыносимо тяжело принять! Почему я тогда не проснулась?!

Перерыла постель в поисках волоса – ни одного, открыла тяжёлый дубовый шкаф и долго гладила белоснежные рубашки, что обнимали любимые плечи. Они всё ещё хранят его тепло и мужественный запах. Но снова промашка – волос не нашлось.

Я опустилась на колени, смяв юбку, и заглянула под кровать. Пламя на пальце заплясало и погасло. Здесь тоже ничего.

Было ощущение, что ректор нарочно щепетильно подошёл к вопросу чистоты и гигиены – на полу ни крошки мусора, ни пылинки. Кристально, я бы сказала, идеально убрано.

Я села на попу, поджала к себе колени, уткнулась в них подбородком и задумалась.

Душ и купальня! Точно.

Ринулась туда, спотыкаясь и путаясь в длинной юбке, нащупывая в полутьме стену. Спустившись по ступенькам в ладони мерцающей бирюзовой воды, я тут же сбежала от воспоминаний – не могу, не хочу больше о нём думать и осознавать, что потеряла. Судорожно вздыхая, прошла вдоль стены, зажгла новый огонёк и, остановившись возле большого зеркала, стыдливо заглянула в свои стеклянные от слёз глаза, в которых отражалось отчаяние и пляшущий магический свет. Дура я… разбила мечту своими же руками.

На щётке, что лежала на краю рукомойника, нашла то, что искала, – длинную тёмно‑рдяную нить волос. Прицепив огонёк на стену, чтобы не мешал, достала из кармана мешочек и аккуратно спрятала найденную драгоценность.