– Ещё какой. Мишка же появился, чем не особый случай, – сказал я, хотя мог просто надавить «шефством». Но по опыту, это был плохой способ. Нужно было находиться на той гране, когда ты и шеф и приятель.

«И желательно, не спать с работниками кухни…» – тут же пролетела мысль.

Дурк отправился за бутылкой, а я продолжил объяснение:

– В изначальном рецепте мы всё для теста заваривали на водяной бане и потом добавляли соду, – подвинул я к себе лист с рецептом и выстроенной технологией приготовления, – Но теперь мы немного иначе поступим с яйцами. Белки и желтки разделим. Желтки с частью сахара взобьём…

– До пены? – спросила Мика. Я кивнул, и она продолжила: – А белки взобьём без сахара, со щепоткой соли.

– До мягких пиков, – кивнул я одобрительно. Она схватывала на лету, – Значит, бисквит ты готовить умеешь, я так понимаю.

– Да, – приободрилась она, – В белке не должно быть ни желтка, ни капли воды, иначе не получится. Затем взбиваем до твёрдых пиков, постепенно добавляя сахар.

– Затем мёд и масло растопим на водяной бане до однородности. Дадим немного остыть, чтоб желток не сварился. Но ты это и так знаешь, заварной крем у тебя получился великолепный в эклерах, – похвалил я, она тут же смутилась, но не краснела. Похвалу тоже нужно уметь принимать.

– А ром?

– А ром как раз после желтков, – я задумался, – Где‑то три столовой ложки на триста граммов муки. Как только соединим, можно добавлять во взбитые белки. Главное плавно, снизу‑вверх перемешивать, чтобы не осела.

Тут подошёл Дурк и поставил бутылку на стол.

– Почему белки? – спросил он, ставя ударения на первый слог.

– А? – не поняла Мика, а я едва сдерживал смех.

– Вы часто говорите о белках… – сказал он напоследок и продолжил заниматься бочками.

– Ну, думаю дальше ты уже и сама справишься, – сказал я. Уже ощущал, как Лариэль во мне дыру прожигает.

– Спасибо, – улыбнулась Мика.

А я вернулся за стол к эльфийке.

– Так, давай орешки на сковороду, и обжариваем, только следи за ними. Должны стать золотистыми, но не чёрными.

– Поняла, – кивнула она.

– А листья будем хранить в небольших ящиках, в кладовой их достаточно. Если уложить их на влажную ткань и сверху прикрыть так же, долго будут оставаться свежими. Главное полностью не закрывать, чтоб воздуха было достаточно, – указал я на зелень. И взял в руки тархун и тимьян, – А вот и травы. Тимьяном вообще мало что испортишь, а тархун добавит ещё больше свежести, – пояснил я, показывая, как обрывать листочки с маленьких веточек.

– А горчица? Это разве не зелень? Я не нашла листьев… – проговорила она, высыпая орешки на сковороду.

– Нет, в данном случае горчица будет в другом виде, – я подвинул травы к эльфийке, – Пока обрывай, но и про кедрешки не забывай, а я в кладовую.

Мне очень повезло, что Дурк нашёл на рынке горчичный порошок. В моём мире он появился многими веками позже того времени, которым отличается здешнее окружение. Естественно, горчицей пользовались многие века, но в виде порошка она появилась всего за два века до моего времени. Очень поздно, если так подумать. Молоть семена вручную – невероятно сложное дело. Да и качество такое себе, масла будут комковаться, пробовал. Горчичный же порошок – совсем другое дело.

«Но я не удивлён, что так произошло. Если я попал в этот мир, значит могли попасть и многие другие. И использовать свои знания и навыки очень выгодно и логично, – раздумывал я, доставая небольшой мешочек с порошком, – Главное, чтоб мою трюфельную авантюру не захапали…»

Вернувшись, я поставил миску, достал венчик. Лариэль очень ловко и быстро управилась с травами и сейчас увлечённо следила за орешками, не забывая их перемешивать.

И тут я услышал вой. Волчий вой с улицы. Лариэль вздрогнула, сделала шаг назад.

– Эй, – позвал я её, – Не волнуйся, я не дам никого из вас в обиду, – пообещал я.

– Я постараюсь, – сказала она, словно кто‑то другой создал тот огненный ад, отправил в воздух толпу бандитов и повалил двух огров.

– Теперь время соуса, – сказал я, – Но для начала сделаем горчицу.

Я взял луковицу и быстро нарезал мелким кубиком, то же проделал с зубчиком чеснока.

– Дурк! – позвал вновь я.

– А? – уже с подозрением отозвался он.

– Принеси вина, одного бокала будет достаточно.

– Угу.

А я тем временем добавил немного топлёного масла в кастрюльку и начал обжаривать лук и чеснок.

– По классике, в дижонской горчице используется сырой лук и чеснок. Но я считаю преступлением не раскрыть их сладость. Надеюсь, французы меня простят, – рассказывал я Лариэль, а позади оказался бокал с вином, и орк поразительно быстро исчез, чтоб ненароком я опять не влез в его запасы, – Теперь добавим вино, доведём до кипения и дальше будем уваривать. Где‑то на четверть.

Лариэль с умным видом впитывала каждое моё слово.

– Хрю! – услышал я позади.

Обернулся, а в кухню входит уважаемый дон Фунтик, с таким видом, будто это он тут шеф. А за ним Мишка.

– Я всё! – бросил мальчишка.

Вот, другое дело. Теперь он был похож на обычного мальчишку, пусть и худого, да и с медвежьими ушами. Подстричь, откормить и приодеть – сойдёт за вполне приличного мальчишку, лицо миловидное, в будущем от девок отбоя не будет.

– Последи за вином, – указал я Лариэль, – Пойду Мишку переодену.

Я отправился с мальцом наверх, к себе в комнату. Там зарылся в чемоданы, даже подумал, что надо бы уже их распаковать. А над ухом всё бурчал Призрак, за такое отношение с его дорогими блузами, камзолами и прочей лабудой. Сам я к одежде был абсолютно равнодушен. Умение готовить и так прекрасный путь к сердцу любой женщины. Да и чего лукавить, к сердцу мужика тоже.

– Ну вроде пойдёт, – посмотрел я на парнишку в длинной рубашке, подвязанной кожаным ремнём. Рукава закатали, и вполне себе, – Так, снимай лапти, найдём тебе обувь получше, – сказал я.

– И обувь есть? – удивился он.

– У меня нет, конечно, подходящей, а вот у гоблинов вполне может быть. У полуросликов нога‑то огромная, а у зелёных малюсенькая.

Мы отправились вниз, я посадил Мишку на шею, чтоб ноги не пачкал. Когда выходили на улицу, он спросил.

– А почему вы так заботитесь обо мне? Выкупили, одели… – я почувствовал, как он тихо заплакал.

– Потому что в тот момент я мог это сделать. Вот и всё, – ответил я, не пытаясь успокоить его, – Ты не должен считать это чем‑то особенным. Но если захочешь отплатить, просто когда‑нибудь сделай подобное для какого‑нибудь другого ребёнка. Ты не сможешь помочь всем, но если хоть одному – этого уже будет достаточно. Может тогда, через многие годы, мир станет лучше.

Он сказал только:

– Спасибо.

И я отправился к гоблинам. Те торговались так рьяно, будто я у них душу покупал, а не лишнюю пару тапочек из дерева. Договорились на серебряный, что было в разы дороже, чем должно было быть. Но как уж получилось.

– А потом в городе купим тебе сапоги или ботинки, – сказал я, возвращаясь с Мишкой в таверну.

– Угум, – согласился он.

На кухне я быстро нашёл ему занятие. Пока салат готовим, почистит шампиньоны. А там и накормлю.

– Смотри, эти грибы называются шампиньоны, – показывал я на деревянный ящик с беленькими молодыми грибочками, – Надо их почистить.

– Почистить? – возникла рядом Лариэль, – Кедрешки готовы. И вино выпарилось, как ты говорил.

– Хорошо, сейчас подойду.

– А разве их мыть не надо? – спросила она, глядя на грибы. Их шляпки были немного грязноватыми, со следами земли и грибницы.

– Мыть шампиньоны – один из смертных грехов повара, – усмехнулся я, – Они как губка… эээ… в смысле воду очень хорошо впитывают. Мы их, когда жарить будем, они эту воду отдадут и будут уже вариться, да и вкуса много потеряем. Но и с землёй мы их конечно есть не будем.

Я достал из скрутки небольшой ножик и показал:

– Вот так, захватываем край шляпки и снимаем кожицу, – я прижал лезвие большим пальцем, медленно потянул на себя и тонкая светлая кожица, что покрывала шляпку, последовала вслед за пальцем до центра шляпки, – И так по кругу всю шляпку, ножку подрезаем если надо, а кусочки грибницы убрать легко.