– Хм, попробуем, – сказал я, оценив аромат, хотя готовился к худшему.

Сделал первый глоток. На языке напиток был обманчиво мягким. Яблочная кислинка и лёгкая сладость сидра первыми обняли вкус, но тут же их оттолкнула мощная, бархатная сила рома. Она не обжигала, а глубоко и надолго согревала изнутри, оставляя за собой долгое, пряное послевкусие.

– Есть тут что‑то ещё…

И думалось мне, это тот самый неизвестный мне ингредиент – пыльца сонной бабочки. Её нельзя было распознать ни по вкусу, ни по запаху. Она проявила себя иначе: по телу разлилась тяжёлая, приятная истома, будто на плечи мягко опустилось тёплое одеяло. Мысли замедлились, стали вязкими и плавными, как дым от потухшей свечи. Суета дня отпустила, и мир вокруг стал мягким, нерезким и бесконечно далёким. А может это лишь алкогольный флёр, у него эффект похожий.

Активация эффекта блюда: Сонный грог 

Описание: «Спокойный сон»: эффективность восстановления повышена на 40% на время сна.  

Дополнительный эффект: «Крепкий сон»: сон нельзя прервать до полного энергетического и физического восстановления. 

– Ну, не напиток богов. На любителя, но я бы не отказался провести зимний вечерок под подобное, – рассудил я, – а эффект хороший, и в то же время – даже опасный. Крепкий сон, значит, а если кто‑то нападёт? Надо быть осторожнее, – внутри немного похолодело.

При всех плюсах эффектов бывает и такое. Как обоюдно острый меч. И ведь подобное встречается нередко, даже мои навыки требуют что‑то взамен. Пусть не все, что радует.

– Ха‑аа! – выдохнул Телан и с ударом поставил свою кружку. Он уже успел уплести половину паштета, намазанного на гренки, и довольно лыбился. – Как думаешь, уже можно спуститься за добавкой?

– Я думаю, что не стоило всё выпивать одним залпом, – укоризненно сказал я. – Денег не дам.

– Нет, ну я же не совсем бродяга, – оправдался он, вставая и подтягивая штаны. – Не вернусь через пять минут, отправь за мной кабана.

– Хрю? – вопросительно издал Фунтик.

– Только не дракона, а то он в драке меня бил чаще, чем противников!

– Хрю‑хрю! – с готовностью подтвердил кабанчик.

– П‑щ‑щ… – равнодушно прошипел Гром.

– Ладно, удачи, – улыбнулся я. – Тогда и мне возьми.

– Замётано!

А для меня пришло время паштета. Гренка лежала передо мной на тарелке – тёмная, ржаная, щедро посыпанная крупной солью и тмином. На ней горкой нанесён тот самый паштет, и его вид сразу выдавал немного иные ассоциации, но это уже сугубо профессиональная деформация. Он не был идеально гладким, а скорее как тот, что я когда‑то учился готовить для Говядины Веллингтон в Лондоне. Более рыхлый, живей, словно рийет, и в его неровной текстуре угадывались обещания самых разных ощущений.

– Хотя рийет тоже неверно, всё же там скорее про консервацию. Хотя русской кулинарной традиции это поближе. Вообще, больше всего подойдёт – спред. Всё же это тоже про намазывать. А уж если совсем углубиться, то – икра, грибная икра, да.

– А‑аа‑ах… – зевнул Фунтик.

– Да, вот о чём говорила хозяйка, прося оставлять поварские комментарии при себе…

Я откусил. Первым делом хрустнула обожжённая корочка гренки, и тут же её пронзила прохладная, маслянистая нежность паштета. И понеслось… Глубокий вкус лесных грибов, где белый король задавал тон, а остальные – подпевали ему сложным хором. Но это была не просто грибная мощь. Сквозь неё пробивался тонкий сельдерей, луковый конфит и травы, делая вкус объёмным и свежим.

– Вкусно, – кивнул я, до того, как ощутил финальный штрих – светящиеся лепестки люминосвета, использовавшиеся тут в качестве украшения.

Их лёгкая, почти лимонная кислинка вскрыла всю эту земляную сытность, как луч света вскрывает пылинки в тёмной комнате. Та деталь, что превращает блюдо в искусство.

– А ведь это готовил весьма нетривиальный повар. Он будто подражал, как бы, кухне таверны. В то время, когда тут явно ресторанная база, – и эта мысль так и продолжала крутиться в голове, даже когда я подвинул к себе основное блюдо.

Активация эффекта блюда: Грибной паштет с люминосветом 

Описание: «Люминосвет»: тело светится тусклым зелёным свечением на два часа 

И прямо на моих глазах кожа постепенно начинала светиться. Мягкий свет тут же заинтересовал Грома, тот приземлился на стол, едва не перевернув миску с похлёбкой. Начал сначала разглядывать кожу, а затем и обнюхивать.

– Так, Гром, – серьезно сказал я. Он посмотрел внимательно. – По столам лазать нельзя. Давай на плечо, – хлопнул я по плечу.

Дракончик понимающе вспорхнул и уселся на плече.

– Молодец, – похвалил я.

И наконец, пришло время похлёбки. Пар от глиняной миски тянулся густой и душистой струйкой, пахнущей морем и в то же время – речным берегом. Я зачерпнул деревянной ложкой густую, почти как рагу, массу. Бульон был мутноватым, наваристым, явно загущенным мукой, и в нём плавали ломтики картофеля, кусочки рыбы и тёмные ленты водорослей.

Первым на язык попался карп. Его мясо было плотным, волокнистым, требовало небольшого усилия. Вкус – простой, ясный, рыбный, без изысков. Напор и целеустремлённость. Основа, которая несла на себе всю тяжесть бульона, как несущая стена. Прямое движение вперёд. И следом ощутил слегка йодистый, солоноватый и плотный вкус водорослей. Они придавали то самое ощущение моря – лёгкое, беззаботное, но таящее в себе невероятную глубину.

– Неплохо, очень неплохо…

Потом ложка наткнулась на что‑то нежное, почти рассыпающееся. Рак. Его белое мясо таяло во рту, отдавая сладковатым, чуть кремовым оттенком. Оно не противостояло бульону, а мягко в него вписывалось, обволакивая и смягчая напористость карпа. Гибкость и безопасность. Умение отступить, чтобы сохранить суть.

– А это что такое? – спросил я, об этом ингредиенте хозяйка не говорила.

Между картофелем скользнул кусочек, чья текстура была совсем иной – упругая, эластичная, почти резиновая, но при этом нежная и не имеющая резкого рыбного запаха. Скат. Его вкус был глубже и тоньше, почти грибным, с лёгким металлическим привкусом глубины. Он не боролся, не подстраивался – он был стратегией. Он парил над всем этим вкусовым полем боя, придавая ему объём и скрытую сложность.

Я откинулся на спинку стула. Это была не просто еда. Это была философия в миске, где водоросли были той самой средой, морем, в котором только и могли существовать столь разные, но неразделимые сущности. Прямолинейная сила, гибкая адаптация и скрытая глубина. Рецепт не просто сытного ужина, а целого мировоззрения.

– Это точно готовил весьма непростой повар, – покачал я головой. – Одно дело готовить еду, а другое – вкладывать смыслы и идеи. Совершенно иной уровень. Плов и паэлья, утка по‑пекински, маца – несущие культурные, идейные смыслы и замыслы, – и тут я ощущал какую‑то традицию, баланс значений и смыслов. Но в то же время видел нечто ещё большее, доступное гениям кулинарии: «Устрица и её волна» Пассара, «Лес» Редзепи, «Поляна» Мухина. Сюда вдохнули не только традиции, но и свет высокой кулинарии. – Ха… ха‑ха‑ха! – рассмеялся я. – Высокая кухня в придорожном гостевом доме. Невероятно!

И тут я совершенно чётко осознал – я должен познакомиться с ним. С тем, кто сотворил это!

Я подорвался со стула в тот же момент, когда Телан вошёл в комнату, а перед мной запело сообщение системы.

– Костя, гляди как свечусь! – первое, что сказал Телан увидев меня, – О, ты куда? Я добавки принёс! – он стоял с четырьмя деревянными кружками с грогом.

– Скоро вернусь, – бросил я, проходя мимо.

– Хрю? – напомнил о себе Фунтик.

– Нет, останься, охраняй Телана, – сказал я, выйдя в коридор.

Всё же в таверне все уже должны были либо утихомириться после опустошения кошельков, либо накидаться до состояния недрачливоспособности. Да и Гром со мной. И я, спускаясь по лестнице в зал, просмотрел сообщения:

Активация эффекта блюда: Похлёбка Серены