Например, маркиза дю Трамбле запомнила моё платье, и по её повелению со мной связались. Что ж, я сходила порталом в столицу вместе с Амедео, и представила своего мастера маркизе, правда, сразу сказала — моя находка, нужна мне самой, но — я готова делиться. Я живу в Массилии, вы в столице, вероятность появиться на одном балу в сходных платьях у нас минимальна, да и Амедео не тот человек, кто будет халтурить и шить одну и ту же модель для двух клиенток. В общем, мы договорились, хоть маркиза и желала заполучить Амедео в личное пользование. Я раскрыла ей секрет голографических изображений на ткани — то есть призналась, что это мои артефакторские упражнения, и я готова иногда делать что-то подобное и для неё — чисто из уважения. И никому более, да.

В общем, теперь Амедео время от времени шил ещё и на маркизу дю Трамбле, порталы нам всем в помощь. Он взял на работу ещё нескольких швей, но кроил сам и примерки проводил сам. Тем более, его младшая сестра Лизон вышла замуж и уехала в город Верлен — куда-то к северо-востоку от Массилии, в предгорья. Муж её торговал тканями, она же уже в свои семнадцать отлично шила — уроки брата не прошли даром. И очень быстро развернулась на новом месте. Я подумывала — не организовать ли некую общую систему — ну там Амедео, Лизон, кто-то ещё, кто впишется. Следить за качеством и обмениваться клиентами, если нужно. Пока я о том только думала, потому что других забот хватало.

Ещё из профессионального, но другого — я продолжила своё ток-шоу. Граф Ренар рассказывал добрым жителям Массилии о магах, магии и магическом образовании. Господин Гиацинт — о тайнах предыдущих царствований, этакий вечер исторических анекдотов у нас получился. Граф Сегюр — о сложностях управления большой провинцией. Господин Брассье — о том, как обеспечивать город продовольствием, какие есть в этом сложности и подводные камни. Бернард ле Лю — о Старших и о том, как устроен мир. Пару раз я даже провела такие вечера в столице — потому что некоторые очень уж хотели поприсутствовать. И когда мы с господином Гиацинтом делали вторую серию как раз для жителей Паризии, мы не подозревали, что к нам заглянут инкогнито король с маркизой дю Трамбле. Маркиза потом говорила, что и подумать не могла о таком развлечении, а, наверное, нужно было.

Если нужно — никто ж не мешает сделать, правда? Тем более, что у меня… те самые другие заботы.

После свадьбы мы вернули всех детей в дом на Морской, а сами отправились на пару недель в замок Гвискар. И всё это время не видели и не слышали никого, только друг друга. Слушали и слышали, делились мечтами, дышали одним воздухом и не отрывались друг от друга. Невероятное время, невероятные мы. И совершенно неудивительно, что в Массилию я вернулась уже беременной.

Скажу честно: я боялась, как не знаю кто. Потому что и мой личный опыт, и опыт Викторьенн не могли помочь мне никак. Но господин Валеран успокаивал, что всё в порядке, я здорова и сложностей быть не должно. Да и ждала я одного ребёнка, а не двойню, как опасалась.

Очень к месту оказался портал — потому что беременным нечего делать в тенях, а вдруг ожидаемый ребёнок не некромант? Что ж, в январе узнаем, кто там. А пока — я здорова, со мной всё хорошо, и я отлично могу справляться со своими повседневными делами.

Летом в столичную Академию отправились Раймон и Камилла. Приняли обоих, и хвалили за отличную подготовку. Шарло собирался последовать за ними год спустя, а старший из братьев Лаказ — ещё через год. И дальше остальные, куда ж теперь деваться.

Рауль де Гвискар появился на свет через две недели после Рождества. И оказался самым типичным некромантом, одарённым силой прямо с рождения. Что ж, теперь я знаю, как это бывает. Новому Гвискару радовался весь наш большой дом, а когда я краем уха услышала бурчание среди замковых слуг — мол, нарожают теперь, а что бедняжечке господину Луи достанется? То посмеялась и сказала, что у меня столько разной собственности, что хватит всем детям, сколько бы их ещё ни родилось.

Кстати, Тереза родила сына незадолго до Рождества, о чём нас известил господин Огюст при помощи Анатоля де Риньи. Я поговорила с ним, поговорила с Терезой — она выглядела совершенно умиротворённой и полностью поглощённой сыном. И отправила всем им подарки — и ей, и младенцу, и её супругу, с которым они, как мне показалось, вполне подружились.

И после того, как я немного пришла в себя и освоилась с ролью мамы юного некроманта, настало время ещё для одного большого дела.

Я давно уже придумала, какую подлянку можно устроить для мужа Агнесс. После нашего с ней знакомства она не приезжала во Франкию месяцев восемь, наверное, и появилась незадолго до Рождества, когда я уже пребывала на последнем месяце беременности. Идею я предложила, сказала ей — подумать, согласна она или нет, и если да — то к весне попробуем. Она изумилась, как она сказала, моему коварству, взяла время подумать… а позже, когда поздравляла нас с Эмилем с рождением сына, сказала, что согласна.

Для осуществления замысла мне понадобилась помощь маркиза де Риньи. Тот был крёстным нашего сына, и не отказался прибыть в гости обсудить — что там я снова придумала. Выслушал меня, посмеялся и одобрил. Сказал — правильно, так и нужно. И мы приступили.

Была взята деревянная шкатулка — в этой шкатулке Агнесс хранила письма. Она, конечно же, запирала ту шкатулку и ключом, и магией, но её регулярно взламывали и читали её письма — если не сам супруг, то его родичи-маги. Шкатулку нам доставили непрямыми путями, и мы закляли её хорошенько — то есть закляли де Риньи и Эмиль, представляете, да, три некроманта? А я, как артефактор, привязала то заклятье к шкатулке и её содержимому. Всё просто — кто не будет читать чужие письма, тот и выживет. А кто будет — тот сам виноват. Дальше следовало исключить Агнесс из заклятья, и я это сделала в её приезд к кузену. Вручили ей шкатулку и настоятельно рекомендовали вести все важные переговоры не почтой, а магической связью.

Дальше оставалось только ждать, и мы дождались. О смертях придворных Вильгельма Дармштейнского не сообщалось, потому что мелкие сошки, Агнесс рассказала по зеркалу с большой осторожностью. Оба не были некромантами, но очень любили показать свою власть над Агнесс. И показали, только немного не то.

Принц Дармштейнский последовал за ними довольно скоро. И поскольку придворного некроманта у него не было, то до сути заклятья никто не докопался. На трон взошёл старший сын Агнесс, и жить ей дальше стало значительно проще.

А после… после несколько лет всё было хорошо.

Наши старшие дети учились. В срок отправились в Академию и Шарло, и Пьер, и Поль, и Луи с Луиз, а потом и Алоизий. К Раулю прибавились ещё Робер и Антуанетта, первый родился некромантом, его крёстным тоже стал господин маркиз, а вторая — универсалом, её крестил господин граф. И жили бы мы поживали и дальше, но в один прекрасный день равновесие сил было-таки нарушено.

Скончался старый уже господин Брассье, дело взял в руки его сын, и взял с нахрапом и напором. Попытался перекупить некоторых поставщиков у Курби, подкатил с предложением о продаже части дела ко мне. Я, понятное дело, отказала, но он оказался упорным. И не опасался враждовать с магами.

Он, конечно, не признался, а допросить скотину как следует не вышло. Но донос королю о том, что опальный граф Ренар преподаёт магические науки молодёжи в славном городе Массилии под крылышком у виконта Гвискара и его супруги, взбесил того короля неимоверно. И король не стал присылать для разбирательства Саважа или Вьевилля, с теми бы мы договорились, и говорить с нами тоже не стал. Эмиль в одночасье попал в опалу и лишился должности, а господин граф был арестован.

Я подняла на ноги всех — и помянутых Саважа с Вьевиллем, и принца Анри, и принцессу Агнесс… меня не послушали. Более того, мне намекнули, что раз я не захотела уступить своего превосходного портного маркизе дю Трамбле в личное пользование, то мне придётся уступить в чём-то ином. О нет, сама я с маркизой не разговаривала, не удалось. Но донесли.