— Я думаю, должны. Господин виконт могуч, и у него такие друзья, которые смогут попасть хоть куда. Что герцог Саваж, что господа де Риньи. А вот этот весь хлам надо показать нашему господину графу, он непременно разберётся, что тут творили и что хотели получить.

Про господина графа я тоже успела подумать — что он бы нашёл тут, чем заняться. Но кажется, мы говорили слишком громко.

— Никаких графов! И герцогов, и магов! Я не позволю, не пущу! — завопил господин Руссо. — Им не место здесь, в этом храме науки! Ни один маг не осквернит мои выкладки своим грязным прикосновением!

— Я уже осквернила, а я маг, — пожимаю плечами. — Конечно, я тот ещё противоестественный маг, но получилось же?

— Любой маг противоестественный! Любая магия противна законам природы!

— Кто-то плохо учил про законы природы, — пожимаю плечами. — Думаю, даже в столичном университете объяснят, век просвещения, как-никак. А уж в магической академии — тем более. Послушайте графа Ренара, если теперь уже доведётся, конечно, он расскажет вам про магические силы и их место в мире. То есть рассказал бы, в тюремной камере вам, полагаю, никто ни о чём не расскажет.

— Граф Ренар — богопротивный еретик! — сообщил господин Руссо. — А новое оборудование — дело наживное. Я… я переживу. Мне не впервой начинать всё сначала. Начну ещё раз. И два мага — это ж прямо замечательно! Я начну снова… с двумя магами.

Мне на мгновение показалось, что он заговаривается, так лихорадочно блестели его светлые, будто выцветшие глаза. Миг — и он подходит, берёт со стола кинжал странного черного цвета и хватает меня за руку.

Я уверена, что мне ничего не будет, и поэтому позорно пропускаю удар, даже не удар — царапину, он просто проводит тем кинжалом по тыльной стороне моей ладони. И оттуда неожиданно мощно хлещет кровь, и это так больно, что я теряю сознание и не вижу продолжения этой, несомненно, захватывающей сцены.

…Я прихожу в себя… где-то.

Что за чертовщина вокруг? Совершенно непонятное место.

— Госпожа Виктория, вы очень, очень неосторожны, — говорит мне кто-то, я даже не сразу понимаю, кто это.

А потом приглядываюсь — да я же видела его, когда-то давно. Мужчина, моих лет, на голове звериные уши.

— Вы вообще кто? Я помню, что вы вроде отвечаете за то, что я получила шанс на все здешние приключения, но в реале я вас так и не встретила до сих пор. Почему? — спрашиваю строго.

— Потому что меня нет в, как вы изволите говорить, реале. К сожалению. А вы — есть. Вы — моя надежда. Ваши уникальные, невероятные возможности. Я надеялся, что вы доберётесь до этого мерзкого человечишки раньше, у вас была возможность. Но вы всё повернули по-своему, и теперь уже многого не вернуть. Вредоносные знания разошлись слишком широко, и даже если вы и ваши друзья уничтожите породившего всё, это ничего не изменит. Понимаете, Виктория, это — не ваш мир, он иной, хоть и похож. И если не останется никого из слышащих силы мира — то и мир простоит недолго. Отчего же они там не видят, это же так просто!

— Вы сейчас вообще о ком и о чём? О дураке Руссо? Ну так мы его уже почти поймали.

— «Почти» не считается, бесценная моя Виктория. Что ж, ступайте, ловите. И не подставляйтесь под удар так глупо, я ведь могу и не успеть спасти вас! — смотрит укоризненно, а я всё ещё не понимаю до конца.

— Может, объясните, что происходит? Кто вы и что вы хотите?

— Некогда уже, ступайте.

Он машет рукой, я снова куда-то проваливаюсь… и открываю глаза. И вижу над собой каменный потолок, вроде бы отдалённо знакомый, и слышу голос.

— Слава господу, вы очнулись, госпожа Викторьенн! Ура!

Шарло, это Шарло. А я лежу на той самой лавке, которая защищала нас от осколков разгрома. У меня сильно болит левая рука — точно, её ранил этот гад Руссо.

Шевелюсь, осматриваюсь — точно, разгром. Шарло рядом на лавке. Руссо не видно. А рука моя замотана белой тканью, и правильно.

— Шарло… что происходит? Где этот… этот?

— Он может и учёный, но дурак. Я подошёл, взял книгу потолще и дал ему по голове той книгой, чтоб дурить перестал. А потом ещё и связал. Вон лежит, у стенки, где ничего не нападало. А вам я руку перевязал, а то что-то сильно кровь идёт.

— Чем перевязал-то?

Он отчего-то смущается.

— Да я это… от вашей нижней юбки оторвал две полосы.

— А, ну и правильно сделал, молодец.

Я пытаюсь подняться, но меня как-то нездраво ведёт из стороны в сторону, и приходится лечь обратно на лавку. Сил нет совсем.

— Ты не пытался с кем-нибудь ещё связаться?

— Пытался. Еле-еле достучался до господина герцога Саважа, до маркиза де Риньи и до нашего господина графа. Все теперь знают, что тут и как, и сказали — попытаются к нам попасть.

— Вот и славно. Что ещё?

— Ещё тут есть дверь, но за ней ещё одна такая же комнатка, в ней, правда, маленькая кузня, и есть дырки в потолке для воздуха, но я совсем не смог понять, куда они ведут. И ещё там был человек, я тоже дал ему по голове и связал.

— А ещё двери? — как-то же они сюда попадают?

— Наверное, как-то попадают, если не через ту воронку, — пожал Шарло плечами. — Но я поискал и больше дверей не нашёл. Еды тут нет, ни крошки никаких припасов. Воды тоже, и, ну, отхожего ведра нет. Значит, дверь должна быть.

Логика железная — если нет отхожего ведра, значит, дверь есть. Значит, или найдём, или кто-то снаружи эту дверь откроет. Или к нам пробьётся команда спасателей.

— Ой, госпожа Викторьенн, а кровь-то не останавливается, — Шарло смотрит на меня, и весь такой белый-белый.

Я пытаюсь взглянуть туда, куда он смотрит, не меняя положения тела, это удаётся, но с трудом, и вижу, что повязка на моей левой кисти вся пропиталась кровью, и по уму, её бы сменить.

— Ну оторви ещё пару оборок, что ли, и надо перевязать. Сможешь? В обморок не упадёшь?

— Не должен, но чего оно не останавливается, а?

— Да я бы знала, но вот увы, не знаю.

Дальше бедняга Шарло лишает мою нижнюю юбку ещё пары оборок, неуклюже снимает повязку, и мы видим — порез небольшой, длиной сантиметра три всего, и кровь из него сочится медленно, но верно.

— Придавить место пореза, что-то вроде подушечки сделать. Рви ещё одну оборку, — командую я.

Он приподнимает юбку, чтобы добраться до той оборки, при том пальцы-т о в крови, так что и платье моё будет потом выглядеть соответственно. Ну и к чёрту. Главное сейчас выжить. После всего, что уже было, очень глупо отдать концы от потери крови. И я надеюсь, мы не занесём в рану ничего лишнего.

И в этот прекрасный момент откуда-то из-за моей головы раздаётся треск и там определённо открывается дверь. И кто-то заходит к нам — и даже много кто, если судить по шагам и невнятным возгласам.

— Что здесь происходит? — смутно знакомый голос срывается едва ли не на визг. — Что это за непотребство? Что этот мальчишка делает с женщиной? И как эта женщина вообще здесь оказалась, это же дочь де Сен-Мишеля!

— Спокойно, Фрейсине, — командует невидимый мне герцог Саваж, и я выдыхаю.

Этот разберётся. Тем временем мой Шарло, как был — с куском ткани в руках, вытягивается и докладывает:

— Господин герцог, госпожа Викторьенн жива, но ей срочно нужна помощь целителя! Господин Руссо тоже жив, но в себя пока не пришёл. Ещё есть связанный человек вон там, за дверью, не знаю, очнулся ли он.

— А кто разнёс тут всё? — интересуется Саваж.

— Так госпожа Викторьенн, больше бы никто не сумел, — гордо сообщает парень.

— Так, что тут?

— Мелкая рана, но кровь никак не остановить, видите, да?

— Сейчас справимся. Викторьенн, слышите меня?

— Да, господин герцог. И очень рада вашему появлению. Но я не могу встать, совсем не могу.

— Разберёмся.

— Нужно придавить место пореза.

— Да уж сладим теперь.

И впрямь он довольно умело формирует подушечку и туго бинтует мою кисть с помощью Шарло. Тем временем Фрейсине — а его-то кой чёрт сюда занёс? — ходит и издаёт невнятные восклицания, пока не изрекает: