— Но девицы обычно нигде не служат. Тем более, девицы из знатных семей, которых обеспечивают отцы и мужья.

— Ладно, ближе к делу будет видно. А что с её замужеством? Ты уже нашёл ей подходящего жениха?

— Их достаточно, на самом деле. Я хочу дать Луиз возможность выбора, поэтому не договорился пока о помолвке ни с каким некромантским семейством.

— Ну хоть так, — рассмеялась я. — Нет, я не думаю, что ты тиран, но мне приятно видеть, что ты принимаешь своих детей, как отдельных людей.

— Это хорошо? — усмехнулся он. — Мне говорят, что я даю им слишком много воли.

— Не заметила. Ты вполне требуешь от них исполнения правил. И от Раймона с Алоизием.

— И ты считаешь, это правильно?

— Конечно. Нет, ты не думай, я вовсе не на своём опыте такая умная. У меня раньше не было детей.

— Но ты ведь хочешь, чтобы здесь они были?

— Конечно, хочу, — улыбаюсь ему. — Но… договоримся, в общем.

— Скажи, ты обо всём всегда договариваешься? Или это от того, что ты много занимаешься делами и тебе приходится договариваться с поставщиками, работниками и конкурентами?

Ой, точно, ещё же конкуренты. Нужно подумать, как дать в лоб Брассье за то, что помогал меня убивать. Если бы меня убили — ну увы, а так — не прокатило, пускай отвечает, сам говорил — до весны, а весна скоро, но ещё не сейчас.

— Я вообще полагаю, что договариваться — это хорошо и правильно. А в семье нужно говорить, что тебе нужно, что тебе хочется и где у тебя болит. Не молча приходить и желать, и не требовать в процессе ссоры, а говорить по-человечьи, словами. Правда, работает не всегда, — вспомнила я бесславный конец своей предыдущей семейной жизни. — Но если работает, то получается хорошо. Можно жить и радоваться.

— Я очень хочу жить с тобой и радоваться, — он поцеловал меня за ухом. — Правда, мне придётся бывать при дворе — не просто так, но по зову его величества, я думаю, он рано или поздно сменит гнев на милость. Конечно, я представлю тебя ко двору, но тебе ж захочется уехать сюда и присматривать за твоими фермами и рудниками?

— В столицу мне тоже нужно, если что. Я в глаза не видела свой столичный дом и тех людей, которые за ним там смотрят.

— Вот и славно, значит — увидишь. Но у меня тоже есть дом в столице, и я хочу показать его тебе.

— Посмотрю с удовольствием, — мне ж жить в том доме, если я ничего не путаю?

Не думаю, что дом, оставшийся от Гаспара, будет хорош. Но сам факт того, что я могу выбирать, где мне больше понравится жить, грел душу необыкновенно.

Мы отправились в замок Гвискар днём, и это снова был один шаг — долгий, но не слишком. Я держала за руку Жанну, а вторую мою руку не выпускал Эмиль. И вот мы вышли — во внутреннем дворе, я посмотрела и ахнула.

С одной стороны над двухэтажным крылом возвышались горы. С другой — к стене пристроена стеклянная штука вроде оранжереи, и в ней розы, несмотря на ещё пока так и не начавшуюся весну. Правда, здешняя зима — она такая, не очень серьёзная, как по мне, но всё одно — зима же. Розы, сказали, нормальные розы будут в апреле, ещё пару месяцев ждать. А тут — вот они.

— Можно посмотреть? — я отпускаю руку Эмиля и бегу смотреть эти розы.

Вежливо приветствую, видимо, садовника, он с изумлением смотрит — кого это господин Эмиль притащил, что за сумасшедшая. А вот.

Розы посмотрены, коты — у него тут прямо в замке живут коты и везде ходят, так вот коты поглажены, а всем местным Эмиль представил меня как свою невесту и будущую хозяйку. Кто-то смотрел пристально и внимательно, кто-то явно обрадовался — мол, наконец-то. В замке постоянно живут три десятка человек, это ж почти вдвое меньше, чем у меня на Морской улице, при том, что замок Эмиля сильно больше моего дома!

Он рассказал, что когда-то давным-давно его предок переселился сюда с северо-запада, удачно женился на дочери хозяина здешних земель и остался тут. И построил этот замок. А другие братья того предка, а было их как-то нездраво много, больше десяти, просто отправлялись по миру искать счастья, и некоторые даже были королями где-то на далёком Юге. Да, приходили, выкраивали себе королевства своим мечом и правили. Например, той Ниаллой, в которой проживает дядюшка моего Амедео. И соседним островом Устика… я запросила карту, карта была мне выдана, и я смогла установить соответствие между Устикой и Сицилией. В общем, мой мужчина принадлежал к роду весьма могучему, хоть и слегка увядшему, и в этом роду раньше не было никаких некромантов, только универсалы. Но время ушло, универсалы позаканчивались, а некромнаты — вот они, и неплохие, к слову, некроманты.

Мне очень хотелось рассказать что-нибудь из своего прошлого — именно прошлого Вики, а не Викторьенн. Но я опасалась. Если всё пойдёт хорошо, то я ещё это сделаю.

А спальня в замке оказалась весьма удобной. Отличная широкая и мягкая кровать, ванная за стенкой — чтобы далеко не бегать, магическая подача воды из ближней речки и нагрев. Вот, умеют ведь жить и здесь, когда и если хотят!

А может быть, в Ор-Сен-Мишель просто нет рядом такой речки, от которой можно было бы запитать купальню в доме. А в Массилии и вовсе. Но… я не буду думать об этом сейчас, я подумаю потом.

Кажется, нам ещё не доводилось так много разговаривать. Обычно мы тратили драгоценные выпавшие нам часы вовсе не на разговоры… тут же оказалось, что можно успеть всё. И ещё поспать немного.

Управляющий Эмиля оказался отличным — он знал всё о хозяйстве замка и об арендаторах. С арендаторами, как я поняла, были какие-то сложности — кто-то возмущался произволом зарвавшихся магов, однако же, не спешил покинуть предоставленную землю. И как раз такой случай разбирали в первый же наш вечер в замке — управляющий господин Бине и Эмиль, и я сидела рядом и слушала, и чесала кота, пристроившегося у меня на коленях. Что-то там было — кажется, собака того арендатора напала на кого-то из близнецов, и собаку убили на месте — просто потому, что не справляются пока с дозировкой силы и не умеют испугать, чтоб такая собака, например, убежала. И тот самый арендатор вины за собой не ощущал, но полагал себя пострадавшим, и обиженным — кем? Конечно же, зарвавшимся магом и проклятым некромантом. Мол — ладно обычные дворяне, они дерут три шкуры, но не занимаются ничем, что противно божескому и человеческому разумению. А такие, как Эмиль — необычные, и зарываться им нечего.

Эмиль с усмешкой прослушал выдержки из речей того странного человека и велел отказать ему от земли до начала посевной. Плохо здесь? Так пускай отправляется туда, где ему будет хорошо. На следующий день господин Бине известил арендатора, тот рассердился, конечно, но что делать-то? Как по мне, сам виноват.

Впрочем, это было единственное событие, хоть как-то негативно окрашенное, а в остальном мы проводили время просто великолепно. На третий день вовсе не выбирались из постели весь день, и нам даже еду приносили в спальню. Если честно, я как-то так представляла себе жизнь местного дворянства — мол, что хотят, то и делают, живут в своё удовольствие, сладко пьют, мягко спят. На деле-то оказалось, что у всякой твари есть свои обязанности, а у тех самых зарвавшихся магов — ещё и поболее, чем у прочих. И что, я согласилась связать свою судьбу с одним из них, да? Значит, мне тоже перепадёт часть этих обязанностей?

— Эмиль, что я должна буду делать как твоя супруга? — спросила я как-то в ночи.

— Ты не знаешь, что именно делает супруга? — усмехнулся он, дотянулся и поцеловал.

— Я полагаю, будет и что-то ещё, ты вот, например, говорил, что представишь меня ко двору.

— Это обязательно, да. Но думаю, его величество порадуется, что я женился ну хоть на ком-то наконец, и не станет требовать от тебя придворной службы.

— Вот-вот, какая мне придворная служба, если у меня посевная на носу?

— Про посевную его величество как раз понимает, и я не удивлюсь, если удостоит тебя беседой о твоём имуществе.

— Ему интересно имущество?

— Это его владения, и хозяин-то он как раз неплохой. Поэтому — да, интересно.